Наверное, я неосторожно повернулась, потому что одеяла задвигались, и мой незнакомец соскочил с постели с ошеломляющей внезапностью фазана, вспорхнувшего из-под самых ног. Пригнувшись, он замер возле двери в комнату, еле видный в предутреннем сумраке.

Настороженно прислушиваясь, он некоторое время пробыл у двери, потом быстро обследовал комнату, бесшумно скользнув к окну, а затем — к кровати. Рука была согнута таким образом, что было ясно — он держит какое-то оружие, хотя в полутьме я не могла разглядеть, какое именно. Усевшись на постель возле меня, удовлетворенный тем, что все спокойно, он сунул нож или какое-то другое оружие куда-то в изголовье кровати, где он его прятал до того.

— С тобой все в порядке? — шепнул он и провел пальцами по моей влажной щеке.

— Да. Жаль, что разбудила тебя, извини. Мне приснился какой-то кошмар. Но чего ради…— Я хотела спросить, отчего он вскочил с постели как встрепанный, но он прервал меня, коснувшись своей большой и теплой рукой моего обнаженного плеча.

— Не удивительно, ты совсем закоченела, — сказал он и втянул меня под груду пледов на свое еще не остывшее место. — Это я виноват, — пробормотал он. — Забрал себе все покрывашки. Боюсь, что еще не привык делить с кем-нибудь постель.

Он уютно обернул пледы вокруг нас обоих и улегся рядом со мной. Немного погодя снова выпростал руку и потрогал мое лицо.

— Это из-за меня? — спросил он ласково. — Ты меня не выносишь?

Я засмеялась прерывистым смехом, скорее похожим на всхлип.

— Нет, не из-за тебя. — Я пошарила в темноте, чтобы отыскать его руку и сжать ее, подтверждая свои слова.

Пальцы нашарили перепутаницу пледов, потом — теплую плоть, и только после этого я нащупала руку, которую искала. Мы лежали бок о бок и смотрели на низкий, опирающийся на балки потолок.

— Ну а если бы я сказала, что не выношу тебя, что тогда? — спросила я. — Что бы ты мог поделать?

Джейми передернул плечами, и кровать скрипнула под ним.

— Сказал бы Дугалу, что ты настаиваешь на расторжении брака на основании неосуществимости брачных отношений.

На этот раз я неудержимо расхохоталась.

— Ничего себе неосуществимость! А все эти свидетели?

В комнате было уже достаточно светло, чтобы я могла разглядеть улыбку на его лице, повернутом ко мне.

— Какие бы там ни были свидетели, но с полной уверенностью сказать можем только мы с тобой, верно? И я предпочел бы претерпеть стыд, чем жениться на той, которая меня ненавидит.

Я повернулась к нему.

— Я не питаю к тебе ненависти.

— И я к тебе тоже. А многие и многие браки начинались при менее благоприятных обстоятельствах. Он ласково и нежно повернул меня спиной к себе, прижался тесно, и мы теперь лежали, как в гнездышке. Руку он положил мне под грудь — не потому, что предлагал что-то или на что-то намекал, но потому, что там ей было удобно.

— Не бойся, — шепнул он. — Нас теперь двое.

Мне стало тепло, спокойно и безопасно — впервые за много дней. Я уже погружалась в сон при первых лучах занимающегося дня, как вдруг вспомнила про нож в изголовье кровати и спросила себя, какая угроза может заставить человека спать вооруженным в своей брачной комнате.

Так трудно достигнутая ночью близость, казалось мне, испарилась вместе с утренней росой: утром между мной и Джейми возникла некоторая принужденность. Мы позавтракали в нашей комнате в молчании, а потом поднялись на пригорок позади гостиницы, время от времени обмениваясь натянутыми вежливыми фразами.

На верхушке пригорка я опустилась отдохнуть на бревно, а Джейми присел прямо на землю в нескольких футах от меня, опершись спиной на ствол молодой сосенки. Какая-то птица возилась в кустах позади меня, то ли чиж, то ли дрозд. Я прислушивалась к неспешным птичьим шорохам, разглядывала Проплывающие по небу маленькие пушистые облака и обдумывала сложившуюся деликатную ситуацию.

Затянувшееся молчание делалось трудновыносимым, но тут Джейми неожиданно произнес:

— Я надеюсь… — запнулся и покраснел.

Хоть я сама была не из тех, кто краснеет по любому поводу, мне стало приятно, что один из нас обладает такой способностью.

— На что? — спросила я, чтобы подбодрить Джейми.

Все еще залитый краской, он помотал головой.

— Ничего. Не имеет значения.

— Продолжай, пожалуйста! — Я вытянула ногу и слегка подтолкнула его. — Честность, ты помнишь?

Это было недобросовестно с моей стороны, но я просто не в силах была дольше выносить нервное покашливание и бегающие глаза.

Джейми обхватил ладонями колени, откинулся назад, но смотрел, теперь прямо на меня.

— Я собирался сказать… — мягко выговорил он, — то есть выразить надежду, что мужчина, который был у тебя первым, был так же великодушен с тобой, как ты со мной. — Он улыбнулся чуть смущенно. — Но потом мне подумалось, что это звучит не очень верно. Я имел в виду… словом, я просто хотел поблагодарить тебя.

— Великодушие здесь ни при чем, — сердито отрезала я, опустив глаза и отчищая с подола воображаемое пятно.

В поле моего зрения появился большущий башмак и дотронулся до моей лодыжки.

— Честность, да? — повторил Джейми мою уловку. Я подняла глаза и увидела поднятые брови и широкую улыбку.

— Ну, — заговорила я уже в оборонительном тоне, — во всяком случае, не после первого раза.

Он расхохотался, и я, к своему ужасу, обнаружила, что не утратила способности краснеть.

Прохладная тень упала на мое пылающее лицо, две большие руки крепко обхватили меня и подняли на ноги. Джейми занял мое место на бревне и хлопнул себя по колену.

— Садись, — предложил он.

Я не слишком охотно повиновалась, отвернувшись от него. Он усадил меня поудобнее, привлек к груди и обвил руками мою талию. Я ощущала спиной ровное биение его сердца.

— Если нам трудно разговаривать свободно, не держась друг за друга, давай будем держаться. Дай мне знать, когда снова привыкнешь ко мне.

Он отодвинулся назад так, что мы оказались в тени дуба, и молча прижал меня к себе. Он дышал медленно, грудь вздымалась и опадала, а его дыхание шевелило мне волосы.

— Все хорошо, — сказала я через минуту.

— Прекрасно. — Он ослабил объятия и повернул меня лицом к себе.

Совсем близко я увидела рыжеватую щетину на щеках и подбородке. Провела по ней пальцами — щетина была, как плюш на старомодном диване, жесткая и мягкая в одно и то же время.

— Прости, — сказал он. — Сегодня утром я не мог побриться. Дугал дал мне бритву вчера перед венчанием, но потом отобрал, наверное, боялся, что я перережу себе глотку после свадьбы и брачной ночи.

Джейми улыбнулся мне, и я ответила улыбкой. Имя Дугала напомнило мне наш ночной разговор.

— Я подумала… — начала я. — Ты говорил ночью, что Дугал и его люди встретили тебя на берегу, когда ты вернулся из Франции. Почему ты поехал с ним, а не к себе домой или хотя бы просто на земли Фрэзеров? Я имею в виду, после того как Дугал поступил с тобой… — Я оборвала свои слова.

— А… — только и произнес Джейми и распрямил ноги, чтобы ровнее распределить мой вес.

Я почти слышала, как ворочаются мысли у него в голове, но собрался он с этими мыслями очень скоро.

— Ладно, об этом тебе, пожалуй, надо узнать, — сказал он, сдвинув брови. — Я тебе уже говорил, почему я вне закона. Ну, после того, как я покинул Форт-Уильям, я некоторое время ни о чем… не заботился, что ли. Отец мой вскорости умер, а сестра…

Он опять умолк, и я чувствовала, как в нем происходит внутренняя борьба. Я обернулась посмотреть на него. На лицо, обычно светлое, легла тень сильного переживания.

— Дугал мне сообщил… — медленно продолжал Джейми. — Дугал сообщил, что моя сестра забеременела. От Рэндолла.

— О Боже!

Он искоса, поглядел на меня и отвел глаза. Они блестели, словно сапфиры, и я заметила, что он быстро сморгнул раз, потом другой.

— Я… я не мог заставить себя туда поехать, — заговорил он, понизив голос. — Увидеть ее после того, что произошло… А еще… — Прежде чем продолжить, он вздохнул и крепко стиснул губы. — Дугал сказал мне, что после того, как ребенок родился, она… конечно, что она могла поделать, совсем одна… это я, черт побери, оставил ее одну! Дугал сказал, что она сошлась еще с одним английским солдатом, из гарнизона, Дугал не знал, с кем именно. — Он с трудом сглотнул, затем заговорил уже тверже: — Я послал ей деньги, сколько было, конечно, но я не мог, просто не мог заставить себя написать ей. Что мне было написать? — Он беспомощно пожал плечами. — Мне в конце концов надоело быть солдатом во Франции. К тому же я узнал от дяди Алекса, что он слышал об английском дезертире по фамилии Хоррокс. Он сбежал из армии и поступил служить к Фрэнсису Маклину из Данвери. Однажды он выпил и проболтался, что как раз был в Форт-Уильяме, когда я пытался бежать. И он узнал человека, который в тот день застрелил главного сержанта.