— Сколько пабов в сети «Консолитейтед брюериз»? — спросил он.

— В районе Большого Лондона — сто восемьдесят и еще семьдесят три в близлежащих графствах, — сообщил Гривс. — Боюсь, у нас нет никакой возможности принять эффективные меры предосторожности. Для этого понадобилась бы вся армия.

После краткой паузы продолжил:

— Естественно, я передал эту информацию в Херефорд, но, по правде говоря, нам не остается ничего другого, как сидеть и ждать. Мне кажется, что эти сволочи крепко ухватили нас за яйца.

По мнению Карни, столь короткая и энергичная оценка ситуации отражала ее реалии.

— А почему они вдруг изменили свою тактику? — поинтересовался он.

— Могу с тобой поделиться только личным мнением, — ответил Гривс. — По-видимому, они рассчитывали, что прибыль от продажи наркотика возместит им текущие расходы. Оставшись без лаборатории, они вынуждены искать иные источники поступления денег, а действовать приходится быстро. Мне кажется, именно поэтому они остановили свой выбор на крупной компании, а выкуп требуют сравнительно небольшой. Вполне возможно, что хозяева компании решат скорее заплатить выкуп, чем рисковать, и пойдут на любые условия вне зависимости от того, что им посоветуют или прикажут власти. В прошлом уже не раз таким путем шантажировали крупные корпорации. Откровенно говоря, все это происходит уже много лет, но далеко не всегда об этом становится известно общественности.

Возразить здесь было нечего. Карни прежде не раз случалось слышать о подобных инцидентах, и он не ставил слова Гривса под сомнение. За последние годы было немало попыток заполучить деньги у различных фирм, и многие увенчались успехом. Приемы разнообразились: травили ядом продукты в сети супермаркетов, совершали акты диверсии на производстве, тайно проникали в компьютерную систему. Чаще всего фирмы предпочитали выплатить выкуп, чем рисковать своим добрым именем и своим бизнесом. Даже банки старались приуменьшить масштабы обманных операций с кредитными карточками и списывали потери в конце отчетного периода.

Казалось, Гривс сказал все, что хотел.

— В общем, — закончил он на грустной ноте, — мне хотелось просто информировать тебя, чтобы ты был в курсе событий. Я снова позвоню, если еще что-нибудь всплывет.

— Да, конечно, — ответил Карни и повесил трубку. Если следовать совету Гривса, оставалось только ждать и ничего не предпринимать.

Ждать пришлось недолго. Первый взрыв в пабе был новостью номер один в телевизионной программе новостей Би-би-си в девять часов вечера. Ведущий ссылался на только что поступившие сообщения, но казалось, что на этот раз вроде обошлось без больших жертв: один человек погиб и семеро получили легкие ранения.

Карни попытался разобраться, почему террористы остановили свой выбор на пабе «Миллерз Армз» на окраине Ноттинг-Хилла, и было это сделано намеренно или случайно. В том районе проживало много выходцев из Вест-Индии. Взрывное устройство было одним из простейших, но произвело должный эффект. Просто присоединили изнутри туалета к двери ручную гранату, для чего потребовалось немного клейкой массы, клейкая лента, несколько канцелярских кнопок и кусок шпагата. Когда дверь толкнули, чтобы открыть, выдернули чеку из гранаты, после чего последовал взрыв. Бедняга, избравший неподходящий момент для визита в туалет, не успел даже понять, что произошло.

Остальным клиентам паба повезло больше. Туалетные комнаты были расположены вдали от бара и были отделены от главного помещения перегородкой, которая и приняла на себя всю силу взрыва. Легкие ранения были нанесены в основном кусками разбитого стекла.

Ведущий программы теленовостей закончил читать краткое сообщение. Карни отметил, что ничего не было сказано о требовании выкупа и угрозе взорвать другие пабы. По-видимому, Гривсу удалось за отпущенный ему небольшой срок уговорить правительство издать запрет на публикацию и выход в эфир деталей информации, связанной с террористическим актом. Только этим можно было объяснить лаконичность теленовостей. Хотя многим хотелось бы думать, что цензуры в средствах массовой информации не существует, на самом деле это было далеко не так.

Раздался резкий звонок телефона. Карни нажал на кнопку дистанционного управления, чтобы приглушить громкость телевизора, прошел в другой конец комнаты и снял трубку. Это был уже третий звонок.

Звонил Фрэнки Конран. Как и обещал, он хотел рассказать Карни, что ему удалось выдоить из своей компьютерной сети.

— Ну и чем ты можешь меня порадовать, Фрэнки? — оживился Карни.

— Боюсь, большой радости не принесу, — сумрачно признал Конран. — Фактически нет никакой серьезной информации по исследованиям в области новых наркотических средств. Кажется, за прошедшие пять лет ни в одной из стран Европы практически не вели коммерческих изысканий в поисках новых средств, вызывающих галлюцинации.

— Не верю, — отрезал Карни.

Конран не стал возражать.

— Я тоже не верю. Именно поэтому я и сказал: «Кажется». Вполне возможно, все устроено так, чтобы нам казалось.

— Ты хочешь сказать, что кто-то принял все меры, чтобы сохранить тайну?

— У меня сложилось именно такое впечатление, — ответил Конран. — Именно отсутствие информации говорит о том, что на эту область наложено строгое табу. Есть, правда, еще один вариант. Возможно, исследования в этой области все-таки проводились, но не частными, а государственными компаниями.

Карни не смог сдержать разочарования. Он тяжело вздохнул и сказал:

— Ладно, спасибо за труд.

Он уж было положил трубку, но в этот момент Конран продолжил беседу.

— Подожди минутку. Я ведь тебе сказал, что у меня практически ничего нет, но не говорил, что вообще нет ничего. — Он сделал небольшую паузу и добавил: — Как я тебе говорил, нет никаких данных об исследованиях в самое последнее время и нет ничего в официальном банке данных. Тогда я решил поискать в далеком прошлом и залез в банки данных, в которые мне, по идее, влезать нельзя.

— Ну и что? — встрепенулся Карни, игнорируя признание Конрана, что тот нарушил закон.

— Короче, мне удалось кое-что раздобыть, и наверняка тебя это заинтересует. Когда у меня возникло подозрение относительно исследований на государственные средства, и я стал там копать, появилось имя. Тогда я пошел глубже, залез еще дальше в историю и понял, что заполучил ящик Пандоры. Правда, небольшой. К тому же выяснилось, что твой якобы новый наркотик не такой уж и новый.

Карни был заинтригован, и его возбуждение возросло.

— Подожди секунду, пока я раздобуду карандаш и бумагу.

Вернувшись к телефону, приказал:

— Все, готово, продолжай. Что там у тебя?

— Тебе во всех подробностях? — спросил Конран. — У меня полно деталей и разных сведений, которые могут и не иметь отношения к делу.

Карни готов был принять любую информацию, о чем и сообщил Конрану.

— Говори мне все, что у тебя есть. Потом я разберусь.

На другом конце провода послышался глубокий вздох. Конран набрал побольше воздуха перед тем, как зачитать свои записи.

— Вначале имя — Дитрих Клайнер. Родился в Мюнхене в 1918 году. Поступил в Боннский университет в 1936 году на факультет органической химии и, надо понимать, с первых же шагов с головой ушел в политику. А тогда там кипели бурные страсти. В том же году вступил в гитлерюгенд, молодежную организацию наци. К тому времени он уже опубликовал пару научных работ по проблемам воздействия химических веществ на человека. Современники считали его вундеркиндом. В годы войны он наверняка работал на нацистов. Вполне возможно, был занят в проектах подготовки к ведению химической или бактериологической войны. Его имя вновь возникает во время Нюрнбергского процесса: его обвинили в экспериментах над еврейскими заключенными в Бухенвальде. Его признали виновным и осудили на десять лет тюремного заключения. В начале 1951 года он был освобожден и поселился в Австрии. Если не ошибаюсь, преподавал в Венском университете в 1953 — 1957 годах и читал курс новой тогда дисциплины — биохимии. В 1959 году вернулся в Германию, где его взяли на работу в крупную фармацевтическую компанию на должность Главы группы исследований. Там он пробыл десять лет. В основном он вел изыскания, оперируя с ЛСД и его новым синтетическим производным — МДА. — После паузы Конран уточнил: — Это, кстати, алфаметил-3, 4-метилин. Теперь ты понимаешь, что я имел в виду, когда говорил, что у меня масса ненужных подробностей.