Сады – первый признак мирной жизни и, следовательно, цивилизации. Сад развернут во времени в будущее – на срок куда более длительный, чем сезонные работы по возделыванию зерновых культур. Сад есть следующий этап в земледелии, означающий окончательную укорененность рода в данной конкретной местности, выбранной для жизни путем проб и ошибок.

Оседлая жизнь при поле и садах решительно противостоит кочевой, обозной, отданной захвату, обороне, бегству. Цивилизация способна удержаться и развиться во времени, только будучи сопряженной с оседлостью и созиданием.

Ветка оливы – символ мира: сбор оливок требует времени и труда, что делает невозможным ведение войн, ибо противоборствующие стороны в результате окажутся перед лицом другого, непобедимого и беспощадного врага – голода. Принесенная встан противника ветка оливы символизировала предложение перемирия на время сбора урожая.

Переход к земледелию необъясним ни с точки зрения облегчения труда, ни с точки зрения экономической выгоды. Это первый опыт принципа «отложенного удовольствия», лежащего в основе любого развития. Первый опыт абстрагирования усилий и целеполагания, связанного с взаимодействием личности (ее развернутости во времени) и воли сил природы. Первый опыт дисциплины, основы основ всякого искусства. Календарь возникает из сезонов земледелия, но не благодаря сезонной миграции добычи охотников. Время произрастает из зерна. Мировое дерево – ствол времени, отсчитываемого отныне ростками цивилизаций, формируется земледельческими усилиями.

Сад для поэта символизирует сущность искусства. Художник возделывает свой клочок смыслов, в этом он истинный земледелец, использующий гумус текстов, выращенных до него.

Давайте спросим себя, что такое Чукотка. Как ощущается, что ты на Чукотке? Что это значит для нашего ощущения пространства? Если, допустим, вы заблудились в саянской тайге, повернитесь на запад и представьте, что вы неделю, месяц, другой, третий идете туда, где закатывается солнце. И ваше воображение, опираясь хотя бы только на инстинкт самосохранения, все-таки сможет нащупать конец адского пути. Так вот: так обстоит дело в Саянах, на Хингане и т. д. Но не на Чукотке. На Чукотке человеческое воображение бессильно.

Все наши свойства – свойства тела и сознания, спаянных действием, «изобретены» эволюцией и обретены для одной цели: выживания вида.

Воображение не исключение. Самый простой и насущный пример: религия.

Религия не смогла бы возникнуть, если бы воображение не позволило нам иметь дело с несуществующими (не наблюдаемыми непосредственно) в физическом мире предметами как с реальными объектами и категориями. Религия, как и культура, помогает человеку обрести дополнительный источник удовольствия от существования, еще одну опору в нем. Она помогает миновать кризисные моменты, когда удовольствия не хватает для выживания: ведь именно удовольствие является основой существования любого живого организма. (Механизм его получения биохимический, и не так уж важно, как именно он приводится в действие у того или иного существа: от амебы до человека.)

Так, умение видеть невидимое становится инструментом существования, орудием, с помощью которого человек противостоит небытию.

Воображение, скорее всего, возникло, когда человек заметил, что вещи физического мира часто оказываются не равны самим себе.

Явления природы могут развиваться в мире действия, а одни и те же события физического мира оказываются различны, если их наблюдают или претерпевают разные субъекты.

Именно воображение помогает сообществу людей, наблюдающих становление мироздания и/или участвующих в этом процессе, обрести категорию истинности, коренящуюся в общезначимости.

Следующим шагом становится обретение этики, необходимое для выживания вида, скрепленного ранее в социум с помощью «клея» общезначимости.

Здесь ключевую роль снова играет воображение, ибо именно оно позволяет индивиду представить себя на месте другого и сделать рабочей максиму «не делай ближнему того, что сам себе не пожелаешь».

Переход к земледелию становится еще более сложно объяснимым, если учесть, что ведение сельского хозяйства обусловило увеличение труда и ухудшение качества пищи. До эпохи земледелия люди питались разнообразнее за счет охоты и собирательства, причем оба занятия были менее трудоемкими, чем земледелие, тем более интенсивное.

Охотники и собиратели обладали развитым интеллектом (тропа следопыта полна дедуктивных сцеплений) в сравнении с земледельцами, погрязшими в тяжелом механическом труде, который до приручения тягловых животных был непереносим. Но главное – результат был удручающим: однообразная пища с низким содержанием белка и витаминов. Однако коллективно собранный урожай оказывался более обильным, нежели добыча, пойманная на охотничьих угодьях. Земледелие, несмотря на все тяготы, значительно увеличило численность племен, а рост населения позволил общине высвободить людей для защиты от агрессии соседей и сформировать из них пограничные отряды. Умиротворенная оседлая жизнь земледельцев – в сравнении с кочевой, полной катастроф жизнью охотников и собирателей – наконец сделала возможным появление досуга, необходимого для возникновения искусства.

Итак, целенаправленное выращивание растений создало условия для развития общества, что к III тысячелетию до н. э. привело к появлению первых цивилизаций. Излишки продовольствия, новые виды орудий труда и строительство обеспечили человеку независимость от природы. Рост населения вынудил племена отказаться от родового принципа в пользу принципа соседства. Возникает искусство перевода культурных кодов и символов. Вместе с освоением земледелия происходит замена зооморфных богов антропоморфными и модернизация религиозных культов.

Неолитическая революция продолжалась около семи тысячелетий и заложила материальные и духовные основы культур Месопотамии, Египта, Китая, Японии и Америки. Венцом роста этого мирового тучного сада стало возникновение письменности в Месопотамии и Египте около III тысячелетия до н. э.

С этого момента наш сад, соучаствующий в Творении, становится Логосом и остается таковым до сих пор: наш мир создан при помощи слов, чисел и речений, то есть лингвистически культивируемого сада с помощью именно того, что Филон Александрийский называл посредником между немыслимой отдаленностью Бога и близостью мира действия, то есть «окликом живого Бога, обращающегося к вещам и тем самым творящего их из небытия».

Эмпатия – корневой рефлекс личности, впаянный эволюцией в нашу нервную систему. Скажем, такое загадочное явление нашей физиологии, как зевота, как раз и есть следствие присущей человеку на уровне инстинкта эмпатии.

Без эмпатии человек в принципе не смог бы понять другого.

Это обстоятельство роняет зерно морали в почву сознания, и оно прорастает ростком коммуникации.

Злые люди не заражаются зевотой.

Социология доказывает, что летальная преступность наиболее высока среди общностей, «зараженных» разновидностью того, что социологи называют культурой чести: то есть такой культуры, в которой мужчина обязан блюсти свою маскулинную репутацию, ибо от нее зависит не только его самооценка, но и общественное положение. Коренится она преимущественно в скотоводческих культурах – в сообществах пастухов, образовавшихся в бесплодных, чаще всего горных областях, таких как Сицилия, Северная Ирландия, Шотландия или Страна Басков.

Если из всей растительности доступны только травы каменистых альпийских лугов, чтобы выжить, вам ничего не остается, кроме как разводить овец и коз. Успех в выживании будет зависеть только от вас, а не от общины, ибо скудость пищи сдерживает решимость рисковать последним в надежде на успех объединения с соседями. Вы станете беречь свой скот как зеницу ока, поскольку это залог жизни рода. Тать не сможет выкосить все поле или отнять всю землю у сообщества земледельцев. Зато может убить пастуха и увести стадо. Постоянный риск столкновения из-за «собственности»/«добычи» (высокий из-за величины ставки в жизнь) в скотоводческих краях подхлестывал уровень насилия и жестокости.