А, ладно. Там уже по ходу дела разберусь.

— Я всё сделаю, — кивнул я, — Задача ясна. Но у меня есть требование. Иначе я за работу не возьмусь.

— Вы не в том положении, чтобы выдвигать требования, — жестко прокаркал куратор.

— Я понимаю. Но это будет для вас сущая мелочь. А мне она серьезно облегчит жизнь.

— Слушаю, — согласился ворон.

— Ну… — я несколько замялся, — В общем, баронесса Головина требует, чтобы я на ней женился. В соответствии с брачным контрактом, заключенным еще по поводу неё и моего покойного братца. Баронесса — девушка во всех отношениях приятная, но, тем не менее, жениться я совершенно не хочу. Особенно на ней. И Головина угрожает мне своим поганым кланом, а её клан по её же словам тесно связан с Охранкой…

— Да, это мелочь, — ворон оказался на удивление рассудительным и понимающим, — Я надавлю на Головиных, по своим каналам. Их клан снимет требования и разорвёт контракт.

— Я буду очень благодарен, — ухмыльнулся я, предвкушая, как бомбанёт Головина, когда узнает, что пролетела с планом меня захомутать.

— Мне не нужна ваша благодарность, барон, — прокаркал куратор, — Мне нужна сделанная работа. Даю вам сутки. Если к этому времени у меня не будет черноусого — вы труп. Всего доброго.

Ворон взмахнул крыльями и взмыл в воздух. Я некоторое время наблюдал, как он взлетает в небеса и исчезает за Галереей.

Мда, похоже я прыганул из огня прямо в полымя.

Отделался от Головиной, зато поимел гораздо более серьезные проблемы.

Впрочем, я такое люблю. Моё обычное утро в этом мире, так сказать. Ну хоть с куратором наконец познакомился — и то хорошо.

Знать бы еще, где искать этого таинственного черноусого.

Я задумался, но в голову ничего не шло. Барчук Нагибин знал черноусого, причём близко.

А где бывал Нагибин? Только в своём поместье? Или он куда-то ездил, чтобы зачем-то встречаться с черноусым? Я понятия не имел.

Ладно, разберёмся. Я зевнул.

Хотелось обратно в кроватку, но теперь ложиться уже не было смысла.

Ладно, высплюсь в самолёте.

Я вернулся в Галерею, растолкал холопа и потребовал у него родить мне завтрак, а еще начистить до блеска сапоги, разбудить завхоза и притащить мне новый мундир, брюки и сорочку. Мой прежний шмот сильно пострадал во вчерашних боях.

При этом я потребовал, чтобы мундир был со всеми нужными нашивками и значками, включая мой клановый герб. Сегодня важный день, я должен быть красив.

На все эти дела я дал холопу пятнадцать рублей, отчего мужик чуть не бахнулся в обморок. Судя по всему, раньше он ни разу в жизни такую сумму в руках не держал.

Я пояснил слуге, что двенадцати рублей ему должно хватить на закуп всего нужного, а три рубля он может оставить себе. Учитывая, как оперативно вчера ночью холоп родил мне чай с тортом, я не сомневался в его талантах решать вопросы.

Поставив мужику оперативные задачи, я вернулся к себе в комнату, умылся, почистил зубы, побрился и растолкал сонного Шаманова.

Пора было браться за дела и тащить.

День предстоял тяжелый, даром что выходной.

«Приказываю всем структурам:

Никаких услуг по авиасообщению не предоставлять, под любым предлогом:

1. Магам из кланов-парий

2. Магам-консервативным масонам

3. Жаросветовым

4. Слугам, работникам и холопам всех вышеперечисленных

Существование этого приказа отрицать!

Великий князь Викентий Полётов, Старший клана»

Эфиопа я отправил на аэродром добазариваться о фрахте самолёта.

Негра для этой задачи посоветовала Головина. По словам баронессы, владелец российских авиакомпаний Полётов ненавидел парий, так что многим из нашей ложи никогда бы самолёт в аренду не сдал. А вот к негру, да еще родственнику Императора Эфиопии, у Полётова никаких вопросов возникнуть было не должно.

На аренду самолёта Иясу были выданы восемь тысяч рублей, я надеялся, что он их не сопрёт и задачу выполнит, учитывая, что я обещал ему пол ляма в качестве доли от продажи короны.

Отправить арендовать самолёт именно эфиопа было хорошей идеей еще и в том смысле, что большинство моих товарищей ему до сих пор не доверяли, из-за того, что Иясу сдал нас Огневичу. Но мне эфиоп был нужен для дела, так что я надеялся, что Иясу справится с задачей и постепенно восстановит доверие братьев и сестер по ложе.

Остальных я отпустил готовиться к перелёту и приходить в себя. Я был уверен, что большинство моих товарищей по ложе тупо отправились досыпать. Но у меня самого были другие планы, выспаться и в самолёте будет можно.

Я быстро перекусил капустным пирогом и артишоками, которые мне притащил холоп, и запил это всё крепким чаем.

Столовка с полноценным завтраком по выходным начинала работать пол одиннадцатого, так что у меня просто не было времени ждать, когда она откроется. Да и желания ждать тоже не было. Не особо люблю решать вопросы на голодный желудок, так что похавать нужно было оперативно.

Позавтракав, я принял душ, а потом облачился в новенький мундир и брюки, а также в старые, но начищенные до блеска сапоги.

На мундире у меня теперь были все положенные значки и нашивки, включая курсовку и мой клановый герб. Вот теперь я был красив и похож на настоящего лицеиста.

Я решительно надел фуражку и вышел в парк. Шаманов к этому времени уже позавтракал вместе со мной, а теперь завалился спать, так что из Галереи я вышел в одиночестве.

Минут через десять я уже подходил к зданию, где жили крепостные холопы лицеистов — длинному желтому строению, которое раньше вроде бы было общежитием какой-то придворной фабрики.

Своих холопов, а точнее свободных людей, которые продолжали считать себя моими холопами, я обнаружил на третьем этаже.

Алёнка и Дрочило, к моему удивлению, жили в собственных отдельных комнатах.

Правда, комната каждого холопа была размером с кухню хрущёвки или даже меньше, так что Дрочило в своё жилище едва втискивался. Тем не менее, факт предоставления холопам индивидуальной жилплощади, даже такой микроскопической, удивлял.

И Дрочило, и Алёнка были несказанно рады меня видеть. В общежитии им в целом жилось неплохо, разве что Дрочило пожаловался на незнакомую еду.

Алёнка же пожаловалась, что к ней приставал комендант общежития — крепостной по имени Пепе.

Пепе вскоре появился лично, это был похожий на жабу мужик неопределённого возраста, рожа которого имела почему-то странный зеленоватый оттенок. Под глазом у Пепе заживал фиолетовый фингал.

— Это тебя Дрочило так? — спросил я у Пепе, — За то, что приставал к моей девке?

— Если бы, барин, — Пепе отвесил мне поясной поклон, — Это девка ваша и наделала. А я чего? Я токмо сказал, что у неё бёдра роскошные. Да пощупать захотел бедро, левое. Ну шоб убедиться, что оно и правда роскошное. А больше ничё и не делал.

— Ого, ты умеешь драться, Алёнка? — спросил я у девушки.

Конечно, Алёнка тогда в поместье вырубила на моих глазах охранника Кабаневичей поленом, но я до этого момента полагал тот инцидент чистой случайностью.

— Я много что умею, барин, — покраснела Алёнка, — И драться, и стрелять могу.

— Стрелять?

— Да. И пистолет знаю, и автомат.

— Эм… — я даже растерялся на миг, — Я думал, холопам это запрещено.

— Запрещено, да только прошлый барин Прыгунов меня на охоту таскал, — призналась Алёнка, — Сам-то он стрелять не мог, барины же не умеют. Магия мешает. А зверя бить любил. Вот и заставлял меня бить разных птиц и тварей ему на потеху.

— Из автоматов?

— Так да. И из Карле умею, и из Баранова, барин.

Я понятия не имел, о чём она говорит, но сам факт, что Алёнка умеет стрелять, меня приятно удивил.

— А еще тебя как прежний барин Прыгунов пользовал? — спросил я Алёнку, — Прости за нескромный вопрос, конечно.

Алёнка покраснела еще пуще прежнего.