С одной стороны, это нарушение международных правил. С другой же, установившие их англичане, сами же их и нарушали. По соглашению между Великобританией и Японией лаймы должны были соблюдать нейтралитет и не имели права помогать ни одной из воюющих сторон. Но, по сообщениям секретной агентуры, более трёхсот транспортов с военными грузами для Японии проследовали этим самым коротким морским путем только за последний год.
А я, вспомнив, как в моём прошлом-будущем два парохода-крейсера «Смоленск» и «Петербург» в одна тысяча девятьсот четвёртом году на два месяца закупорили узкое горлышко Красного моря и спровоцировали своими дерзкими налетами настоящую панику среди британских судовладельцев.
Ни одно торговое судно «владычицы морей» не чувствовало тогда себя в безопасности в этом районе. Цены на страховки полезли вверх, как ртуть в термометре, когда у больного высокая температура. Британская пресса, как обычно, подняла панику, а официальный Лондон потребовал у Петербурга срочно убрать крейсера на базы.
Вот в разговоре с Сандро и поделился мыслями, как нагадить лаймам, если вдруг война. Тот как руководитель Главного управления торгового мореплавания и портов это дело одобрил. «Смоленск» стал «Рионом», а «Петербург» и «Херсон» после начала боевых действий должны были выйти из Севастополя, также как и «Рион», имея фиктивные документы на груз угля, провизии и артиллерии для Владивостока, миновав под флагом Добровольного флота турецкие проливы и Суэцкий канал.
В Красном море оба крейсера должны будут установить на штатные места семь 120-мм и восемнадцать 37-мм орудий и поднять военно-морской флаг. После этого два рейдера должны будут приступить к поиску и досмотру нейтральных судов на предмет обнаружения недозволенного груза. А вскоре к ним должен будет присоединиться «Рион» с торпедными катерами. И будут они там резвиться отнюдь не два месяца.
– Разрешите, Ваше превосходительство?
– Тимофей Васильевич, заходите! Рад, очень рад Вас видеть вновь! – с этими словами генерал-лейтенант Стессель – начальник Артур-Цзиньчжоуского укреплённого района вышел из-за стола и направился в мою сторону.
Ещё по событиям под Тяньцзинем помнил, что Анатолий Михайлович любил показать свою радость и радушие, несмотря на остзейские корни, традиционным русским троекратным поцелуем, напоминая этим Леонида Ильича Брежнева, который, кажется, ещё и не родился.
В общем, был троекратно облобызан, усажен за стол и подвергнут допросу по поводу последних событий с моим участием, начиная с отъезда из Санкт-Петербурга. Отвечая на заинтересованные вопросы генерала, прикидывал про себя, что Стессель совсем не похож на того генерала-предателя, каким его изобразил в своём романе «Порт-Артур» Степанов. Да и в Большой советской энциклопедии в моём времени об Анатолии Михайловиче было написано: «Несмотря на бездарность и трусость, будучи ловким и беспринципным карьеристом, сумел снискать благоволение царя и поддержку прессы, которая прославляла его как героя обороны. В декабре 1904 года, вопреки решению военного совета, сдал крепость японским войскам».
Только этот трус и бездарность во время русско-турецкой войны был добровольцем-офицером в болгарском ополчении, дружины которого пытались сдержать натиск наступающей к Шипке армии Сулейман Паши. Неоднократно водил своих подчинённых в штыки на турецких янычар. А в бою под Стара-Загорой именно его отряд фланговым ударом обратил турок в бегство.
Болгарское княжество наградило его за тот бой орденом «За храбрость» четвертой степени, а император Александр Второй пожаловал звание капитана и Станислава второй степени с мечами.
Под Тяньцзинем, когда я уже уехал, во время штурма города Стессель был ранен и контужен, но не покинул свой пост, продолжая руководить войсками. За этот бой был представлен к Георгию четвёртой степени. Пруссаки наградили его Орденом Красного орла второй степени, а японцы Орденом Восходящего солнца, также второй степени.
Когда Куропаткин поднял вопрос о назначении Стесселя начальником Артур-Цзиньчжоуского укреплённого района, ни у кого не возникло никаких возражений, так как слава генерала, взявшего Тяньцзинь, была у всех на слуху. Так же как и слава генерала Ренненкампфа за его беспримерный поход.
Кстати, Павел Карлович теперь командует Забайкальской казачьей дивизией, которая сейчас сосредотачивается почти в полном составе вокруг Харбина. Главнокомандующий Маньчжурского военного округа и морскими силами Тихого океана адмирал Алексеев по разработанным планам ведения боевых действий будет использовать подразделения этой дивизии для конных рейдов по тылам противника.
– Порадовали Вы меня, Тимофей Васильевич! Даже как-то не вериться, что ваш небольшой отряд смог потопить восемь кораблей противника, – Стессель встал из-за стола и, сходив к буфету, вернулся с бутылкой коньяка и двумя бокалами. – Это надо отметить.
Стоя опустошили бокалы. Когда вновь разместились за столом, задал давно интересующий меня вопрос:
– Ваше превосходительство, об экипаже «Варяга» есть какие-нибудь известия?
– Из миссии в Мозампо сообщили, что спаслись мичманы Пышнов-2й и Губонин, да ещё двадцать семь нижних чинов. Мичманы командовали паровыми катерами, с которых провели атаку самоходными минами по «Чин-Иену», а потом согласно полученному приказу ушли к берегу, подобрав кого смогли. До суши добрались чудом из-за перегруза катеров. Где-то с час прождали на берегу в надежде, что кто-то ещё доберётся до берега. Видели расстрел наших моряков с миноносцев противника. Я об этом уже отписал адмиралу Алексееву. Потом ушли в Мозампо. Успели прийти в порт до его захвата японцами. Нашему представителю удалось посадить их на один из германских пароходов, находившихся в порту. Есть надежда скоро увидеть их в Порт-Артуре, но, вернее всего, их доставят до Циндао. Больше до миссии никто не добрался.
Генерал вновь поднялся со стула и налил в бокалы коньяка. Дождавшись, когда я поднимусь, произнёс:
– За героический экипаж «Варяга». Вечная слава и память героям!
Хоть и не любитель я коньяка, но в этот раз обжигающая жидкость пролетела незаметно, а перед глазами вновь встала картина горящего русского корабля, который идёт на прорыв.
Помянув моряков героического крейсера, вновь разместились за столом.
– Тимофей Васильевич, а как вам удается такие песни сочинять? «Варяг» поёт уже весь Порт-Артур!
– Как-то само сложилось, Ваше превосходительство. А как в крепости бой прошёл? – быстро перевёл я стрелки вопросом.
Песня «Варяг», действительно, разлетелась мгновенно. Ещё на «Марселе» мичман Загудин, неплохо музицировавший, наложил на предоставленный текст ноты напетой мною мелодии. Потом была кают-компания крейсера «Рион», на который я перешёл, чтобы быстрее добраться до Порт-Артура, где также исполнил эту песню. Только четыре часа, как пришли в порт, а когда шёл к резиденции Стесселя от гостиницы, на встречу попался отряд матросов, которые маршировали и пели песню «Варяг». Причём, очень хорошо пели. И когда успели выучить и от кого узнать?!.
Не знаю, прав я или нет, но мне показалось, что в этом мире крейсер «Варяг» под командованием капитана первого ранга Руднева Всеволода Фёдоровича совершил подвиг куда более значимый, чем у Чемульпо в моём прошлом-будущем. Поэтому офицеры и моряки этого корабля, да и сам корабль достойны, чтобы о них пели замечательную песню моего мира. Наверное, впервые мне не было стыдно за плагиат.
Эти мысли пролетели в голове буквально за мгновение, сам же я приготовился слушать рассказ о том, как встретил войну Порт-Артур из уст его самого главного начальника. Кое-какую информацию я уже успел получить за те четыре часа, что прошли с момента швартовки «Риона» у причала крепости.
Как оказалось, поздним вечером четырнадцатого августа от адмирала Алексеева пришла шифрованная телеграмма, предписывающая ознакомиться с содержимым пакета номер один и дальше действовать по утверждённому плану. Вскрытие этого пакета означало начало войны с Японией.
