- Чарли, она уже в опасности. Ничего не понимаю. В чем дело?!

- На нее… - начала я, но не договорила, потому что рыдала вовсю от бешеного страха. – На нее охотятся. Страшные… жуткие… сверхъестественные существа. С острыми как бритва клыками и когтями размером с Питтсбург. Шагнем за пределы этой земли – ее убьют.

С отвисшей челюстью Дениз уставилась на меня, как на ребенка с очередными выдумками. По глазам было видно, что она по привычке собиралась меня отчитать, но вдруг до нее стало доходить.

- Чарли… Ты серьезно?

- Поверь мне, сама бы хотела пошутить.

Несколько долгих минут мачеха растерянно сидела, не зная, что делать. Опять пришла схватка. Дениз давала подсказки и прижимала живот, не позволяя пуповине задушить мою дочь. Больно было ужасно, но я испытывала только благодарность, пытаясь тем временем отдышаться и лечь поудобнее, хотя не получалось ни то, ни другое.

И вдруг Дениз будто осенило. Она кивнула, выпрямилась и деловито велела:

- Обопрись о стену.

Я села на пятки и развела согнутые ноги как можно шире, учитывая, что места тут было с гулькин нос.

Присев на корточки, Дениз наклонилась и просунула локти мне под колени.

- Я перетяну пуповину через головку. Но для этого придется подтолкнуть Пип обратно. Будет больно, Чарли.

- И не такое переживали, - выдохнула я, готовая на все, лишь бы спасти дочь.

Рядом появился Рейес в нематериальном виде. Его присутствие казалось обжигающим, но таким знакомым, таким родным, что я была рада. Пока он не встал у меня за спиной и не прижал к шершавой стенке колодца, чтобы Дениз смогла сделать свое дело. Через секунду ее рука оказалась внутри, разрывая меня пополам.

Я закричала. Крик вышел долгий, громкий и из самой души. Рейес прижимал мои плечи к стенке. Я вцепилась ногтями в его руки, но правда в том, что только он не давал мне все испортить, пока мачеха подталкивала Пип назад и искала пуповину. Простыня покрылась кровью. Мои ноги, футболка и все вокруг меня и на мне – тоже.

С очередным приступом боли я услышала голос Дениз:

- Кажется, получилось. Шейка свободна. – Она снова послушала сердцебиение Пип.

Рейес по-прежнему прижимал меня к стенке. Боль стала невыносимой опять, и я обеими руками схватила его за волосы.

Дениз выдохнула с облегчением:

- С ней все в порядке, Чарли. Мы справимся.

Наверху с Ошем и Гарретом ругался индеец. Он хотел вызвать скорую, а они твердили, что уже вызвали. Врали, конечно, но им же нужно было как-то угомонить энтузиаста.

- Будут разрывы, - предупредила мачеха, - но, пока мы здесь, я ничем помочь не смогу.

- Ничего, - сказала я, покрываясь потом с ног до головы. – Опять начинается.

-  У тебя все получится, солнышко.

Я кивнула и изо всех сил стала тужиться на схватке. Головка Пип уже шла, и в который раз мне показалось, что я вот-вот разорвусь пополам.

- Все… Все! Хватит тужиться! – велела Дениз и подхватила одну из простыней, чтобы вытереть головку Пип, а потом достала какую-то резиновую на вид штуку из чемоданчика.

Я не видела, что делает мачеха, зато услышала тихий и явно недовольный плач, и опустила голову на плечо Рейесу. Вот только Пип еще была наполовину во мне, и мне очень-очень хотелось тужиться. Изо всех сил я боролась с этим порывом.

- Сейчас достану одно плечико, потом второе. Не тужься.

- Чего?

Не успев ничего понять, я пережила еще одну волну боли, и Пип каким-то чудом оказалась снаружи. Судя по крику, ее это ни капельки не радовало.

- Рейес… - приглушенно проговорила я, потому что обеими руками прикрыла рот и не могла оторвать глаз от дочери.

- Она чудо, - шепнул он мне на ухо.

Хорошо, что он все еще меня держал, потому что сильно сомневаюсь, что сидела бы вертикально без его поддержки.

Дениз усиленно обтирала нашу дочь. А мне, наверное, наконец выпал шанс подумать о сломанном ребре, боли в бедрах и крови, которая до сих пор текла со лба.

Я улыбнулась мужу:

- Прикольный выдался день, скажи?

Он покачал головой.

- Так веревка еще нужна, или как? – спросил Ош.

- Нужна, - ответила Дениз. – Через пару минут.

Потом перерезала пуповину, прицепила что-то вроде прищепки на Пип, завернула в самую чистую простыню и вручила сверточек мне.

Передо мной оказалось круглое личико в пятнах слизи, но самое прекрасное, что мне доводилось видеть за всю жизнь. Темные реснички, полные губки, упрямый подбородок… Я увидела воплощение Рейеса, и мое сердце раздулось от гордости.

- Она идеальная, - прошептала я.

- Так и есть. Но нам надо как можно скорее вытащить вас отсюда.

- Повитуха-Кэтрин приехала, - сообщила Эмбер. – Можно мне ее подержать?

- У Кэтрин и спроси, солнце.

Эмбер рассмеялась:

- Я про Пип.

- Конечно, можно, как только нас отсюда вытащат.

- Мы еще не закончили, - заявила Дениз.

- В смысле?

- Надо достать из тебя остальное.

- Какое еще остальное?

Блин, не надо было спрашивать.

Первой подняли Дениз в обнимку с Пип. Потом ко мне спустили Рейеса. Он взял меня на руки, и нас стали поднимать вверх с помощью какой-то блочно-веревочной системы, которую на скорую руку сообразил Гаррет. На полпути я отключилась. Сил не осталось. Болело все с ног до головы. Но пока с Пип все путем, со мной тоже. Я знала, что о ней позаботятся. Семья у нее просто огромная.

Через несколько часов я проснулась в постели рядом с Рейесом. Между нами лежал крошечный сверток. Тускло горела одна-единственная лампочка, а в углу на стуле храпела Повитуха-Кэтрин. Который час, меня не интересовало, зато хотелось знать, сколько я продрыхла. Сколько пропустила часов из жизни Пип.

Ее одели в костюмчик, который купила Куки. Когда я его увидела, он показался мне слишком маленьким. Дети ведь не бывают такими крошечными. А теперь на Пип он выглядел даже великоватым. Сама Пип казалась какой-то нереальной. Как куколка с густыми ресничками, маленьким носиком и треугольничком волосиков на лбу. Невозможно красивая, как ангелочек, и по-настоящему завораживающая.

Перевернувшись на бок, я расправила одеялко, в которое завернули Пип, и в ответ на мое прикосновение растопырились крошечные пальчики. Я ошеломленно уставилась на ногти – маленькие точные копии ногтей Рейеса – и пересчитала. Ровно десять. То, что доктор прописал. Я не могла оторвать от дочери взгляд. Не могла насмотреться на маленького человечка, которого мы так долго ждали. В глазах защипало от слез, а я усиленно старалась не замечать, что чувствую себя так, будто меня переехал поезд. Поезда меня и раньше переезжали, а вот саднящая боль между ног была чем-то новым и непривычным. Одна беда: природа не просто звала, а кричала и требовала внимания, как бывалый псих.

Игнорировать мочевой пузырь и дальше было уже невозможно. Я поцеловала Пип в макушку, в щечку, в ручку, потом скатилась с кровати и посмотрела на мужа. Вдруг он наконец уснул? Рейес лежал на боку, подсунув под голову руку. В тусклом свете отчетливо виднелись темные тени вокруг мышц. Длинные ресницы веером лежали на щеках, прямо как у Пип. Я постояла еще немного, любуясь двумя самыми дорогими сердцу людьми на земле, как вдруг услышала тихий голос Дениз:

- Она замечательная.

Я повернулась и на втором стуле, который явно приволокли сюда специально, увидела мачеху.

- Это точно. И такая крошечная! Как будто ненастоящая. Как розовый цветочек на синих волнах.

- Дети всегда оказываются меньше, чем ожидаешь.

Общих детей у Дениз с папой не было, и я не раз задумывалась почему. Впрочем, интересовало меня это недостаточно сильно, чтобы спросить напрямик.

- Сколько я спала?

- Со вчерашнего утра. Часов восемнадцать.

- Восемнадцать?! – Я заозиралась в поисках часов. – Пип воевала с миром без меня целых восемнадцать часов?!

- Мне сказали, что ты в стазисе, или как-то так. Что тебе нужно отдохнуть и исцелиться.