Не дождавшись вестей от Молли, мы с женой пошли к Башне, пытались узнать о ней. Но с нами никто не хотел разговаривать. Тогда я подкараулил Великого Хранителя в городе, когда он шёл со свитой, бросился к нему, но меня оттеснили стражи. А потом на улице встретили и доходчиво объяснили, чтобы я прекратил поиски дочери. Она поскользнулась на стене, опоясывающей Башню, и упала в реку, сказали мне. А чтобы я лучше усвоил, хорошенько помяли бока.

Старик замолчал, отвлечённый скрипом двери. Все разом повернули головы, но это была Найра. Она вошла, держа в одной руке кувшин с водой; в другой бутыль браги, и метлу подмышкой. Закрыв дверь, Найра прислонилась к ней спиной и робко сказала:

— Я всё слышала… Прижалась ухом к двери и слушала. Потом подумала, что Магда сильно пить хочет.

Магда кивнула, взяла у Найры кувшин и припала губами к горлышку. Как же давно она не пила такой вкусной воды! Та стекала по шее за воротник, ледяными струйками спускалась по груди. Магда чувствовала, как оживает.

— Вы так больше ничего не узнали о дочери? — спросил Гай.

— Жена узнала. Ходила к той госпоже, что когда-то увидела Молли на рынке. Караулила её возле дома, спала у дверей, валялась в ногах, отдала все камни, какие у нас были — беляки, серые. И та, наконец, сдалась. Взяв с бедной матери обещание хранить тайну, она рассказала, что наша кроткая, тихая Молли умоляла Великого Хранителя пощадить её и дитя. Но когда он повторил приказ вытравить плод, бросилась на него с ножом и даже ранила. После этого Молли отправили в лечебницу, и потом уже никто о ней ничего не слышал, — он перевёл взгляд на Найру, прокряхтел: — Налей-ка мне браги, девочка.

Оставив метлу у двери, Найра поискала кружку и, не найдя, дала ему бутыль.

— Придержи, он сам не справится, — подсказала Магда, глядя на то, как кукольник протянул к бутыли дрожащую, покрытую старческими пятнами руку.

Она перехватила хмурый взгляд Гая. Он явно ждал продолжения истории. Пока Кларк не рассказал ничего, что пролило бы свет на произошедшее с Найрой. Магда замечала во время рассказа, что Гай несколько раз нетерпеливо морщился, как будто хотел прервать старика, но сдерживался.

Изрядно выпив и утерев рот ладонью, Кларк обвёл присутствующих взглядом и произнёс:

— Я видел Молли ещё один раз, — в его зрачках дрожало пламя лампады.

Все ждали продолжения, не решаясь поторопить.

— Это случилось после смерти жены. Я вернулся домой и увидел Молли сидящей на её любимом месте у столика с рукоделием. При моём появлении она не пошевелилась, кажется, даже не заметила меня. Она вышивала, как любила делать это когда-то. Вот только глаза её были устремлены не на пяльцы, а в стену и она пришивала к кружеву свой палец. Без крови, без боли, — лицо Кларка болезненно сморщилось. — Её рука работала так…

Он стал водить кистью вверх-вниз, точно держал в пальцах иголку. Найра тихо охнула и закрыла рот ладонью.

— Не знаю, что с ней сделали в лечебнице, но это была уже не наша дочь, — продолжил он, и по морщинистым щекам потекли слёзы. — Думаю, она даже не понимала, где находится. Просто остатки памяти заставили её прийти по знакомой дороге и сесть за любимою работу. На шее у неё была цепочка вроде той, которую вы мне показали. Тогда я впервые почувствовал, что такое боль в груди… Да, так вот.

— Ты говорил с ней тогда? — спросил Гай.

— Нет. Стоял пень пнём. Потом в груди сильно заболело…

— Что она потом сделала? — едва слышно спросила Найра.

Кларк сморгнул слезу и жалко улыбнулся:

— Посидела, затем встала, будто кто-то позвал её, и ушла. А я вырезал куклу. Чтобы дочь всегда была со мной… Потом ещё одну, и ещё… Горожане зовут меня отцом кукол… Говорят, у меня хорошо получается… Хотя знаете, что я скажу вам, молодёжь — лучше, чем быть отцом для одной, но живой, — он обвёл присутствующих немного помешанным взглядом.

Найра заплакала в кулак.

— Значит, как я и думал, все нити ведут к местному Менгеле[2], - будто разговаривая сам с собой, произнёс Гай. — Им и нужно заниматься.

[1] Закуполье — мир, куда попадают азарцы после смерти. Подкуполье — принятое у колдунов название Азара, где проходят земной путь азарцы.

[2] Йозеф Менгеле — немецкий врач, проводивший медицинские опыты на узниках концлагеря Освенцим во время Второй мировой войны.

Остаток дня до ужина Мира не могла найти себе места: бродила по комнате взад-вперёд, садилась на кровать, но не могла усидеть; тут же, вставала и снова бродила. В голове теснились воспоминания о поцелуе на Елагином, и Мира проживала их снова и снова. То с восторгом, смакуя каждый вздох и каждый жест; то, сгорая от стыда и думая, как глупо и навязчиво вела себя, и что Гай поцеловал её только из жалости. Может он и ушёл, даже не попрощавшись, потому что сильно разочаровался в ней?

От таких мыслей Миру охватывало дикое отчаяние, она готова была рвать на себе волосы и биться головой о стены. Но потом она успокаивала себя тем, что ничего такого не произошло. Ну, поцеловались, ну и что. Гай вполне мог уйти по причине никак с Мирой не связанной. Становилось спокойнее, но ненадолго. Потом мысли вновь возвращались к поцелую на аллее, и всё летело по кругу, как на дурацкой карусели.

Затем пришёл тот же молодой страж, который провел её из тренировочной. Принёс ужин.

Сидя на кровати, Мира молча наблюдала за тем, как он ставит на стол миску и кладёт кусок хлеба. По виду скромный парень лет девятнадцати. По-крайней мере, одно обещание Гай сдержал: нашёл для неё другого стража.

— Теперь всегда ты будешь приносить мне еду? — спросила Мира, решив, что называть парня моложе её на «вы», много чести.

— Завтра я, насчёт других дней распоряжений не было, — ответил он и, прежде чем Мира успела что-то ещё спросить, вышел и закрыл дверь. Будто сбежал. Тявкнул, проворачиваясь в замочной скважине, ключ.

…

Мира поела, помыла посуду и уже потушила лампу, когда за дверью раздался шорох, точно кто-то ходил на цыпочках. Она села на кровати, испуганно глядя в темноту. Осторожный скрежет ключа в замке. Мира пошарила вокруг себя, пытаясь найти что-нибудь твердое. Не нашла и соскользнула под кровать. Дверь медленно открылась. Из коридора падал свет.

— Мира! — раздался женский шёпот. — Это Алекса. Ты спишь?

Алекса?! Какого она тут делает? Мира выглянула из-под кровати, изумлённо спросила:

— Что тебе нужно?

Соперница стояла с горящей масляной лампой в одной руке и бутылью, примерно на литр, в другой. Она была одета в такое же платье, как у Миры. Из-под платья, точно оглобли, торчали худые длинные ноги.

— Ты чё под кроватью делаешь? — спросила Алекса со смешком и прикрыла дверь.

— Трамвай жду, — огрызнулась Мира, выбираясь.

— А, я уж подумала, у тебя наставник на кровати, а ты, как придётся.

— Очень смешно. Чего надо-то?

— Да вот, скучно одной, — сказала Алекса и кивнула на бутыль. — Решила, а чё бы нам не посидеть?

«Ага, так я тебе и поверила, — подумала Мира. — Наверняка Даяна подослала отравить. Может, сразу позвать стражу?»

Она встала, поправила съехавшее с кровати на пол одеяло, спросила:

— Ключи от моей комнаты, где взяла?

— Илли дал.

— Кто это?

— Страж. Крупный такой, лысый и борода лопатой. Обожаю лысых, такие сексики.

Под описание попадал насильник.

— Бутылку тоже он дал?

— Ага.

— За красивые глаза?

Алекса ухмыльнулась:

— За них тоже. Сама видишь, я и сверху красивая, и снизу ничего.

Мира обратила внимание, что у Алексы не осталось следов после драки, а ведь она хорошо помнила, что достаточно глубоко разодрала противнице щеку. Чудеса!

— Мы с Илли сразу поладили, — говорила, между тем, Алекса. — А к тебе он чё, не приходит?

— Был как-то. Пришёл, ушёл, — произнесла Мира, решив не рассказывать, как всё было на самом деле. Сперва надо выяснить, с какой целью тут нарисовалась противница.