А еще есть такие изменения, которые были вызваны предшествующими событиями — результатами открытий или закрытий других дверей — что их невозможно остановить, как ни пытайся. И в итоге жизнь меняется или заканчивается… тысяча жизней или три тысячи… и целая лавина перемен следует после движения двери. И все, что может сделать волшебник перед лицом этого шквала перемен — это выбрать место и время для вмешательства в последствия и попытаться убрать их потом, — Том вздохнул. — Вне зависимости от всех наших усилий, — сказал он, — энтропия по-прежнему наступает.
Последовала долгая пауза.
— Мне жаль, — услышала Нита папин голос.
— Далеко не так жаль как нам, — отозвался Том, — потому что мы не можем остановить это. — Еще один болезненный вздох. — Но зачастую, в итоге мы делаем все возможное, чтобы быть готовыми к следующей "петле"… и распознать ее в нужный момент. Это все, что мы можем сделать. И мы должны постоянно напоминать себе, потому что мы знаем, что это правда, что наши действия в конечном итоге исправят ситуацию, что Существующие Силы найдут способ чуть-чуть изменить даже самые жуткие злодеяния нашего вида к лучшему, если мы не будем опускать рук.
Опять пауза.
— Судя по твоему виду, — заговорил ее отец, — тебе давно не доводилось отдыхать.
— Нет, — согласился Том. Затем, после очередной паузы: — Назревают серьезные неприятности.
— Что, еще большие, чем уже имеются?
— Если мы не сумеем остановить их, — сказал Том, — то намного, намного большие. Но нам повезло — у нас есть возможность сражаться. Даже больше, чем просто возможность.
Сделать хоть что-то, кроме того как смотреть на происходящее.
По спине у Ниты пробежал холодок.
— Дай мне знать, если я смогу чем-то помочь, — проговорил ее папа.
— Уже помогаешь, — мгновение спустя сказал Том. — И я ценю это.
Нита сделала глубокий вдох, затем выдох, пытаясь успокоиться, затем тихо развернулась и прокралась обратно вверх по лестнице. Пожалуй, повидаюсь с папой завтра. Сейчас явно неподходящее время.
Оказавшись наверху, она снова просунула голову в комнату Дайрин, на случай, если та уже вернулась оттуда, где бы она ни была.
— Она отсутствует, — послышался скрежещущий голос со стороны письменного стола.
Там сидел Спот, казавшийся странно одиноким в свете настольной лампы.
Нита быстро проскользнула внутрь, сразу отбросив мысль о том, чтобы присесть на кровать — та могла скрипнуть.
— Ты в порядке, приятель? — спросила Нита.
— В порядке, — эхом отозвался Спот.
Нита покачала головой и слегка погладила пальцами его крышку. Он был и правда человеком и машиной одновременно.
— Скажешь Дайрин, что я заходила, ладно? — сказала она. — Я не разговаривала с папой…
Он был занят. Но есть кое-что, что я попрошу ее проверить для меня. Я поговорю с ней об этом завтра.
— Ладно, — сказал Спот.
— Спасибо.
Нита вернулась в свою комнату. Когда она вошла, Врата снова находились в своем первоначальном состоянии в виде полупрозрачного экрана, сквозь который просвечивала остальная часть ее комнаты, казавшаяся серой. Нита слегка пригнулась и прошла сквозь них.
Понч по-прежнему похрапывал на противоположной стороне комнаты. Нита присела на край дивана, неожиданно почувствовав себя очень усталой, хотя в данном случае на переход между мирами совсем не требовалось затраты энергии. Было довольно странно услышать о том, что Тому, на чей опыт и силу она так часто опиралась, тоже требовалась чья-то поддержка. С другой стороны, почему бы и нет? подумала она. Он ведь всего лишь волшебник, как и мы…
А еще эти его слова про назревающие серьезные неприятности. Нита решила, что непременно заставит Дайрин разобраться во всем этом и послать ей подробный отчет.
А сейчас… лучше всего мне будет поспать.
Она разделась и нырнула под тонкое покрывало. Эта ночь не была одной из тех, когда небо прочерчивали "падающие звезды", образующиеся из скоплений пыли и небольших фрагментов лунного пояса. Полную темноту нарушали только далекий шепот моря и кажущиеся еще более далекими шепотки вокруг, на которые никак не влияли проблемы далекого мира за Вратами. Здесь все было чудесно, все было именно так, как должно было быть.
Это мягкое навязчивое состояние некоторое время тревожило ее. Но затем, неожиданно для себя самой, Нита погрузилась в сон и проснулась только на рассвете, все еще будучи под впечатлением от полного льда и снега сна.
Она села на кушетке и осторожно потрогала шею сзади. По крайней мере, сильнее я уже не сгорю, подумала она, но полученный ожог по-прежнему доставляет неудобства…
Разумеется, она могла бы что-нибудь предпринять. Например, поговорить с нервами в своей коже и попросить их не чувствовать боль… помимо того, что это будет стоить ей некоторой толики энергии, боль все равно потом вернется. Или же она могла с помощью волшебства уговорить нервные окончания "отсоединиться" от поврежденной кожи.
На это было бы затрачено еще больше энергии, чем на предыдущий вариант, но зато ожог начал бы исцеляться.
Она потянулась и поморщилась. Или же, подумала она, я могу просто снова и снова окунаться в воду, где так хорошо и прохладно, и не потребуется никаких затрат… просто отложить решение проблемы на потом.
Нита достала свой купальник и надела его — она не чувствовала себя настолько уверенно как Квельт, купающаяся нагишом — затем обрядилась в льняную рубашку, вздрогнув от прикосновения грубой ткани к ее чувствительной коже.
И тут она снова вспомнила ощущение холода. Она ухватилась за это воспоминание, стараясь не дать ему ускользнуть, как это обычно бывало, когда она полностью просыпалась.
Лед, подумала она. Много льда. Ей доводилось бывать на ледяных планетах, где лед состоял из воды, и на газовых гигантах, чей лед содержал в своем составе метан или гелий, а снег имел странный бледно-голубой металлический оттенок. Лед же из ее сна был обычным льдом из воды.
Внезапно в памяти вспыхнула картинка — параллельные линии и борозды, подобно рекам сбегающие между неровными камнями и покрывающие все вокруг все новыми и новыми слоями чистого прозрачного льда. И сама поверхность, выцветшая от времени, холодная и темная, текла впереди него, словно потрескавшееся двенадцатиполосное шоссе, через перевал между двумя древними горами. Ледник. Больше никаких событий в этом сне не было, если, конечно, не считать таковым продвижение ледника в долину со скоростью десятых долей сантиметра в день, медленное, холодное и неотвратимое.
Нита вздрогнула, а затем рассмеялась сама над собой. Типичная реакция тела на ожог — сон о холоде. Однако, когда она вновь подумала об этом леднике, то вспомнила еще кое-что из недавнего сна. Лед, надвигающийся с ледника, спускается вдоль горных склонов по мере выпадения снега и понижения температуры. Ледниковый период, подумала Нита.
Ледники покрывают все вокруг, поглощая пейзажи под непрекращающимся снегом, подкармливающим их — то, что происходило очень медленно в реальности, во сне двигалось с ужасающей быстротой, где ход времени был ускорен. "Сердце мира покрыто льдом", — кто-то сказал ей. Медленным холодным голосом, словно бы принадлежавшим самому снегу. И в нем не звучало ни капли сожаления о льде.
Нита еще некоторое время сидела в рассветной тишине и размышляла об этом. Там, с другой стороны занавеси, по-прежнему слышалось тихое дыхание спящего Кита, но другой звук отсутствовал — похрапывание Понча. Нита отворила плетеную дверь и выскользнула в сумрак раннего утра.
Она вышла со двора Пелиэнов и направилась на пляж. Там Нита некоторое время простояла, наслаждаясь абсолютной тишиной, нарушаемой только ее дыханием и шелестом морских волн, тихонько скользящих вверх и вниз по песку. Мир вокруг нее устремлялся в стороны и вверх на невообразимую высоту, но Нита уже привыкла к этому.
