– Сергей Рао подкуплен Хан Али Боком. Хан Али Бок дал ему взятку, чтобы тот доставил нас ему в руки. Я предложил еще большую взятку за то, что он отвезет нас в противоположном направлении. На этом пока все и остановилось.

– Ну что же, – сказала королева, устраивая поудобнее его голову, – почему бы все так и не оставить? Когда я была на троне в своей провинции Ла, мы часто пользовались тем, что подкупали своих врагов. Надо отметить, что именно Хан Али Бок, эта шелудивая черепаха, и ввел эту практику в Ла.

– Я не доверяю этому Сергею Рао, – заметил Волшебник, – укравший однажды – вор на всю жизнь.

– Дай мне немного времени на раздумье, – попросила королева. Она опустила его голову пониже и уселась поудобнее.

– Ты реешь надо мной, как ангел хранитель, – признался Волшебник. – Понянчи меня немного. Меня никогда не нянчили. А мне всегда так этого хотелось.

– Я не уверена, что сумею это сделать, ведь я никогда не была матерью, – заметила королева. – Но попробую что-нибудь придумать. Нравится вот так?

– Просто чудесно, – проурчал Волшебник, и встревоженный, неуверенный человек отложил в сторону все свои заботы и уснул.

Ему приснилось, что у «Цветов лотоса» появились многочисленные ноги, как у паука, и голос, тоненький, похожий на перезвон колокольчиков. Она теперь могла не только пробиваться по водам канала, но и ходить по твердой почве, так же, как и ходить, она научилась и говорить. В своем сне он спустился с лодки на землю, а она последовала за ним; ее единственный огромный глаз был кротким, как у собаки, а торчащие в стороны ноги тонули в прибрежном иле. Руль оставлял позади нее след на земле, так же, как оставляет след хвост крокодила, когда этот ящер пытается путешествовать посуху, паруса беспомощно обвисли, словно крылья грифа, когда этот собиратель падали шествует по земле, таща их за собой. Ее деревянные борта уныло скрипели.

– О «Цветы лотоса», – заметил спящий Волшебник, – мне кажется, что все эти твои многочисленные ноги замедляют твое движение, когда ты плывешь по каналу.

– Вовсе нет, Волшебник, – ответило судно, – в такие моменты я их плотно прижимаю к бортам, и они не оказывают воде никакого сопротивления. Это новое изобретение известно под названием убирающийся сухопутный двигатель.

– Ну что же, я никогда раньше не встречал лодок с таким необычным оборудованием для амфибии, – воскликнул Волшебник. – Я действительно нисколько не разочаровываюсь в своем выборе. Потому что теперь, если мы подойдем к пристани или попадем на мелкое место, ты просто расправишь свои ноги и пройдешь до того места, где вода окажется достаточно глубокой. Никогда не было лучшей лодки!

«Цветы лотоса» скромно потупила свой глаз.

– Ты мне тоже очень нравишься, Волшебник.

– Многие мужчины любили лодки, – рассуждал Волшебник, – однако, думаю, что я люблю эту лодку так, как не любил ни одну лодку ни один мужчина.

– А я всегда считала, что ты любишь королеву, – заметила лодка.

– А я и люблю королеву, – признался Волшебник. – Все любят королеву.

– Фи, – фыркнула речная лодка, – это все равно, что сказать, что все любят государство; новое государство, новую политическую систему. Очень неопределенные эмоции. Но ты накупил ей прекрасные наряды и дорогие украшения. Украшения она носит постоянно, а вот одежды – как можно реже.

– Она так красива, – возразил Волшебник, – одежды только скрывают это.

– А вот мне ты ничего не дал, – вздохнула «Цветы лотоса».

– Мое ухаживание за тобой было неловким и стеснительным, – признался чародей, – но это только потому, что я просто не знаю, как и чем угодить тебе. Тогда скажи мне, «Цветы лотоса» и цветок моей жизни, что бы ты хотела получить от меня в подарок?

– Новый парус, сшитый полностью из шелка, – скромно сказала она, а потом шепотом добавила: – И поскреби мне днище.

– Мне поскрести тебе днище?

– Да.

– Ради самого Будды! – воскликнула Сладострастная королева Ла. – Прекрати! Я понятия не имею, что там тебе снится, но мне кажется, что ты вот-вот тронешься умом.

Волшебник сел и дико осмотрелся.

– О! – воскликнул он, – это непростительный грех, будить человека, когда он грезит на яву. Большой грех. Непростительный.

– Я сделала это с целью самозащиты. И я, несомненно, сделаю это снова. Ты определенно вообразил…

– Подожди, – сказал Волшебник, – думаю, мой сон мне кое-что подсказал. Думаю, что мой сон окажется правдой! А если так, то мы спасены!

Он поспешил покинуть будуар королевы.

– Еще один такой сон, – сказала сама себе королева, – и он нас всех приведет к погибели.

Чародей начал спускаться все ниже и ниже, пока не достиг самого днища «Цветов лотоса», и то, что он там нашел, поразило его, доставило ему удовольствие и немного взволновало его. Он был на пути в будуар королевы, когда внезапно на него наткнулся запыхавшийся и чрезвычайно взволнованный Сергей Рао.

– Хозяин, хозяин, – задыхаясь, выпалил лодочник, – надвигается ужасный шторм. Быстро, помогите мне задраить все люки, иначе мы потеряем все.

– Ерунда, – сказал Волшебник. – Я в жизни не видел более чудесного дня.

– Тогда оглянись, самодовольный дурень, – огрызнулся Сергей Рао.

И он схватил Волшебника за плечо и развернул его лицом к корме «Цветов лотоса».

К этому времени королева и Клешня уже подбежали и встали рядом с Волшебником, стараясь выяснить причину суматохи. И все трое развернулись и посмотрели в том направлении, в котором указывал Сергей Рао.

Они увидели шторм, и шторм уже почти обрушился на них. Он уже скрыл большую часть неба у них за кормой, образуя огромную пирамиду, вершина этой пирамиды освещалась сверкающими молниями, а ее основание сотрясалось от грома и клубилось от ярости. Казалось, что вся эта пирамида состоит из смеси воды, воздуха и электричества, и находилась она в явно гневном расположении духа.

– Чего это он движется прямо по этому каналу? – гневно спросила королева. – Почему бы ему не разразиться где-нибудь в стороне?

– Штормы очень часто проходят по этому каналу, – объяснил Сергей Рао. – Для этого существуют точные метеорологические объяснения, которые вполне разумны, а в данном случае, и неоспоримы, но все они лежат в особенностях самой природы канала. У меня сейчас нет времени вдаваться в такие подробности. Думаю, нам немедленно нужно укрыть Нг Гк и ослика.

– На это уже тоже не осталось времени, – возразил Волшебник, – хотя тот импульс человечности, который вызвал это предложение, достоин только похвалы. Шторм уже практически над нами. Он надвигается с такой скоростью, что нам не уйти от него ни на веслах, ни толкаясь шестом, ни поставив паруса. На самом деле, он напоминает мне шторм, который в свое время обрушился на провинцию Пенг. Он разрушил все дома и сорвал одежды со всех лавочек. Ребятишки, которые запускали воздушных змеев, оказались в самом центре урагана на высоте, о которой их воздушные змеи раньше и не мечтали. Старухи сразу же стали вспоминать все легенды, которые им рассказывали их бабки, чтобы обнаружить там рассказы о подобном неистовстве природы. Нет, у нас нет времени, чтобы накрыть Нг Гк и его собрата ослика. У нас осталось время только на то, чтобы упасть плашмя на палубу и ухватиться за любой предмет, который окажется достаточно прочно приделанным к судну и найдется под рукой, а после этого останется только молиться богам, которые следят за этим каналом, чтобы те сохранили нам жизни, а за одно и корпус нашего суденышка.

– Но, учитель, – взмолился Клешня, – неужели мы, ради нашей чести, сейчас не можем найти немного времени, чтобы спасти этих безобидных животных, которые так безропотно переносили все тяжести нашего путешествия: дождь, град и мороз, палящее солнце и горькую жажду, голод, удары и бессонные ночи? Разве не благодаря им мы сейчас находимся здесь? Они были терпеливыми и верными, они не обижались ни на какую критику, они были покорны своей бессловесной рабской участи, и только служили нам и продолжают служить. Не мерзко ли будет с нашей стороны упасть сейчас плашмя на палубу и вцепиться в первый попавшийся под руку твердый предмет, предоставив их ужасной участи, даже не попытавшись хоть как-то помочь им?