К счастью для Эрнандо, вольный город Тласкала не подчинялся законам Тройственного союза. А один из ее вождей, Тисок Каменный Глаз, был другом Кортеса. Восемь лет назад в битве при Дымящемся озере облаченный в полный толедский доспех Кортес пробился сквозь воющую толпу варваров и, проложив себе дорогу острым дамасским клинком, вывел раненого Тисока к берегу, где их подобрали каноэ тласкаланцев. С тех пор горная твердыня Тласкалы стала для Кортеса местом, где он чувствовал себя в безопасности — настолько, насколько это вообще возможно в стране аль-Ануак. Здесь его всегда ожидал кубок чоколатля и трубка тобако. Курить Эрнандо, как и большинство кастильцев, не любил, но из уважения к хозяину никогда не отказывался.

Его отряд пришел в Тласкалу сегодня утром. Путь от Теночтитлана занял у них неделю: даже по хорошим ацтекским дорогам многочисленная свита принцессы двигалась медленно. Сейчас Ясмин наслаждалась гостеприимством Первого Великого Дома Тласкалы, а Эрнандо отдыхал в доме своего старого друга.

— Любовь? — продолжал загибать узловатые коричневые пальцы Тисок. — Вообще-то самое подходящее занятие для ее возраста. Вот только в кого она думает влюбиться там, на юге? Или девчонка поглядывает на тебя, Малинче? И хочет увести тебя подальше от твоей голубки, туда, где за вашими забавами только мертвецы смогут следить? Ты бы объяснил ей, что Марина ее даже из Шибальбы достанет… — Не болтай ерунды, старый пень, — добродушно усмехнулся Кортес. Тисок был единственным человеком на свете, которому он позволял отзываться в таком тоне о своей подруге. Вождь тласкаланцев доводился ей родным дядей, и стало быть, в некотором роде родственником ему самому. — Мы говорим о дочери халифа, понимаешь? К тому же о мусульманке. Ты же знаешь мусульманок, Тисок… Четвертой женой Каменного Глаза была хорошенькая мавританка по имени Майсун. Года три назад эмир прислал ее в дар Тисоку — видимо, в надежде на то, что под ее влиянием старый тласкаланец отречется от веры своих предков и примет ислам. Расчет эмира не оправдался, хотя Майсун родила вождю сына, который, как слышал Кортес, подвергся обрезанию и носил двойное имя Куитлауак Мустафа. Может быть, в свое время он унаследует отцовский титул и станет главой Третьего Великого Дома Тласкалы, подумал Эрнандо. Так уже случалось в некоторых городах на побережье, правители которых принимали веру Мухаммеда и покровительство халифа в надежде отстоять свою независимость от посягательств Тройственного союза. Но свободолюбивые и воинственные горцы Тласкалы до сих пор успешно противостояли натиску Теночтитлана и без поддержки арабов.

— Все девки одинаковы, — пренебрежительно махнул рукой Тисок.

— Хорошо, допустим, ей есть с кем делить подушку. Что остается?

Он снова затянулся, прикрыв глаза от удовольствия, выдохнул сизый дым и протянул трубку Кортесу.

— Любопытство, — ответил тот, с легким поклоном принимая трубку, — столь свойственное юным девушкам. Наслушалась всяких небылиц о покинутых городах и захотела увидеть их своими глазами.

— Что ж, может быть, — откликнулся Тисок, по-прежнему не открывая глаз. — Про те края много чего рассказывают…

И замолчал. Эрнандо, хорошо знавший повадки вождя, не торопил его, наслаждаясь крепким ароматным дымом тобако. Время текло медленно, словно мед из кувшина. Наконец Тисок удовлетворенно хмыкнул.

— Ты слышал о возвращении Змея в Драгоценных Перьях?

— Разумеется. Кто же не знает эту легенду.

Тласкаланец нетерпеливо махнул рукой.

— Не будь дураком, Малинче! Я говорю о том, что Змей действительно приплыл из-за Лазурного моря!

Кортес красноречиво перевел взгляд с Тисока на трубку. Порой вождь добавлял в свой тобако семена гашиша, который привозили в аль-Ануак из Египта. Однако сейчас был явно не такой случай.

— Ну да, пока это только слухи. Болтают, будто его видели на побережье, в Тамоанчане. Он белый, белее тебя, и у него есть длинная белая борода. Он творит чудеса, и люди поклоняются ему, как богу.

— Замечательно, — Кортес отложил трубку и снова потянулся за чо-колатлем. — Но мне-то что до него?

Вождь захихикал. Золотая пектораль в виде ветки с лепестками, украшавшая его коричневую грудь, отозвалась мелодичным звоном.

— Тебе ни до чего нет дела, Малинче, если не считать денег, конечно… Но мы сейчас говорим не о тебе. Ты считаешь, что твоя девчонка любопытна — что ж, может быть. А вдруг ее любопытство связано с Кецалькоатлем?

— Ну и прекрасно. Во всяком случае, меня бы это устроило больше, чем погоня за несуществующими сокровищами тольтеков…

Тисок вздохнул.

— Ты помнишь, что говорится в легенде? Когда Змей в Драгоценных Перьях вернется из-за моря, закончится эпоха Пятого Солнца. Земля придет в движение, и все, обитающие на ее поверхности, погибнут в бездонных провалах. Так завершится время Тонатиу, старого солнечного бога, и наступит царство Кецалькоатля. Он заново вылепит людей из глины и вдохнет в них священный огонь.

— Да, что-то подобное я уже слышал, — отозвался Эрнандо. — Жрецы в Теночтитлане постоянно вопят на площадях, что Тонатиу жаждет жертвенной крови. Большой Теокалли воняет, как старая скотобойня. В прошлом году они схватили на улице моего слугу Косока и едва не отправили его под нож. Мне пришлось пробиваться на храмовый двор с оружием в руках, можешь себе представить?

— Ты не понимаешь, Малинче, — покачал головой тласкаланец. — Ты живешь на нашей земле, ешь нашу пищу, спишь с нашими девушками, но ты все еще чужой здесь. Ты думаешь, служители Тонатиу лгут? Они и в самом деле боятся, потому что нет в мире ничего страшнее рождения нового солнца. Вы все — и кастильцы, и арабы — слишком молоды, чтобы помнить прошлые бедствия, менявшие лицо земли тысячелетия назад… По правде сказать, ни мы, ни мешики тоже этого не помним. Но у нас, по крайней мере, хватило ума прочесть книги тольтеков, а те были настоящими мудрецами…

Кортес допил чоколатль и с сожалением вытер бороду тыльной стороной ладони.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что дочь халифа так хорошо разбирается в ваших байках?

Тисок засмеялся.

— О, Малинче, мусульмане порой бывают куда умнее вас, христиан. Вы прямы, как ваши сверкающие клинки; даже коварство ваше нетрудно распознать. Мусульмане же знают много, но говорят вполовину меньше. С ними тяжело иметь дело; самый глупый из них, вроде этого надутого индюка эмира, опаснее змеи. Не знаю, что понадобилось принцессе мусульман в мертвых городах на юге, но на твоем месте я бы вел себя поосторожнее.

— Я всегда осторожен, потому и жив до сих пор. — Кортес рывком поднялся на ноги и навис над худощавым Тисоком. — Мне кажется, ты пытаешься меня о чем-то предупредить, но делаешь это очень неловко. При чем здесь Кецалькоатль?

Тласкаланец поцокал языком. Потянулся за трубкой, выбил ее о краешек стола и начал утрамбовывать новую порцию тобако.

— Тольтеки верили, что в мертвых городах на юге похоронено великое зло, — нехотя проговорил он. — Перед тем как уплыть на восход, Кецалькоатль бился с ним и победил, но не до конца. Когда Змей в Драгоценных Перьях вернется, будет еще одна битва, последняя. И если Кецалькоатль падет, конец эпохи Пятого Солнца отодвинется на много лет…

— Спасибо, Тисок, — серьезно сказал Кортес. — Ты большой мастер рассказывать интересные истории. Но я по-прежнему ничего не понимаю… Темные глаза тласкаланца загадочно блеснули.

— Хватит пустой болтовни — нас ждет темаскаль [5], Малинче. Я распорядился, чтобы тебе прислуживала девчонка с маленькой грудью, как ты любишь. Однако не забывай о нашей беседе… Кортес не придал его словам большого значения и вспомнил о них лишь три недели спустя, когда на их лагерь в Лубаантуне напали демоны.

4. Принцесса и наемник

Лубаантун, мертвый город.

Год 2-й Тростник, день 17-й Оллин

Ночью над джунглями вновь раскололось небо. Сначала страшно грохнуло и затрещало где-то высоко-высоко, словно немыслимых размеров великан рубанул топором по рассохшейся исполинской бочке. Потом из бочки хлынула вода — целый океан. Она хлестала из пробитой в небесах дыры с таким исступлением, как будто небосвод был прогнившим днищем тонущего корабля. Белые пирамиды Лубаантуна содрогались под ее безумным напором. Казалось, что обрушившийся на город потоп смоет его величественные храмы и дворцы, подобно тому, как морская волна слизывает построенные детьми замки из песка.

вернуться

5

Темаскаль — традиционная мексиканская паровая баня. Представляла собой низкое (в нее нужно было заползать на четвереньках) каменное строение с небольшой дверью и очагом. Изначально, по-видимому, была связана с культом воды и родовой пещеры, но во времена ацтеков повсеместно использовалась в гигиенических и медицинских целях.