– Не засну на голодный желудок. Слышишь, как в животе урчит?
– Лучше, чем хотелось бы. Кушать перед сном вредно, но сегодня можно поступиться основными принципами здорового питания. Есть салат и холодные бифштексы. Согласен?
– Еще бы!
Поев, я мгновенно осоловел. Создалось впечатление, что мне впрыснули изрядную дозу снотворного. И тем не менее Амели загнала меня в кабинку для душа во дворе, выдала полотенце, а затем с материнской нежностью препроводила на второй этаж, в спальню. Отключился я моментально, провалившись в глубочайший темный омут без сновидений.
А разбудили меня сирены общей тревоги, рыдавшие над городом.
Сколько себя помню, этот надсадный звук в Квебеке звучал лишь однажды, когда на орбите потерпел аварию транспортный корабль с Земли – экипаж немедленно катапультировался на спасательных капсулах, но была угроза того, что огромный грузовик рухнет на планету. Полностью сгореть в атмосфере он не мог, слишком большой, обломки наверняка разбросало бы на обширной территории включавшей в себя район Квебека. К счастью, обошлось – судно успели отбуксировать на безопасное расстояние, прежде чем активность Вольфа 360 поднялась до критической и земные корабли имели возможность действовать в нашей звездной системе.
Это было двенадцать лет назад, и тот случай доселе вспоминают на Гермесе. Общая тревога объявляется администрацией колонии только в случаях исключительных, звуковой сигнал сирен ни с чем не перепутаешь – что-то похожее встречается лишь в фильмах о Второй мировой или знаменитой Азиатской войне, когда впервые за всю историю человечества противоборствующие стороны обменялись сокрушительными ядерными ударами...
За окнами было темно; значит, я спал не меньше десяти часов. В комнате горит тусклая газовая лампа, мои вещи сложены возле постели. Я, путаясь в штанинах и рукавах, оделся, впрыгнул в сапоги и, перескакивая через две ступеньки, понесся вниз. На веранде накрыт стол на три персоны, рагу на тарелках еще не остыло. Людей нет.
Амели, доктор Гильгоф и Аня обнаружились на крыльце коттеджа. Я сразу же уловил слова Вениамина Борисовича:
– Судя по плазменному следу, это обычные транспорты, причем довольно старинные – начала века! Выхлоп светло-синий, значит, дозаправлялись водородом на Сатурне в Солнечной системе или на газовых гигантах возле Лакайль-9352...
– Что на этот раз приключилось?! – Я едва не сбил с ног Амели, получив от нее привычное «бестолочь». – Почему сирены орут?
– Глядите, кто проснулся! – ехидно усмехнулась Анна. – Посмотри наверх и получишь ответ.
– Мммать! – промычал я по-русски, устремив взгляд к небесам. – Это что такое?
– Пока неизвестно. Полагаю, ситуация прояснится где-то через полчасика, – тихо сказал Гильгоф. – Но мне этот спектакль категорически не нравится!
Вечернее небо расчертили одиннадцать синевато-белых плазменных хвостов, растянувшихся на многие тысячи километров от точки выхода по направлению к Гермесу. Жаль, что я не видел, как эта эскадра выныривала из Лабиринта, можно было бы определить, из какой системы прибыли очередные нежданные гости. Скорее всего, предположение доктора о Лакайле-9352 верно, апертуры выхода должны располагаться именно в том секторе неба, откуда тянулись шлейфы выхлопа термоядерных турбин. Больше всего меня смутило постепенно исчезающее золотистое пятно, подозрительно смахивающее на облако газов и обломков после взрыва реакторов корабля.
– ...Вы правы, Луи, – подтвердил мои догадки Гильгоф. – Двенадцатый борт взорвался через несколько минут по выходу из Лабиринта. Наблюдатели в Бланьяке знают свое дело, моментально сообщили куда следует. Тревогу объявили почти сразу, отлично понимаю господина губернатора! Если предстоит крупная спасательная операция, придется мобилизовать вся силы колонии – авиацию, транспорт, полицию... Но сердце мне отчего-то вещует: никого спасать не придется. А знаете почему? Каналы линии Планка, мгновенной связи, забиты наведенными из космоса помехами. Я уже пытался связаться с Землей, однако личный передатчик не действует. Мы в изоляции. Надеюсь, временно.
– Смотрите, они начинают торможение, – прервала доктора Амели. – После ваших, Беньямин, рассказов невольно уверуешь в нашествие инопланетян!
– Это земные корабли, – спокойно сказала Аня. – Очень уж характерный шлейф и принципы маневрирования. Думаю, тяжелые транспорты наподобие «Геркулеса-Прайм» или «Локхида-2022»... Та-ак, а вот это мне совсем не нравится! Амели, где здесь ближайший бункер?
– Не поможет, – деревянно выдавил Гильгоф. – Если эта штука грохнется в радиусе ближайшей сотни километров, никакой бункер не спасет. Мамочки, ну точно!
Выбившаяся далеко вперед крошечная серебряная точка, извергавшая синеватую плазменную струю, окуталась мерцающими искрами – на борту не сработали двигатели торможения, экипаж надеялся остановить падение в гравитационный колодец планеты направленными взрывами аварийных приропатронов. Поздно. Корабль вошел в атмосферу, превратившись в ярчайший комок белого огня, судно начало разваливаться на части еще в ионосфере, распавшись на десяток метеоров, падающих по направлению с юго-востока на северо-запад, Послышался отдаленный грохот, постепенно становящийся низком ревом, огненная полоса прочертила небо над Квебеком – по-моему, обломки должны рухнуть в океан далеко от побережья материка.
Огни скрылись за горизонтом, а спустя несколько мгновений небо на западе озарилось розовой вспышкой, вполне сопоставимой по яркости с восходом солнца. Ночь на некоторое время превратилась в день, звезды исчезли, заместившись мутно-голубым небом...
В зверинце Жерара истошно заголосили животные, учуявшие неладное.
– Прочь от дома! – заорал Гильгоф. – Держитесь подальше от деревьев и зданий! На поле для гольфа, быстрее!
По счастью, полностью открытое пространство, освоенное клубом гольфистов колледжа, находилось совсем рядом, в сотне метров от коттеджа. Мы продрались через живую изгородь и вылетели на поле, когда неестественный ровный свет начал постепенно меркнуть. Далеко-далеко на западе к небу поднимался ослепительный оранжево-золотой шар.
– Мегатонн восемьдесят-девяносто, если не больше! – выдохнул Гильгоф, инстинктивно присев на корточки. Мы последовали его примеру. – Детонация реакторов корабля, этого следовало ожидать... Слава Богу, расстояние порядочное. Держитесь, скоро пойдет ударная волна...
Сначала под ногами закачалась земля, это ощущение напомнило мне легкое покачивание лодки, стоящей на привязи у берега. Чуть закружилась голова, мне показалось, будто я потерял опору и начал падать. Пришедший затем гул словно бы втолкнулся в мозг, заложило уши. Это не было похоже на раскат грозового грома – постоянное низкое урчание высвободившейся термоядерной мощи напоминало недовольный рык потревоженного в берлоге хищника.
Я вдруг различил тонкий звон – в доме Амели вылетели стекла.
Мы находились очень далеко от эпицентра, но воздушная волна все-таки накрыла Квебек. Городу несказанно повезло – нас задело уже на излете... Вначале ударил резкий порыв неприятно-теплого ветра, колыхнулись верхушки деревьев в парке, раздался треск сломанных веток. Земля уже ходила ходуном, будто при землетрясении, ветер постепенно усиливался, затем на миг стих, и сразу же пошла обратная ударная волна – огромная зона вакуума в районе взрыва втягивала в себя воздух. Я несколько раз сглотнул слюну, но чувство заложенности в ушах не проходило – еще бы, настолько резкое изменение атмосферного давления! Сгусток чистого пламени на горизонте заместился подсвеченным изнутри белоснежным облаком, поднявшимся на неизмеримую высоту.
Сирены в городе выли не переставая. Зверье из коллекции Жерара бесновалось, Амели шептала молитву, Гильгоф не прекращая повторял «Чертовщина!», мы с Аней молчали, стиснув зубы.
– Кажется, все кончилось. – Доктор прокашлялся, и встал. – Поднимайтесь! Амели, в доме надо немедленно перекрыть газовые трубы, может быть повреждена сеть! Глупо уцелеть после ядерного взрыва такой мощи и погибнуть от банального бытового пожара в собственном коттедже! Давайте за мной!
