О, если бы она могла остановить время прямо в этот смутный предрассветный час, пока они еще словом не перемолвились о будущем, о том, что с ними станется, когда закончится афера с Уингом. Нетрудно было представить, как он ослепит ее одной из своих неотразимых улыбок и скажет: «Пока, Гусси, мы славно провели время». Прощальный поцелуй, последние игривые объятия. А потом он уйдет. Вообразить эту сцену было совсем нетрудно.

Может, у них и не было будущего, но пока еще было настоящее.

– Рубен, – прошептала Грейс.

Никакого ответа; он спал мертвым сном. Да, жаль его будить. Она наклонилась и нежно поцеловала его в губы. У него зашевелились брови. Ее губы скользнули по его щеке. Его дыхание изменилось: осторожно поглаживая гладкую шелковистую кожу, Грейс почувствовала, что он вот-вот проснется.

– Гусси, – пробормотал он, разлепляя один глаз.

– Извини, – покаянным голосом солгала Грейс, – я и не думала тебя будить. Просто хотела поцеловать на прощание.

– А который час? Тебе еще рано уходить.

– Нет, мне пора.

– Который час? – Еще рано, но…

– Не уходи. Побудь со мной еще немного. Грейс сделала вид, что колеблется, а Рубен потянул ее за локоть и усадил на постель рядом с собой. Он прижал ее ладонь к своей груди, прямо к сердцу. Против его нежной полусонной улыбки невозможно было устоять.

– Ну ладно, – согласилась Грейс, испустив тяжкий вздох, яснее ясного говоривший о том, что она сдается против воли. – Но только на минутку.

– На минутку?

Его сонливость как рукой сняло: и полминуты не прошло, как она лежала в постели в его объятиях.

– Или на две.

Она обняла его и улыбнулась, предвкушая ожидающее ее наслаждение.

Таверна «Красная утка» оказалась полутемной, ничем не примечательной пивнушкой на восточной окраине Китайского квартала. Ее можно было считать нейтральной территорией: публика представляла собой примерно равную смесь белых и китайцев. Грейс не сомневалась, что они с Рубеном раз десять проскочили мимо этой забегаловки в ту ночь, когда спасались бегством от головорезов Крестного Отца, При одной мысли о новой встрече с Уингом она падала духом, но старательно скрывала свои чувства, опасаясь, что Рубен все отменит, если поймет, как ей страшно. Но отменять было уже поздно, дело зашло слишком далеко. Сидя рядом с ним в темном углу пивной за обшарпанным столом, пропитанным пролитой можжевеловой водкой, она потихоньку прижималась к нему плечом, стараясь набраться смелости.

Сидевший напротив Док Слотер дал знак официанту принести еще порцию рому. Ром он запивал пивом. Рубен потягивал сильно разбавленный водой стакан виски. Грейс вообще отказалась от выпивки, решив, что ей понадобится ясный ум при встрече с Уингом. Но время тянулось бесконечно, нервы пошаливали, и она уже начала сожалеть о своем решении.

– Он здесь, – тихо предупредил Док. Грейс с трудом удержалась от желания повернуться ,на стуле; она заставила себя расслабить сведенные судорогой плечи и не стискивать пальцами край стола.

– – С ним трое, – продолжал Док. – Телохранители. Один подходит к нам.

С досадой, но без особого удивления она узнала Том-Фуна, главного оруженосца Крестного Отца. Он поклонился. На обезображенном оспой лице не было никакого выражения, только полуприкрытые тяжелыми веками глаза излучали враждебность.

– Привет, Том, – добродушно улыбнулся Рубен. – Не желаешь ли присесть? Ах да, извини, я чуть было не забыл…

Бледно-желтое лицо телохранителя порозовело, а шрам стал малиновым.

– Кто этот человек? – спросил он сквозь зубы. – Вам было велено приходить одним. Кай-Ши не сядет за стол с незнакомым.

– Ну так передай ему, что этот джентльмен – доктор Хэйес и без него наше дельце не выгорит.

Том-Фун оскалил зубы и сделал несколько выразительных движений запястьем правой руки, словно вращая меч. Упреждающим жестом Грейс крепко вцепилась в локоть Рубена, но главный оруженосец повернулся, не говоря ни слова, и отправился на прямых негнущихся ногах обратно к своему хозяину.

– Рубен, – прошипела она, – он тебе уши отрежет, если не прекратишь над ним издеваться!

– Не могу удержаться, он меня раздражает. Через минуту к ним плавной походкой подошел Уинг. Он молча остановился возле стола, словно ожидая, что они сейчас поднимутся, чтобы приветствовать его поклонами. Никто не двинулся с места. Грейс не смела взглянуть на него. Он выглядел безупречно в темно-коричневом сюртуке и более светлых брюках. Длинные белые волосы были стянуты на затылке шелковой ленточкой. Его томная элегантность казалась ей теперь непристойной. Ей слишком хорошо запомнилось скользкое, как змеиная шкурка, прикосновение его рук, даже запах, шедший у него изо рта. Бульканье закипающего на конце длинной трубки опиума. Она содрогнулась от отвращения.

Уинг подтянул к себе стул и сел в торце стола, справа от нее.

– Какая приятная неожиданность, – произнес он очень тихо. – Мне кажется, прошла целая вечность с нашей последней встречи.

Как всегда, он не сводил глаз с Грейс, и у нее мурашки побежали по коже от его жадного взгляда. Не желая показывать, как ей страшно, она дерзко вскинула подбородок и уставилась прямо на него.

– В самом деле? А мне кажется, это было только вчера.

Его зловещая, словно наводящая порчу, улыбка вновь вызвала у нее дрожь омерзения. Неужели она когда-то находила его привлекательным? Неужели хоть на минуту могла настолько ослепнуть? Такое могло произойти только под действием зелья.

Рубен повернулся на своем стуле; Грейс плечом ощущала, как в нем растет напряжение, сдавленный гнев, готовый вот-вот вырваться наружу.

Наконец Уинг удостоил его взглядом.

– Ваш посыльный говорил о деловом предложении, – сухо заметил он. – Я человек занятой, может быть, перейдем сразу к сути дела?

– Вот это я называю деловым подходом, – нарочито оскорбительно протянул Рубен, скрестив руки на груди. – Ну что ж, как принято у нас на Западе, я буду говорить прямо. У нас есть деловое предложение. Правда, наша предыдущая встреча нас несколько разочаровала, не стану это отрицать, но…

– Разочаровала?

– Скажу больше: разозлила до чертиков. Вы же не станете отрицать, что присвоили нашего тигра…

– Моего тигра.

– …и позволили себе сомнительные вольности с моей сестрой, не спросив ее согласия. Среди белых дьяволов такое поведение считается неджентльменским. Надеюсь, вы понимаете, о чем речь?

Уинг поджал губы и не ответил.

– Но, несмотря на это, мы готовы забыть прошлые обиды и сотрудничать с вами. Почему? Да потому, что это было бы не по-американски. К тому же действуя сообща, мы все можем разбогатеть.

Крестный Отец развел руками.

– Но я и так уже богат!

– Верно, но вам недолго осталось наслаждаться своим богатством, не прибегая к помощи предприимчивых белых дьяволов.

Лютую злобу, исходившую от Уинга, Грейс ощущала, как жар от раскаленной сковородки. Пожалуй, он ненавидел Рубена даже больше, чем Том-Фун. Вращая на безымянном пальце нефритовый перстень, он равнодушно осведомился:

– Какую же службу вы могли бы мне сослужить?.

– Вы не правильно ставите вопрос, – наставительно пояснил Рубен. – Слыхали что-нибудь о договоре Берлингейма?

Уинг опустил глаза, но и Рубен, и Грейс успели заметить, как что-то мелькнуло, в их непроницаемой черной глубине. Грейс почувствовала дрожь торжества и суеверно одернула себя: радоваться было еще рано.

– Возможно, – тихо ответил Уинг.

– Прекрасно, это сэкономит время. Стало быть, вам известно не хуже, чем мне, что ваши дни в качестве опиумного короля в Китайском квартале сочтены, если только вы не найдете посредника, который возьмет на себя доставку товара. Подчеркиваю: белого посредника.

Неожиданно Крестный Отец рассмеялся.

– Вы не только вор и мерзавец, мистер Смит, вы еще и дурак! Таможенники никогда не позволят вам ввозить в страну опиум. По новому закону его могут приобретать только компании по производству медикаментов.