– Рикен и его жена ужинали в среду вечером «У старого виноградаря»?

– Нет… По правде говоря, они приходили туда от случая к случаю, когда бывали при деньгах или когда кто-нибудь их приглашал. В среду они появились там около половины девятого. Вошел один Фрэнсис.

– С кем он разговаривал?

– Когда я его увидел, он спрашивал у Боба, там ли Карю. Тот ему ответил, что Карю нет, и он ушел.

– А вы с женой долго сидели в ресторане?

– Мы ушли оттуда около девяти. Гуляли четверть часа… Вернулись домой, и Жослин тут же легла спать.

Они говорили вполголоса, тишину двора нарушал только шум машин, проезжавших по бульвару Гренель. Улица Сен-Шарль, куда вели ворота, была пустынна, и только вдали иногда мелькал силуэт прохожего.

– Что делали вы?

– Я пошел пожелать детям спокойной ночи… Действительно, обе его предыдущие жены жили в том же доме – одна с двумя детьми, другая с одним.

– Вы делаете это каждый вечер?

– Если прихожу не поздно.

– Вас охотно принимают?

– А почему бы и нет? Они понимают, что по-другому я поступить не мог.

– Значит, в один прекрасный день вы можете оставить и Жослин ради другой женщины?

– Знаете, я не придаю этому большого значения… Обожаю детей… Велик был Авраам.

Трудно было сдержать улыбку, потому что на сей раз он говорил совершенно искренне. За банальными шутками чувствовалась очень доверчивая душа.

– Я немного задержался у Николь. Это вторая… Знаете, случается иногда возвратиться к старому.

– Жослин знает об этом?

– Ее это не волнует… Будь я другим, она не была бы со мной.

– В котором часу вы ушли?

– Я не посмотрел… Вернулся к себе, перезарядил аппарат, утром мне нужно было рано фотографировать. Потом подошел к окну, открыл его… Я открываю окно каждую ночь сначала настежь, чтобы проветрить комнату, а потом слегка прикрываю, не могу спать в духоте ни зимой, ни летом.

– Потом?

– Закурил последнюю сигарету. Как сегодня, была лунная ночь. Я увидел: через двор прошли Фрэнсис и Софи. Они не держались за руки, как обычно, и о чем-то оживленно говорили.

– Вы ничего не слышали?

– Только одну фразу, которую Софи произнесла очень громко, и я подумал, что она чем-то недовольна. Она сказала: «Не строй из себя дурака. Ты об этом прекрасно знал…».

– Он ответил?

– Нет. Схватил ее за локоть и втолкнул в квартиру.

– Вы и тут не посмотрели на часы?

– Нет. Но я слышал, как на церкви пробило десять. Зажглось окно в ванной… Я закурил вторую сигарету.

– Вы были взволнованы?

– Да нет же, просто спать не хотелось. Налил себе стаканчик кальвадоса.

– Вы находились в гостиной?

– Да… Дверь в спальню была открыта, и я потушил свет чтобы не мешать Жослин спать.

– Сколько прошло времени?

– Я успел выкурить сигарету, которую закурил в квартире у бывшей жены, и вторую. Наверное, больше пяти минут.

– Вы ничего не слышали?

– Нет. Я увидел, как вышел Фрэнсис и быстро направился к воротам. Он всегда ставил свою машину на улице Сен-Шарль. Через несколько минут затарахтел мотор, и машина отъехала.

– Когда вы спустились?

– Через четверть часа.

– Почему?

– Я же сказал, не мог спать, хотелось поболтать с кем-нибудь…

– А раньше у вас с Софи были какие-то отношения?

– Вы имеете в виду, спал ли я с ней?.. Один раз… Фрэнсис напился, и так как больше выпить было нечего, он вышел, чтобы купить еще бутылку в бистро.

– Она не возражала?

– Ей это показалось вполне естественным.

– А потом?

– Потом… Рикен вернулся без бутылки, потому что ему не продали. Мы уложили его в постель… Больше мы к этому не возвращались…

– Хорошо. Значит, вы спустились…

– Подошел к двери… Постучал и, чтобы не испугать Софи, тихо сказал: «Это я, Жак!» Все было тихо…

– Вам это показалось странным?

– Я подумал, что они поссорились с Фрэнсисом и ей не хотелось никого видеть. Я представил, что она лежит на кровати разъяренная и заплаканная.

– Вы постучали еще раз?

– Стучал два или три раза, потом поднялся к себе.

– И снова сели у окна?

– Когда я надел пижаму, мельком выглянул во двор. Во дворе было пусто. В ванной Рикенов по-прежнему горел свет. Я лег и заснул.

– Дальше? Рассказывайте.

– Встал я в восемь, сварил кофе, пока Жослин спала. Настежь открыл окно и увидел, что в ванной у Фрэнсиса все еще горит свет.

– Вас это не удивило?

– Такое случалось и прежде. Я пошел на студию, где работаю до часу дня, потом пообедал с приятелем. В ресторане «Рида» у меня было назначено свидание с одним американским актером. В четыре я вернулся…

– Ваша жена не выходила из дома?

– Выходила за покупками… Пообедала и снова легла… – он понял, как комично звучит этот лейтмотив.

– По-прежнему в ванной горел свет?

– Да.

– Вы спустились к ним?

– Нет, я позвонил по телефону, никто не подошел. Должно быть, подумал я, Рикен вернулся, лег спать, потом ушел с женой, а свет забыл погасить.

– Такое с ним бывало?

– Это бывает с каждым… Мы с Жослин пошли в кино на Елисейские поля.

Мегрэ едва не пробурчал: «Она там спала?» О его брюки терся кот.

– Это чей?

– Общий. Все бросают ему из окон кусочки мяса, а живет он на свободе.

– Когда вы вернулись в четверг вечером?

– Около половины одиннадцатого. После кино мы зашли в пивную, и я встретил там приятеля.

– Свет?

– По-прежнему… Но ничего сверхъестественного в этом не было. Рикены могли уже вернуться. Я позвонил. А когда и тут никто не подошел, я немного растерялся.

– Немного?

– Не мог же я заподозрить…

– Итак…

– Смотрите! Он и сейчас его не погасил… Не думаю, что он поглощен работой.

– А на следующее утро?

– Конечно, я позвонил снова и еще два раза днем, пока не узнал из газеты, что Софи убита. Я был в Жуэнвиле на студии, делал репортаж со съемок фильма.

– Кто-нибудь подошел к телефону?

– Ответил незнакомый голос. Помолчав несколько секунд, я предпочел повесить трубку.

– Вы не пытались найти Рикена?

Юге замолчал. Потом пожал плечами и снова состроил шутовскую гримасу.

– Знаете, я все-таки не работаю на набережной Орфевр!