— Проходи! Присаживайся! — Сенчуков отошел от окна и жестом показал Морозову на стул, который располагался по правую сторону длинного стола для заседаний. Сам устроился напротив.

С пятого этажа серого здания, вознесшегося над центральной площадью краевого центра, хорошо просматривался местный «Белый дом» и все подходы к нему. Как-то Виталий пошутил, что сектор обстрела здесь просто замечательный, и в случае штурма хватит парочки пулеметов, чтобы отбить атаку. На что Сенчуков на полном серьезе ответил, что пулемет под столом у него всегда найдется, и даже кое-что более стоящее.

Но в этот раз Виталию было не до шуток. Не раздеваясь и даже не сняв шляпу, он опустился на стул, и, сложив, как примерный школьник, руки на столе, уставился на генерала.

Тот столь же молча посмотрел на него, затем поднялся со стула и прошел к своему столу, взял тонкую, зеленого цвета картонную папку и вернулся на место.

Виталий ждал. Он знал, Сенчуков страшно не любит, когда лезут поперек батьки в пекло, и преждевременно докучают ему вопросами.

— Слушай, здесь есть кое-что интересное. Насколько это реально и объективно, я сам пока точно не знаю. — Сказал, наконец, Сенчуков и, положив папку на стол, придавил ее растопыренной ладонью. Папка лежала сейчас на одинаковом расстоянии от обоих генералов. Но Морозов не смел к ней прикоснуться, потому что заметил в правом верхнем углу особый гриф. Материалы о пропавшем самолете были засекречены. И это Морозову очень сильно не понравилось. Но он не подал вида. Возможно, Сенчуков никогда не покажет ему содержимое папки, и он не узнает, какие на самом деле материалы скрывались под ее картонными обложками.

Ему понадобилось почти нечеловеческое усилие, чтобы сохранить самообладание. И только выступившие на висках и лбу капельки пота, сказали хозяину кабинета, что его визави уже на пределе.

— Сними пальто, — сказал Сенчуков, — у нас жарко. Летом продули систему, и теперь жарит, как в сауне.

Он продолжал удерживать папку ладонью, пока Морозов раздевался. Но пальто и шляпу Виталий бросил рядом на стул. Он боялся, что ноги его подведут, и он не сможет встать из-за стола.

Сенчуков убрал ладонь с папки, пододвинул ее к себе, достал очки… Виталию казалось, что прошло не менее получаса, когда Сенчуков, наконец, достал из папки несколько листков бумаги с мелким, набранным на компьютере текстом, и поднял на него взгляд.

— Слушай сюда, — сказал строго генерал, — и не делай поспешных выводов. Пока существуют отдельно взятые факты и версии, которые мои ребята тщательно проверяют. — Он встал и подошел к огромной карте края, висевшей на стене кабинета. Склонившись, обвел ладонью почти в самом низу карты участок территории, если судить по масштабу, километров этак в пятьсот в поперечнике. — Смотри, примерно над этим районом была потеряна связь с самолетом, — сказал он и выпрямился. — На полтыщи верст вокруг, если не считать трех староверческих деревенек, никакого жилья, ни одного человека. Охотничьи избушки заброшены, потому что в прежние времена охотников сюда забрасывали вертолетом. Теперь для охотхозяйств это непозволительная роскошь. Кругом — горы и дикая тайга. Буреломы, сушняк, никаких тебе троп и мостов через реки. Люди сюда проникают, конечно. По рекам, на моторных лодках. Грибы, ягоды, сам понимаешь… Но с недавних пор это тоже стало проблематично. Теперь тут биосферный заповедник федерального значения.

— Не тяни! — глухо сказал Виталий. — Говори, нашли самолет или нет!

— Не нашли! — быстро ответил Сенчуков. — Но есть информация, что кое-кто из пассажиров спасся.

— Альвина? — Морозов побледнел и приподнялся со своего места.

— Нет, не Альвина! — Сенчуков махнул ему рукой, приказывая сесть. — Тут другое! Но дай слово не дергаться, и выслушать все, что я сейчас скажу. — Он вернулся к столу, но не сел, а встал напротив Алексея и оперся о спинку стула. — Ты в курсе, район возможного падения самолета мы проверили очень тщательно. Мы предполагали, что какое-то время он мог лететь без связи, возможно, летчики пытались планировать, если произошли сбои в работе двигателей. Пока у нас на руках нет ничего, что могло бы подтвердить или опровергнуть наши догадки. Мы ничего не знаем, что произошло на борту. Катастрофа могла произойти от чего угодно. Не исключаем и террористический акт.

— Чеченцы? — быстро спросил Морозов.

— Пока только косвенные подтверждения. Прямых доказательств нет, — пожал плечами Сенчуков. — В Иркутск возвращался отряд нашего спецназа. Есть радиоперехват разговора двух чеченских полевых командиров. Один хвастался другому, что Асланбек замочил иркутян. Мы подозреваем, что речь идет об Асланбеке Хабиеве, брате полевого командира Фадыла Хабиева. Именно его отряд уничтожил иркутский спецназ. Асланбек поклялся отомстить за брата. Возможно, ему это удалось. Тогда гибель самолета его рук дело. Но существует вероятность, что Асланбек просто воспользовался известием об исчезновении самолета, и распустил слух о своем очередном подвиге.

— Но ты говоришь, что кто-то спасся? Откуда такая уверенность? И почему этого человека нельзя расспросить, что стряслось на борту самолета?

— Тут особый случай! — Сенчуков потер ладони и крякнул. — На борту находились две женщины: твоя супруга и еще одна, помоложе. Так вот, есть сведения, что спаслась более молодая, Елизавета Варламова. Как это случилось? Почему ей повезло? Об этом знают только там, на небесах. Такие случаи крайне редки! Один на несколько тысяч… Но это еще не все. Поступила информация, что женщина идет по тайге вместе с ребенком. И… — голос генерала внезапно сел, и он продолжал уже хриплым шепотом: — И, как показывают свидетели, это — мальчик, возрастом около года или чуть меньше.

— С-Саша? — Морозов почувствовал, что ему нечем дышать, и впервые за все годы своей жизни, прижал руку к груди, туда, где в запредельном режиме стучало его сердце.

— Виталий! Я ничего не могу тебе обещать! Но, похоже, что это так. У Варламовой была трехмесячная дочь. И она летела в Иркутск к свекрови, потому что других родственников у нее нет. Муж ее, полковник внутренних войск Олег Варламов погиб в тот момент, когда отвозил жену в роддом. Грузовик, на котором они добирались в Грозный, подорвался на фугасе. Елизавета получила контузию. За год до этого она была тоже контужена. Ее хотели комиссовать, но Варламов ее отстоял.