Мои размышления прервал страшный грохот. В стене напротив вдруг появилась здоровенная дыра, и наружу, раскидывая во все стороны обломки кирпича, вылетело что-то большое и темное. Туша упыря несколько раз перевернулась в воздухе и с влажным хрустом ударилась об асфальт, где ее тут же начали рвать на части голодные сородичи.

Обычный человек, конечно же, не смог бы швырнуть полсотни килограмм костей и плоти с такой силой. А значит, я определенно не ошибся: наведаться с винтовкой ко мне на огонек явился не кто иной, как мой старый знакомый. Который сейчас как раз разгребал последствия своей поспешности и сражался с упырями. И, как и следовало предполагать, расклад определенно складывался не в пользу последних: твари верещали, карабкались по лестницам, но ничего поделать с несущим смерть отставным фельдфебелем, конечно же, не могли.

Я поставил бы на него в схватке хоть с сотней голов нечисти – даже без огнестрела. А когда автомат снова сердито залаял, дела у зубастых пошли совсем плохо. Я почему-то очень ясно представил себе, как фигура в грязно-сером камуфляже крутится среди полуразрушенных стен, вжимая в плечо приклад. Будто танцует, выписывая пируэты и уходя от напирающих со всех сторон упырей.

Один выстрел – одна уродливая голова, пробитая и треснувшая, как перезрелый арбуз. Тот, кто сейчас крошил нечисть в доме напротив, никогда не был силен в планировании, слежке и всяких военных хитростях. Зато драться умел, как никто другой, а природную мощь дополнял умением и опытом в несколько сотен лет.

Рано или поздно он прикончит зубастых. И лешего, и даже жабу, если им вздумается присоединиться к схватке, вместо того чтобы терпеливо дождаться ее завершения и перекусить падшими собратьями. Но сколько-то времени у меня еще есть – и, пожалуй, не следует тратить его на бесполезное ожидание.

Я на всякий случай еще раз проверил патроны в нагане и, сняв сапоги, чтобы не греметь подошвами по мостовой, осторожно спрыгнул из окна на улицу.

Выбравшись из укрытия, я осторожно двинулся вдоль Дома книги, выжидая, однако дюжина упырей все еще болтались на улице. Часть зубастых доедали своего павшего товарища, а остальные увлеченно ломились в здание, пытаясь отпихнуть более крепких и проворных собратьев. Судя по размеренному и недоброму грохоту автомата, грозному вояке внутри было определенно не до меня, но я все равно не поленился забрать левее, в сторону Конюшенной площади, заодно обходя большую часть тварей.

Помогло не сильно: те, что жрали тушу на асфальте, и не подумали отвлекаться, но остальные синхронно повернули уродливые морды и направились в мою сторону, тут же забыв о сражении, которое кипело в здании. Вряд ли упыри могли сравнить опасность – просто выбрали жертву поближе.

И тут же начали умирать. Выдавать себя стрельбой я не собирался, однако подобранный на улице прут от чугунной решетки работал немногим хуже топора или булавы, круша черепа и конечности. Хрупкие кости тварей лопались с треском, и я буквально усеял свой путь через улицу их телами. Пробился к ближайшему окну на углу, вогнал железку в загривок замешкавшемуся в проеме упырю, стряхнул обмякшую тушу на асфальт и сам забрался внутрь.

В здании выстрелы то ли на втором, то ли на третьем этаже звучали куда громче, отражаясь эхом от стен. Мой старый знакомый не жалел патронов, и упыри определенно собирались закончиться раньше. Прямо на моих глазах очередная туша рухнула вниз через дыру в потолке и, чуть подергавшись, затихла. Автомат лишь на несколько мгновений смолк и снова принялся методично лаять, прореживая поголовье нечисти.

Я направился к лестнице, стараясь не греметь сапогами. Здесь упыри уже успели оглохнуть от шума и будто нарочно подставляли спины и костистые головы для удара. Я мог бы без особой спешки перебить их всех, но все же торопился, чтобы не опоздать к тому моменту, как свалка наверху закончится. Судя по звукам, отставной фельдфебель справлялся с работой на отлично, и, когда я выбрался на нужный этаж, воевать ему было, можно сказать, уже не с кем.

Я незаметно скользнул с лестничной площадки в комнату, успев зацепить взглядом фигуры впереди. Самая коренастая как раз отшвырнула в сторону очередной опустевший магазин, ловко перехватила оружие за ствол и принялась орудовать им, как дубиной. До моих ушей доносились удары, влажный хруст, вопли и стук падающих на пол туш. Упыри валились один за другим, оставляя мне буквально несколько мгновений на маневры.

На мгновение я вдруг увидел весь этаж. Не глазами, конечно же, – в голове будто развернули трехмерную план-схему, на которой кто-то заботливо отметил и человека с автоматом и уцелевших тварей. И, что куда важнее, все помещения с дверями и коридорами.

Вперед и налево. Снести челюсть упырю, воткнуть прут в глаз его товарищу и там оставить, чтобы освободить руки. Выдернуть наган из кобуры, еще немного ускориться. Прямо, налево и снова налево через узкий проход…

Успел.

Когда я шагнул в комнату, приклад автомата с влажным чавканьем опустился, размазывая по полу череп трепыхающегося упыря. И когда тот перестал верещать, в насквозь пропахшем порохом, потом и черной жижей здании вдруг стало так тихо, что щелчок, с которым провернулся барабан в нагане, показался чуть ли не громче выстрелов.

– Доброго дня, сударь, – тихо проговорил я, наводя дуло в широкую спину. – Стой на месте.

– Ишь ты… Шустрый.

Голос прозвучал приглушенно. Даже во время схватки мой старый знакомый не избавился от маски на лице. То ли зачем-то скрывал лицо даже от упырей, то ли уже давно сообразил, что местный воздух небезопасен… в том числе и для него.

Я все-таки не ошибся. Отставной фельдфебель Игорь Никитин действительно не погиб в ту злосчастную ночь. Действительно удрал через Прорыв, спасаясь от сыскарей и гвардейцев Георгиевского полка. Действительно прожил в мертвом городе два с лишним года.

И действительно оказался именно тем, кого я надеялся здесь встретить. Живой легендой. Древним старцем, родившимся еще в прошлом тысячелетии и существовавшим куда дольше, чем даже самые могущественные Владеющие мира по ту сторону Прорыва могли себе представить. Воителем, с которым мы веками сражались бок о бок. Убивали, мерзли в окопах и сами умирали в снегу или среди песков. И снова восставали, чтобы защищать свою страну от врагов – каждый раз от новых.

Мне бы хватило и одного только голоса, но и движения я тоже узнал. Неторопливые, даже нарочито-медлительные, однако почему-то все равно буквально излучающие уверенность и силу. Разумеется, старикашка ничуть не испугался нацеленного в спину револьвера и сейчас с убийственным спокойствием просчитывал варианты. Наверняка уже сообразил, что я пришел сюда не случайно. И уж точно не для того, чтобы отправить его на тот свет, – иначе выстрелил бы сразу, без разговоров.

– Я тебе не враг. Но если дернешься – ненароком могу и пальнуть, – на всякий случай предупредил я. – Так что уж будь так любезен, брось свою молотилку, подними руки, и тогда мы с тобой погово…

Видимо, где-то я все-таки просчитался. Неудачно встал, вовремя не сместился в сторону, сказал не то или недостаточно убедительно… Или просто слишком уж поверил в собственное хитроумие, удачу и непобедимость. И старый товарищ тут же поспешил напомнить, что в мире – любом из трех – хоть и нечасто, но все же встречается кое-то быстрее и крепче меня. Что сила слова весьма и весьма условна. Что никогда не стоит недооценивать противника. Что целиться между лопаток древнему и беспощадному убийце в принципе сомнительная затея… особенно если и стрелять-то на самом деле не собираешься.

И что штурмовая винтовка порой опасна даже в незаряженном виде и без штыка.

Фигура в грязно-сером камуфляже крутанулась с такой скоростью, что размазалась в воздухе, и швырнула в меня автомат. Приклад больно ударил по плечу, и пуля из нагана закономерно ушла куда-то в потолок. Выпустить вторую я уже не успел: любезный фельдфебель вдруг оказался рядом, и уже в следующее мгновение мы сцепились намертво и рухнули в соседнюю комнату, насквозь пробив ветхую стену.