— И что же мы сейчас имеем?

Лоренсу и остальным по-прежнему нужно было в Кербе; они проделали лишь половину пути. Они уже были достаточно далеко от Реноза, чтобы разворачиваться и плыть обратно. Лошади были бы вполне логичным выбором, но все имеющиеся поблизости лошади были заняты на перевозке грузов, и никто не согласился бы их одолжить для долгой скачки.

— Мы слышали, это не наемники, так что все разрешится довольно быстро. Но лодки, которые там застряли, слишком нагружены товарами, чтобы помогать. И на том корабле полно людей, которым недостает храбрости прыгнуть в холодную водичку и доплыть до берега, так что я должен им помочь. Все, что я тебе могу сказать, — мне очень жаль; надеюсь, ты не будешь против, если вам придется пройтись дотуда пешком, пока я поплыву на более легкой лодке.

Репутация лодочника страдает, когда ему приходится просить идти пешком людей, которые взошли на борт лодки и заплатили за проезд. Даже если это не его вина. Будучи нормальным лодочником, Рагуса, естественно, был расстроен.

— Я торговец. Если идти пешком означает сберечь деньги, я могу лишь улыбнуться.

Между их родами занятий не было какого-то родства, но Рагуса, натянуто улыбнувшись, словно говоря «я проиграл», протянул Лоуренсу руку. Проблема была в Хоро. Но Лоуренсу не потребовалось даже поворачиваться в ее сторону, так как Рагуса продолжил:

— Разумеется, в такой холодный день было бы верхом бесстыдства просить девушку идти пешком, тем более без всякой подготовки. И все те люди, конечно, нервничают из-за перегороженной реки… им полегчает, когда к ним на лодке приплывет девушка, красивая, как богиня.

От того, как лодочник смягчил удар, у Лоуренса стало легче на душе. Говорить на эту тему с Хоро было бы серьезным испытанием — с учетом того, что она с ним не разговаривала. И кроме того, теперь ей не придется громко жаловаться на необходимость идти пешком.

— Ладно, я пойду выгружать мои товары.

— Позволь мне помочь.

— Эй, эй… кто-нибудь может подумать, что я попросил тебя о помощи!

Он умел обращаться со словами. Отказать Лоуренс никак не мог.

— Выгрузить надо только зерно и бобы. Ящики останутся в лодке.

— Отлично, к делу.

Они оглянулись на груженую лодку. Рагуса вдруг хохотнул, будто вспомнил что-то.

— А, да… я чуть-чуть подслушал вашу милую беседу…

Лоуренс ощутил, как на него накатила волна смущения.

— Все нормально, я ничего такого не услышал, из-за чего стоило бы смущаться.

Рагуса хитро ухмыльнулся; Лоуренс мог лишь застенчиво улыбнуться в ответ.

— Я слышал, ты упомянул монеты эни.

— Монеты эни?

— Ага… ни за что не догадаешься, что именно я перевожу.

Лоуренс уже подозревал, что Рагуса возит именно монеты, но это было слишком невероятное совпадение. Может, Рагуса просто подшучивает? На секунду в голову Лоуренса заползла эта мысль, но потом он вынужден был признать, что все довольно разумно. Золотые и серебряные монеты перевозились бы в сопровождении вооруженной охраны, и проезжих вроде Лоуренса с Хоро в лодку бы не пустили.

Вдобавок лодка Рагусы могла вместить десяток ящиков, не больше. Это значило, что медные монеты перевозили еще как минимум четыре лодки. Поскольку их груз уже был известен, они никак не были и не могли быть вовлечены в историю с мехами. Вот почему они никуда не торопились из Реноза, и вот почему Лоуренс и Хоро смогли попасть на борт. Все сходилось.

Помимо прочего, это означало, что Рагуса мог знать что-нибудь интересное. Взгляд Лоуренса отвердел, превратился в настоящий взгляд торговца. Рагуса встретил этот взгляд, словно ждал его.

Движением глаз предложив Лоуренсу начать пока что разгрузку, он затем жестом пригласил Коула и Хоро тоже послушать его историю. Положил руку Лоуренсу на плечо и, придвинувшись ближе, сказал:

— Я разделяю твой интерес. Уже два года я один из тех, кто в определенное время отвозит определенное количество ящиков с деньгами. Все как ты говорил: ящиков всегда ровно пятьдесят семь. До сегодняшнего дня меня количество никогда не волновало, но со временем всем нашим стало ясно, что их всегда пятьдесят семь.

Хоро передала Коулу еду, воду, спирт и плащ, чтобы тот накинул его на себя. Это был очень хороший плащ, купленный Лоуренсом, и мальчик был явно удивлен. Но Хоро накинула плащ на Коула, не обращая внимания на его удивление. Его собственное одеяние было совсем уж лохмотьями.

Не исключено, что такого плаща он вообще никогда в жизни еще не носил. Казалось, он боится шагу ступить; но в то же время нельзя сказать, что он совсем запутался в новой одежке.

— Заказывали всегда пятьдесят семь, но чеканили для Торгового дома Джин шестьдесят. Кто-то, должно быть, втайне перевозит эти три ящика. Похоже, этот торговый дом в каких-то сомнительных делишках замешан.

Рагуса запрыгнул обратно в лодку и поднял мешок с зерном, потом передал Лоуренсу, а тот положил его на причал. Коул, глядя на них, взял мешок с бобами. Возможно, он просто стремился помочь, но, скорее всего, ему хотелось услышать продолжение разговора Лоуренса с Рагусой.

— Я благодарен моим нанимателям и вполне доверяю другим, кто перевозит монеты, но да простит меня Господь, если я по незнанию влез во что-то противозаконное.

Рагуса, конечно, не Коул, но обман в нынешнее время — настолько частое явление, что его даже можно считать нормой.

— Конечно, лучше всего было бы узнать в самом Торговом доме Джин, но за перевозку так хорошо платят… и если окажется, что это и впрямькакой-нибудь грязный секрет, то спрашивать будет не очень мудро.

Наемным работникам всегда приходится волноваться о подобных вещах.

Получив последний мешок с зерном и поставив его на причал, Лоуренс сказал:

— Разумеется, я вовсе не собираюсь это все разглашать. Меня устроит любое прибежище, даже воздушный замок.

— Странный юмор у вас, бродячих торговцев. Но, знаешь, неприятно думать, что меня используют для каких-то преступлений.

Рагуса улыбнулся.

Речники вроде него работают на одной реке всю свою жизнь; конечно, им важно, чтобы владельцы перевозимых ими грузов оставались довольны. Но если те же самые владельцы используют лодочников для каких-то грязных делишек, на дно с камнем на шее отправят именно лодочников.

Конечно, лодочники желали знать правду, но они жили в своем крохотном мирке, где поговорить об этом было невозможно. Чужак, пришедший из далеких краев, — совсем другое дело…

Пожалуй, Рагуса примерно это и имел в виду, подумал Лоуренс; не исключено, впрочем, что он заходит в своих выводах далековато.

Коул, приняв вещи от Хоро, закинул их себе на плечи без единой жалобы. Почувствовав на себе взгляд Лоуренса, он повернул голову. Лоуренс жестом руки пригласил его идти вперед.

— Ну что ж, тогда оставляю мою спутницу на твое попечение. Только не боготвори ее слишком уж сильно.

— Ха-ха-ха! Когда тебя слишком много людей хвалит, это так утомляет. И не волнуйся, тебе не так уж много придется идти. Встретимся еще до заката.

Лоуренс кивнул и, чуть повернув голову, покосился на Хоро. Она полулежала, завернувшись в одеяло. Глядя на ее спящую фигурку, Лоуренс тоскливо сказал себе под нос:

— Сколько же может быть разных причин для ссоры.

Идти вдоль берега было просто ужасно. Но, несмотря на то, что он уже долгое время путешествовал на повозке, Лоуренс обнаружил, что не устает. Однако держаться в темпе Коула было тяжело… как эти ножонки могут так быстро ходить?

В юности Лоуренс восхищался торговцами, у которых были повозка и лошадь. Мысли о них заставляли его самого идти вдвое быстрее, чтобы самому стать таким же. Сейчас он с ностальгией вспомнил те дни.

— Вовсе не обязательно так бежать.

— Хорошо.

Лоуренс не думая выпалил эти слова почти саркастически, но Коул просто кивнул и повиновался.

Лодка Рагусы теперь была достаточно легка, чтобы уплыть далеко вперед. Вскоре она исчезла из виду, и Хоро вместе с ней. Другие лодки, слишком большие, чтобы рискнуть отправиться вперед, остались у моста. На реке воцарилась невероятная тишина.