Дверь подчинилась нажатию кнопки.

Сквозь круглый иллюминатор светили звезды, в темноте мигали лампочки.

– Мостик Кристофера Сима.

– Подожди секундочку, – сказала Чейз.

Вспыхнули лампы. Я сразу узнал рубку, которую видел в смоделированной программе: три рабочих места, над головой прозрачная круглая кабинка, где я сидел во время рейда на Хринвар, ряды штурманских и коммуникационных приборов, системы управления огнем.

– Примитивное оборудование, – сказала Чейз, стоя у пульта рулевого. Голос ее отражался от стен. Я встал позади командирского кресла, из которого Сим руководил легендарными сражениями.

Чейз изучала панели управления и вдруг просияла, обнаружив то, что искала.

– Сейчас будет одно «g», Алекс.

Она нажала в определенной последовательности клавиши и нахмурилась. Ничего. Она попыталась снова. На этот раз что-то в стенках завыло, зафыркало и заработало. Я почувствовал, как меня потянуло вниз, к палубе.

– Обогрев я тоже включила.

– Чейз, думаю, пора послушать, что может рассказать нам капитан Сим.

Она энергично закивала.

– Конечно, давай узнаем, что случилось.

Чейз стала нажимать клавиши на панели управления. Лампы погасли, засияли экраны мониторов, на них появились изображения наружного пространства. Один датчик засек наш «Кентавр» и стал передавать его изображение, другой показывал капсулу, в которой мы прилетели.

– Возможно, это боевой пульт, – сказала Чейз. – Ничего не трогай. Я не знаю, в каком состоянии вооружение, но выглядит оно вполне боеспособным. Малейшее прикосновение может превратить в пар наши шансы попасть домой.

Я сунул руки в карманы и попытался вспомнить обстановку на мостике, когда видел ее на «Стейне»: спокойная, деловая, освещение включено только в тех местах, где оно необходимо. Но тогда события развивались слишком быстро, и я не запомнил последовательность действий.

– Можешь запросить бортовой журнал? – спросил я.

– Я его ищу. Мне незнакомы эти символы. Потерпи.

Включилась и выключилась общекорабельная система связи.

– Вероятно, они забрали его, – заметил я, подумав о посещении экипажа «Тенандрома».

– Компьютер сообщает, что все на месте. Вопрос лишь в том, как найти.

Пока Чейз искала, я занялся осмотром центра управления, сконструированного людьми, явно питавшими страстную любовь к дуге, петле и параболе. Геометрия была та же, что и у наружной части корабля. Пришлось бы немало потрудиться, чтобы обнаружить хоть одну прямую линию. Деллакондцы никогда не поклонялись богам утилитарности, которые правят нашим временем. Интерьер корабля отличался роскошью и богатством, предполагающими стремление воевать в комфортных условиях. Такая склонность казалась странной у людей, традиционно считавшимися выходцами из суровой пограничной страны.

– Алекс, я нашла. Вот последние записи. – Чейз немного помолчала, чтобы усилить впечатление или, возможно, дать мне время подумать. – Голос, который ты слышишь...

...Явно принадлежал не Кристоферу Симу. «Ноль-шесть-четырнадцать-двадцать два, – произнес он. – Эбонай Четыре. На данное число завершен ремонт категорий один и два. Ремонт категории три в соответствии с реестром. Системы вооружения восстановлены полностью. “Корсариус” вводится в строй с сегодняшнего дня. Девере, техническое обеспечение».

– Это, наверное, командир ремонтников, – сказал я.

– Если они передают командование кораблем капитану, должно быть продолжение.

Продолжение последовало. Кристофер Сим в свое время произнес несколько речей, но никогда не выступал в парламентах и прожил слишком мало, не оставив прощального обращения к людям. В отличие от голоса Тариена, его не знают все школьники Конфедерации. Тем не менее, я сразу узнал его и поразился, насколько точно воспроизводили его актеры.

«Ноль-шесть-четырнадцать-тридцать семь, – произнес Сим густым баритоном. – “Корсариус” получил допуск к операции номер два-два-три каппа, хотя передние преобразователи отказывают при нагрузке шесть запятая тридцать семь, что неприемлемо в боевых условиях. Командование кораблем понимает, что ремонтные мастерские порта в данный момент перегружены. Однако, если ремонтники не могут провести работу как следует, они, по крайней мере, должны знать о недостатках. “Корсариус” возвращается отсюда в порт. Кристофер Сим, командир корабля».

Следующие записи сообщали о восстановлении уровня энергии в преобразователе, и Кристофер принял работу без замечаний. Даже с расстояния в двести лет можно было расслышать в его голосе удовлетворение. «Он любил, чтобы последнее слово оставалось за ним», с удивлением подумал я.

– Окончание ремонта на Эбонае, – заметил я. – Незадолго до того, как взбунтовался экипаж.

– Даты совпадают.

– Боже мой, – произнес я. – Мятеж, Семерка, у нас будет все! Прогони остальное.

Чейз со слабой улыбкой повернулась ко мне:

– Это последняя запись. Больше ничего нет.

Голос ее звучал глухо, над верхней губой выступили капельки пота, хотя воздух оставался еще холодным.

– Значит, экипаж «Тенандрома» все-таки забрал записи! – произнес я неожиданно громко.

– Это же корабельный журнал, Алекс. Его нельзя стереть, нельзя исправить, нельзя унести, в нем нельзя ничего изменить, не оставив следов! Компьютер говорит, что его не трогали.

Чейз склонилась над панелью, ударила несколько раз по клавишам, взглянула на результат и пожала плечами.

– Все на месте.

– Но ведь «Корсариус» вскоре вел бой! Должны же быть записи в журнале! Правильно?

– Да. Не могу представить себе военный корабль, пытающийся действовать и при этом произвольно вести бортовой журнал. По каким-то причинам Кристофер Сим повел экипаж добровольцев в решающий бой, но не удосужился сделать запись в бортовом журнале.

– Возможно, ему было очень некогда, – предположил я.

– Алекс, этого быть не могло.

Она с некоторым трепетом уселась в кресло капитана и ввела в компьютер новые инструкции.

– Давай посмотрим, что получится, если мы пойдем назад.

Опять зазвучал голос Кристофера Сима:

«...Не сомневаюсь, что уничтожение двух боевых крейсеров заставит противника сконцентрировать внимание на небольших военных базах у Димонидеса-2 и Чиппевы. Вряд ли может быть иначе. Эти районы станут костью в горле противника, он атакует их, как только соберет достаточные силы. Возможно, ашиуры введут в операцию свои основные соединения...»

– Думаю, это более ранний период войны, – заметил я.

– Да. Приятно знать, что он ведет журнал.

Мы послушали, как Сим описывал состав и количество вооруженных сил противника, потом совершил подробный экскурс в психологию ашиуров и их вероятную стратегию нападения. На меня произвело впечатление, что он, по-видимому, был в большинстве случаев прав. Чейз немного послушала, потом встала, пожелав осмотреть остальные части корабля.

– Пойдешь со мной?

– Нет, хочу еще немного послушать.

Видимо, это было ошибкой.

Когда Чейз ушла, я сидел в полумраке, слушая рассуждения о потребности в энергии и комментарии по поводу вражеской техники, которые временами прерывались сухими отчетами о боях, описывающими тактику Сима «бей и беги» против крупных флотов противника.

Теперь понятно волнение Гейба! Интересно, знал ли он, за чем охотится?

Постепенно я втягивался в драму давно минувшей войны, видел чудовищные флотилии ашиуров глазами командира, которому удавалось рассеять или, по крайней мере, отклонить их от курса с помощью горстки легких боевых судов. Я начал понимать важность сбора разведданных, станций прослушивания, анализа перемещений флота, даже анализа психологии вражеских командиров. Казалось, они даже в сортир не могли сходить, чтобы Сим не узнал об этом.

Привлекали внимание отдельные отчеты.

У Санусара деллакондцы при поддержке нескольких союзных кораблей устроили засаду и уничтожили два тяжелых крейсера, потеряв один фрегат. Я прослушал отчет Сима о его налете у Волчков. Были и другие сражения, о многих я никогда не слышал. Но всегда, несмотря на длинную цепочку побед, результат оставался одним и тем же: отступление, подсчет потерь, перегруппировка сил. Деллакондцам никогда не удавалось удержаться и закрепить успех: Симу приходилось отступать снова и снова, поскольку у него не хватало сил.