Ученая закрепила на себе массу датчиков и подсоединилась к установкам, в которых протекали предсказуемые физические процессы; параметры этих процессов тоже постоянно фиксировались. Затем она заставила демона показать ей Бардо. Долго упрашивать его не пришлось.
Опыт продолжался до скачка в показателях, и Эльза повторила его десять раз, на что и потратила первый день экспериментов. Это было столь же мучительно для нее, как и раньше, но в итоге оба были довольны: она получила результаты, а демон поразвлекся, как и не рассчитывал.
Что ж, догадка ее подтвердилась: ее влияние на среду усиливалось раз за разом. Более того, она узнала, что чем дальше экспериментатор заходит по пути саморазрушения, тем быстрее будет ему даваться каждый следующий раз, и тем сильнее будет эффект.
- А можно ли вернуть Кристалл в первоначальное состояние? - спросила Эльза, разглядывая графики.
- Пфф! Пора бы уже уразуметь, что это не по демонской части, - с издевкой отозвался демон, - Тебе бы выйти ну улицу и срочно найти там пару-тройку Просветленных...
- Черт с ними, раз так. Мне главное - изучить Закон в динамике, а уж положительная она будет или отрицательная - дело десятое.
На том и порешили, и "Полет валькирий" был вторично исполнен на сон грядущий.
Спала она скверно.
***
На другой день Эльза проверила, как изменится результат того же опыта, если из процесса исключить демона. То есть, в очередной раз ей надо было разбить Кристалл исключительно своими силами: ведь демон говорил, что люди это могут. "Только не перестарайся", - сказал тот, когда она до предела выкрутила мощность ловушки, отсекая его от себя. Эльза усмехнулась такой "заботе": да, ее смерть была бы для него сейчас проблемой.
Задача оказалась не из легких. Полдня она пропускала через свое тело ток, подвергая себя настоящей пытке, но физические мучения не смогли поколебать ее Дух. Вместо того, чтобы этим гордиться, она зло сжимала губы, искусанные в кровь, и пробовала снова. Наконец в полном изнеможении она осела на пол рядом со столом. Поражение нависло над ней, предстало перед ее глазами, как зримая картина.
...Она почему-то представила себе бескрайний пустырь, заваленный ржавым хламом. Унылый рельеф понижался к горизонту, насколько хватало взгляда. Закатное солнце заливало его красным гаснущим светом, а впереди прочь от Эльзы уходил Тадеуш. Тревога ее пронзила: она поняла, что если сейчас он скроется из виду, она никогда его больше не найдет!
- Подожди! - кричала она и бежала следом, - Совсем немножко, Тадеуш! Я вот-вот его разобью, свой Кристалл! Я найду способ вернуть...
Тадеуш резко развернулся.
- Пустые слова, - заговорил он холодно, - И способ твой - глупее просто не придумать! Ты хочешь что-то там вернуть, что потеряла, когда Кристалл твой впервые треснул - так ли, Эльза? Но ты любой результат получить можешь, только разбивая свою сущность еще сильнее. То есть, с каждым разом ты будешь терять еще больше того самого, что хочешь вернуть! И знаешь, что? - ты уже изменилась с нашей последней встречи! Где твоя интуиция, доверие, понимание людей? Ты их выбросила, - ведь они тебя предали! Все это стали пустые слова. И ты с каждым таким разом будешь меняться, и это будет необратимо. И когда ты дойдешь, наконец, до своих целей, они превратятся в абстракцию, в ложь. И вся наука твоя - тоже ложь сплошная. Хочешь, я тебе скажу, зачем она тебе? Ты просто потеряла смысл жить, и теперь изобретаешь ему замену. Ты прикрываешься нашей дружбой, чтобы поставить перед собой хоть какую-то цель и идти хоть куда-то. Хватит уже! Оставь меня в покое, отцепись!
И он пошел дальше, а Эльза осталась неподвижно стоять, принимая, как правду, все, что он сказал. И когда она приняла это до конца, Кристалл ее треснул сильнее, чем от видений Бардо. Ее шатнуло, будто на секунду земля ушла из-под ног.
Но именно это ей и было нужно! Да, надо было раньше догадаться: чтобы его разбить, надо было немножко от него отречься. Сейчас она отреклась от него, согласившись, что будет отрекаться и дальше, - и от Кристалла, и от чудес, и от дружбы. И так - до самого конца, а потом... если она права, все это вдруг вернется к ней вновь.
Главное - способ найти.
От избытка эмоций Эльзу выбросило из видения. Приборы, которыми она себя увешала, зафиксировали скачок в показателях. Сорвав их с себя, она кинулась к столу: сверять полученные результаты с предыдущими.
- Гляди-ка, - провозгласила она торжествующе, - наши с тобой воздействия на окружающую среду не складываются, а перемножаются. Это принципиально! День прошел не зря.
- Впервые вижу, чтобы кто-то радовался смерти собственного Духа, - заметил демон, - Хотя мне это нравится.
- Не говори ерунды. Я радуюсь не смерти, а результатам. Ради этого можно потерпеть, - она вслушалась в свои ощущения. Конечно: боль утраты тупо саднила где-то в глубине, не смешиваясь с радостью, и накапливалась с каждым разом, - А занятно, - раздумчиво сказала Эльза, - я действительно больше не помню, было ли все это правдой до того, как я со всем этим согласилась, чтобы разбить Кристалл.
- Зато теперь ты понимаешь, почему демоны забывают, кем они были, - ответил демон, - В физике это называется "необратимый процесс", да?
- Хм... "необратимый", говоришь? А знаешь ли, что этим самым словом ты натолкнул меня на многообещающую мысль, демон?
- Ты не поверишь: догадываюсь.
- Тогда давай, играй "Полет валькирий"! Скоро, очень скоро я изложу тебе мою теорию.
***
И вот спустя несколько дней Эльза вновь сидела в своем подвале, подключившись к ловушке, и общалась со своим демоном. Помещению вот-вот предстояли перемены: над ловушкой она распорядилась возвести железобетонное перекрытие, упрятав ее в подполье, а рабочее оборудование перенести выше. Но пока она сидела в кресле перед пентаграммой, скрестив ноги, с бокалом виноградного сока в руке, в шлеме и в браслетах с клеммами на запястьях и ногах. В глубоком каменном мешке было тихо, как в склепе, только электричество ловушки потрескивало.
- Ты знаешь состояние нашей науки, демон, - говорила она, - но я вкратце пробегусь по принципиальным для меня моментам, чтобы перейти к своим построениям.
Видишь ли, до середины прошлого века наука строилась на классической ньютоновой механике. Среди физиков тогда царил оптимизм. Со времен Ньютона они считали, что мир - это большая машина, которая может работать в любую сторону. Все физические процессы считались обратимыми. Допустим, ученые изучали какую-то совокупность взаимосвязанных вещей - то есть, то, что называется физической системой, запуская в ней некий процесс... Так вот, они считали, что можно подождать, пока процесс закончится, а потом взять и запустить его в обратном направлении, - и вернуть систему в исходное состояние! Еще бы не быть оптимизму: они думали, что, зная состояние физической системы на данный момент, можно реконструировать ее прошлое и предсказать будущее!
И вот представь: в середине 19 века было открыто, что обратимых процессов в природе нет вообще. Оказалось, все процессы идут только в одном направлении - из места, где энергии много, в место, где ее мало, - да, это закон Фурье... То есть, количество энергии в системе сохраняется, но разница в ее распределении постепенно исчезает. А любой процесс в системе происходит только за счет этой разницы. Как только она окончательно выровняется, система остановится.
Что могут в таком случае делать ученые? Мы можем искусственно поддерживать энергетическую разницу в системе, если будем "накачивать" взятой извне энергией одну из ее частей. Исходя из этого, все системы делятся на те, где можно создать разницу извне, - то есть, открытые, и на те, где "крышка" захлопнута намертво - замкнутые. И замкнутым конец приходит быстро. Наступает равновесие энергии и остановка всякого движения, - то есть, тепловая смерть.
