В дорогой кулинарии я купил торт и отправился короткой дорогой домой. Мой путь пролегал через мелкие переулки, когда в очередном боковом тупике увидел троих бандюганов, держащих молодую девушку.

Не теряя ни секунды я метнул в стоящего с ножом свой кинжал. Второму зарядил коленом между ног, а третьего насаживаю на его собственный нож, перенаправив от себя его руку. Подхожу к спасенной и только взглянув понимаю, что всё, я пропал. Вы верите в любовь с первого взгляда? Мне тоже не особо верилось до этого момента.

Голубоглазая блондинка, примерно моего возраста, с потрясающей фигурой. Всё, занавес, я влюбился! Смотрю на нее и не знаю что сказать. Тут ее глаза расширились, а у меня из груди вышел нож. Поворачиваюсь, там оказывается был четвертый. Кидаю в него тьму с возвратом. Последнее, что вижу — это забегающих во двор людей, с обнаженными мечами.

Очнулся в медицинской палате, как это понял, так ведь камфорой пахнет и ещё чем то таким, медицинским. Удивительно, но ничего не болело, только слабость и кушать сильно хочется. Рядом на стуле дремала бабушка.

— Бабуль, — позвала тихонько ее.

— А, что, — всполошилась она.

— Ты давно тут?

— Как третьего дня прибежал околоточный с выпученными глазами, так я тут. Прибежал и сказать ничего не может, твердит только — "Приказано!", а кем и что сказать толком не может, так я сразу сюда.

— Да ладно баб, все хорошо же.

— Ты давай не юли, а рассказывай все по порядку. Как вещи твои показали, так я и села прямо промеж стульев, задница до сих пор болит. Драгоценности, кинжал со старинным магическим поясом, а уж всё остальное так вообще было с моей монограммой. Спрашивают, а я ответить толком не могу, да и тебя подвести не хотелось.

— Ладно бабуш слушай, — и я поведала свои приключения, только опреступных авторитетах умолчала.

— Так им и надо охальникам, ишь чего вздумали. По мне так в кандалы и на каторгу! — кипятилась бабуля.

— Да ладно, успокойся, они и так за все уплатили и еще заплатят.

— Тут тебя одна особа дожидается, почитай каждый день с утра здесь торчит. Я сейчас ее позову, а сама на кухню пока схожу, ты наверное кушать очень хочешь, ведь столько дней ни одной крошки во рту не было.

С этими словами бабушка вышла, а в палату вошла моя голубоглазая незнакомка.

— Привет. Как ты себя чувствуешь? — немного стесняясь спросила она.

— Хорошо, — заулыбалась я.

— Спасибо тебе огромное. Я такое ни когда не забуду. Меня Евгенией зовут, для тебя Женя.

— Да не за что. А меня Иринада, для тебя Ирина или Ира. А как ты там оказалась?

— Тебе по секрету скажу, шла на кладбище к призраку, — оглянувшись на дверь шепотом произнесла Женя.

— Врешь! А зачем?

— Хотела задать несколько вопросов, по поводу своей жизни.

— Зря, призраки на такое не отвечают. А вот мне с ним надо встретится. Поможешь? — с надеждой спросила её.

— Конечно! А тебе он зачем?

— Призрака что-то здесь держит. Пока не передаст достойному, то из нашего мира не уйдет. Это может быть легендарный артефакт или клад, а мне он очень нужен.

— Зачем тебе столько денег? — поразилась голубоглазка.

— Только тебе по секрету скажу, я хоть и баронесса, но бедная как монастырская мышь. Моя мечта поступить в наш университет, а там траты мама не горюй.

— Понятно, тогда идем к призраку вместе! Дня через два. Сегодня тебя выпишут, а завтра награждать будут. Бандиты оказались в розыске, а ты их помогла изловить.

— Награда это хорошо, — обрадовалась я, — вот только дали бы мне орден, а не медаль.

— Это почему? — удивилась Евгения.

— Ну как ты не понимаешь, — медаль маленькая и блестит пока новая, а вот орден сверкает каменьями. У меня выпуск в гимназии на днях, все придут с украшениями, но только я одна буду с орденом. Парни разинут рот, а девченки от зависти просто описаются.

Мы обе представили это и рассмеялись.

— Ну Ир ты и фантазерка. Ради такого попрошу папу, да и от меня тебе кое-что будет. В общем узнаешь все завтра.

— Ох и вредина ты Женька, я же спать не смогу! И вообще мне от тебя ничего не надо. Я же не за награду помогала тебе, но вот орден пусть будет. Да, а кто твой папа?

— Завтра узнаешь. Сюрприз. И это надо больше мне, чем тебе. Ладно я пойду. До Завтра, — и она направилась к выходу.

— Вредина! До завтра!

Дверь за ней не успела закрыться, как вошла бабушка. Несла она полный поднос. Чего там только небыло: салат из крабов, уха с белорыбицей, на второе осетринка и компот с рогаликом.

Сегодня день в больнице рыбный, но всё было приготовлено очень вкусно. После обеда и осмотра дежурного врача меня отпустили домой.

Идя по вечернему городу, решила похвастать о награждении.

— Бабуш, мне наверное завтра медаль вручат, а хотелось бы орден.

— Мечтай больше, грамоту и свободна! Хотя конечно за банду Лысого может медаль и дадут.

— Почему? Он, что имперский преступник? — спросила я.

— Нет, но в прошлом году дворянку Просковею Огаркову снасильничал и дьякона Агофона обобрал до трусов, а чтоб он не ныл — засунул ему в задний проход стручок жгучего перца. Так Агофон пронесся через наш квартал как ветер и это при своих десяти пудов веса. Из за этого паразита, коллежская регистраторша Настасья Тихоновна на кактус села, да так удачно, что доктор до вечера его доставал из её дырынды, а она орала как при родах. Больно конечно, но вот почему днем без трусов была, это всем непонятно и подозрительно.

Еще купец Худых сел откушать, так стопку от изумления проглотил, через день он уже из нужника орал, пока не опорожнился. Стопка тяжелая, серебряная, так что её из сортира ещё полдня вытаскивал, она в унитазе застряла.

— А как с Просковьей вышло, она же противная как коровья лепешка? И лет ей под семьдесят, — удивилась я.

— Твоя правда! На эту кикимору за всю жизнь никто не позарился, все стороной обходили, а кто был не в состоянии то уползали. Бедняжка чего только не делала — поила коньяками заграничными и парней из веселого дома заказывала — все бестолку. Глядя на нее мужики упивались вусмерть, а заказанные бежали как могли — в дверь и окна сигали как наскипидаренные. Был случай как один бедолага через трубу каминную вылез, это когда она решетки на окна поставила и дверь железную завела. Всё было бестолку, а вот смотри ка, на старости лет всё же сподобилась бабой стать, померла уже не девочкой.

— Баб, а с Агофоном что дальше было?

— Так вбежал в храм и сбил протоиерея Никодима, он масло елейное в бочке перемешивал, вот он в бочку с головой и нырнул. Масло хорошее, быстро впиталось, после этого у него лысина блестит ярче купола храма и аромат идёт как из гроба.

— А что Агофон?

— Так он в нужнике засел и орет благим матом. Поместный собор быстро собрался, решали изгонять из него беса или нет. После обсуждения и прений с семью переломами, четырьмя сотрясениями, "Собор постановил" — Агофону трех ведерную клизму святой воды, и на год в монастырь — сквернословие замаливать.

Протоиерею Никодиму — потраченное на лысину масло компенсировать и служить только на похоронах, пока елей не выветрится.

Ну и самое главное и необходимое: все следующие собрания проводить только с деревянными посохами и тростями, слишком много было увечий от металлических.

Так за разговорами не спеша подошли к нашему дому. Во дворе нас ждал фельд курьер, который под роспись вручил два пропуска выписанные на дворцовый прием, мне и бабуле. Идти придется в платье, в брюках не по протоколу, хотя вот наемницам можно. Хорошо что платье длинное, на мой выпускной шилось, не буду себя чувствовать голой. Блин еще и лифчик придется одевать.

Утром претерпел свое полное моральное падение, даже серьги нацепил, бабушка разобралась с моей прической, и подведя глаза и накрасив губы, мы двинулись во дворец. Бабуля была там один раз, когда жаловали деда баронством.