– Помоги Господь им и нам, – сказал де Пернель и перекрестился. – Если они в тюрьме, мы их выручим.

– Это не так-то просто. – Покачивая головой, аль Рахман отхлебнул кофе. – Не так-то просто, мой господин, ибо мои посланцы, возвратившись, сообщили нечто странное. Я бы сказал, много странных вещей. – Он принялся перечислять, загибая пальцы: – Во-первых, все псы Карамана при нем, хотя обычно он отпускал их повеселиться в наш чудесный город. Но в этот раз не отпустил – кормит, поит и держит при себе! Во-вторых, в деревне толковали, а мои помощники слышали, что он получил весть о разорении своего дома на Джербе, и теперь стража у него удвоена, он рассылает дозорных на запад и восток, и особые люди следят за морскими водами. И наконец, в-третьих, он не вышел в море, хотя бури уже стихли, персиковые деревья расцвели, и многие рейсы отправились за добычей. Он ведет себя так, мои господа, словно боится мести какого-то могущественного человека… – Старый лазутчик погладил бороду, вскинул глаза вверх и будто про себя пробормотал: – Слышали во многих городах Магриба… я слышал и другие тоже… и, думаю, слышал Караман, пес из псов… Серов нахмурился:

– Что слышали? Говори без недомолвок, почтенный! Мы тебе достаточно платим!

– Слышали, что некий рейс Сирулла, явившийся из западных стран, разыскивает женщину по имени Сайли… Но это, клянусь Аллахом, не мое дело! К тому же я стар и быстро забываю имена.

– Полезная привычка, – заметил Серов. – Значит, ты говоришь, что у Карамана восемь шебек и все их экипажи сейчас в поместье? Это сколько же народу?

– Тысячи полторы или две, мой господин. Большая сила!

– Большая, – согласился Серов. – Так возьмешь сукно по сто десять?

– Сто. Только из уважения к тебе, светоч Аллаха.

– Сто пять, и разгрузка за твой счет.

– Ах-ха… – вздохнул аль Рахман. – Даже сам Пророк тебя не переспорил бы… Сто пять. Договорились!

Они ударили по рукам, и старый лазутчик удалился. Солнце садилось, и над алжирскими крышами повеяло свежим морским ветерком. На небе бледным призраком замаячила луна, потом вспыхнули первые, по-южному яркие звезды, и темно-синий хрустальный кубок ночи накрыл город, прибрежную равнину и хребет Джурджуры, встававший на горизонте непроницаемой черной тенью. С минаретов ближних мечетей раздались призывы муэдзинов, и им тут же начали вторить другие протяжные голоса, призывая горожан повернуться к Мекке, пасть на колени и восславить Аллаха. По его соизволению конец света еще не наступил, день прожит, и завтра, если он не решит иначе, наступит новый день и принесет кому-то радость, а кому-то горе. Все в руках Аллаха!

Но в этот час Серова не занимали мысли о божественном. Он побарабанил пальцами по столу, переглянулся с де Пернелем и задумчиво сказал:

– Полторы или две тысячи… в полной боевой готовности… Это значит, что прямая атака невозможна.

– Согласен с вами, мой друг. – Рыцарь склонил голову. – Если мы нападем со всей силой и если даже получим помощь от великого магистра, за недолгий срок их не одолеть. У Карамана будет время – и как он поступит? Что сделает с вашей супругой и другими пленными? Господь видит, мы можем лишь гадать…

Хрипатый пошевельнулся. Его профиль в темноте походил на личину дьявола.

– Чего гадать? Пошлет своих ублюдков, и те всадят Уоту и нашим парням по пуле в печенку! – Он повернулся к Серову. – Что будем делать, капитан? Все же вызовем Тегга с «Вороном»?

– Нет. Действовать надо быстро и тайно. Обойдемся своими силами.

Серов не стал вдаваться в подробности и объяснять, что небольшая группа подготовленных людей может добиться успеха там, где завязнет полк или дивизия. Тактика спецназа была неизвестна в эту эпоху, однако его бойцы не уступали «зеленым беретам», «морским котикам» и прочим героям голливудских сериалов. Пожалуй, даже превосходили их – его корсары не боялись ни крови, ни лишений, и трупов на счету у каждого было столько, сколько не снилось роте спецназовцев. «Жестокое время, жестокие нравы, – подумал Серов. – Пожалуй, у царя Петра будет то же самое…» Этот государь не прятался в дворцовых покоях, а лично водил гренадеров в атаку.

Он повернулся к Деласкесу и спросил:

– Сведения насчет Бадестана точны?

– Да, синьор капитан. Мы с Абдаллой и другие мальтийцы много дней провели на базарах, в порту, в харчевнях и других местах, где собираются торговцы невольниками. Твоих людей не выводили на Бадестан. Каждый, кто продает рабов, желает получить за них цену побольше, а цена зависит от умений. Их объявляют непременно, и о невольниках, которых мы ищем, было бы сказано: крепкие мужчины, опытные в морском деле, умеющие грести. Но таких не было.

– Разумно, – сказал де Пернель.

– Не думаю, чтобы наших пар-рней пр-родали, как овец, – добавил Хрипатый. – Уж пар-ре купчишек они бы пустили кр-ровь! Это бы запомнилось!

– Значит, они все еще сидят у Карамана, – подвел итог дискуссии Серов. – Нас, считая с Мартином и Абдаллой, пятнадцать человек. Надо пробраться в тюрьму без шума, прикончить охранников, вооружить Стура и его парней. Их два десятка, и с этими силами мы захватим дом Одноухого. После этого прорвемся к морю.

– Нас не пятнадцать, а шестнадцать! – воскликнул рыцарь. – Если помните, мессир, я поклялся, что…

Серов остановил его движением руки:

– Я сказал: прорвемся к морю. Кто будет нас там ждать? Вы, командор, на бригантине с мальтийским экипажем. И крайне желательно, чтобы мальтийцы были в нужный час в нужном месте, а не в пятидесяти милях от него. Ваша задача – добиться их повиновения.

Де Пернель склонил голову:

– Я понял, мессир капитан. Но удастся ли вам выйти на берег? Положим, вы скрытно захватите тюрьму – молю Бога, чтобы это получилось! Но дом не тюрьма, там кроме охраны есть слуги, женщины… Малейший шум – и вас обнаружат, а затем…

– Пусть обнаружат. Главное – добраться до Карамана.

– Разве? Я полагал, что главное – ваша супруга.

– И это в самом деле так. Но Караман – гарантия ее и нашей безопасности, и потому, ворвавшись в дом, мы его схватим. – Тут боцман провел ребром ладони по горлу, но Серов покачал головой. – Нет, Боб, ты его не зарежешь, а будешь беречь как лучшего друга… даже как родного брата.