Всё! Решено! Что бы там ни говорили другие и как бы ни вторил им разум, нужно слушать своё сердце. А что оно хотело, Вика уже знала.

– Я пойду в Делирис, – сказала она.

День проходил за днём, а темнохода так и не было, и ожидание становилось всё более тягостным.

– Сколько ещё ждать? – то и дело спрашивала Вика: ей не терпелось начать действовать.

– В Сопротивлении нет штатных темноходов, – раз за разом отвечала тётя Генриетта, хмуря брови.

Она не упускала возможности всячески выказать своё недовольство Викиным решением. То ли надеялась этим переубедить, то ли рассчитывала вызвать чувство вины, которое заставит девочку поступить так, как надо тёте. Каждый раз, когда она это делала, в комнатах бревенчатого лесного дворца – штаба Сопротивления в Винду́ке – появлялся лёгкий запах школьных парт, лака для дерева и тёплой, только из принтера распечатки – запах неодобрения.

Вика уговаривала себя не поддаваться, но это было непросто; девочка терпеть не могла, когда чувствовала, будто разочаровывает или подводит людей… хотя умом и понимала, что вовсе не обязана оправдывать чужие ожидания.

К счастью, Инга с Эриком были полностью за неё; Вика сомневалась, что выдержала бы, если бы на неё ополчились все. Эрик вообще заявил, что пойдёт с ней в Делирис – во-первых, чтобы познакомить Вику с тамошними участниками Сопротивления, а во-вторых, чтобы составить компанию и приглядеть за ней.

Майстер Станс, как ни удивительно, не встал на сторону тёти Генриетты. Впрочем, не сказать, чтобы он при этом поддерживал Вику. У бывшего отшельника был свой взгляд на происходящее. Однажды Вика случайно услышала, как тётя Генриетта просила его помочь уговорить «упрямую девчонку», а тот ответил:

– Сердце Восьмирья выбрало именно эту упрямую девчонку. Выбрало именно за то, какая она есть, за то, какие поступки совершала и какие решения принимала. Значит, и сейчас она тоже всё делает верно.

Тётя Генриетта только пренебрежительно фыркнула. А Вика почувствовала себя неловко, ведь, по словам майстера Станса, она прямо какой-то идеальной получается! Делает правильный выбор, совершает верные поступки… Только ведь ничего подобного! На самом деле всё, чего Вика хотела, – просто спасти близких и воссоединить свою семью. А потом – и все остальные семьи Восьмирья.

Ожидая темнохода, Вика изучала окрестности, играла с Ванилькой и рассказывала Инге и Эрику о своих приключениях в Восьмирье. Особенно их почему-то заинтересовал Ово.

– А ты помнишь, кого там встретила? – заметно волнуясь, спросили брат с сестрой.

– Да много кого. – Вика пожала плечами. – Я же была на ярмарке, а там полгорода собралось! Кстати, именно в Ово я познакомилась с Лукасом – это мой самый близкий друг в Восьмирье. Он сейчас в Варекае. Наверное…

Эх, вот бы его сейчас сюда! Ей бы так пригодилась поддержка друга!

Вспомнив о приятеле, Вика загрустила и задумалась – и потому не заметила, как Эрик с Ингой обменялись взволнованными взглядами.

Прошло несколько дней, и тётя Генриетта наконец перестала бурчать и ворчать. То ли устала, то ли смирилась с Викиным решением. Запах школьных парт, лака и краски принтера развеялся, и девочка выдохнула с облегчением.

А ещё неделю спустя, вечером в восьмиденье, в штаб-квартире наконец появился темноход. Да такой, что Вика, увидев его, сначала ахнула от изумления, а затем возмущённо воскликнула:

– Вы?!

– А вы вообще знаете, что работаете с вором? – спросила Вика.

– С вором? – хором переспросили Инга с Эриком.

– С вором! – уверенно подтвердила девочка.

Она сразу узнала этого темнохода – по бесцветным глазам и маленькой золотистой серьге в ухе в форме перевёрнутой набок восьмёрки. Это он украл у неё карту майстера Куртиса, когда она была в Фортуге!

– Вообще-то я тогда выполнял задание, – нерешительно пробормотал темноход, и в воздухе запахло полынью и догорающим костром. Вике потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что означает новый для неё запах. Это было чувство вины…

– Помню! – пренебрежительно фыркнула Вика. – Вас якобы послал майстер Йенс. Но, во-первых, кража – это кража, и она не перестаёт быть преступлением только потому, что кто-то приказал вам её совершить. А во-вторых, если вы и правда действовали по поручению майстера Йенса, почему тогда потом убежали?

– Откуда ты его знаешь? – наконец сумела вставить слово Инга.

– С Фортуги, – пояснила Вика. – Я раздобыла карту майстера Куртиса, чтобы узнать, где находится тётя Генриетта, а он, – ткнула девочка пальцем в темнохода, – её у меня забрал! Да ещё и кулон пытался прихватить!

– Ай-ай-ай, – укоризненно покачала головой тётя Генриетта. – Как же тебе не совестно так поступать, да ещё с моей племянницей? Не зря я не люблю вашу братию!

– Но я же не знал, что вы родственники, – сконфуженно пробормотал темноход. – Я хотел как лучше! Для вас же старался!

– Для вас – или для нас? – строго осведомилась Инга.

– Для нас, конечно.

Тётя Генриетта осуждающе цокнула, отчего темноход съёжился и будто стал меньше ростом.

– Что значит – для вас? – окончательно запуталась Вика. – Для кого это – для «вас»?

– Для нас. Для Сопротивления, – пояснила Инга. – Сойрин с нами заодно. Так ведь? – угрожающе спросила она темнохода, и тот торопливо закивал.

– А что, темноходов берут в Сопротивление?

– Ну мы же не какая-то формальная организация, в которую нужно официально вступать, принимать присягу, давать клятву и цеплять к одежде значки членства. – Эрик усмехнулся. – Те, кто хочет посодействовать воссоединению Восьмирья, могут примкнуть к нам, мы рады любой помощи. Даже от темноходов.

– Только зачем темноходам хотеть воссоединения Восьмирья, когда они появились только благодаря его крушению? – пробурчала тётя Генриетта. – Исчезнет Тумарье – и в них отпадёт надобность.

– Фрея Тилль, мы знаем, что вы не доверяете темноходам, – миролюбиво сказала Инга. – И всё же некоторые из них вполне доказали преданность нашему делу. Сойрин в том числе.

– Но он так и не принёс нам карту, – ворчливо напомнила тётя Генриетта.

– Я же говорил, на меня напали! – возмутился темноход. – И украли карту! Что я мог сделать?

– Хм-м, дай-ка подумать… Сопротивляться?

– Да вы хоть знаете, сколько их там было? Много! Здоровенные такие и вооружённые до ушей!

Тут Вика не выдержала и хихикнула: и потому, что выражение «вооружён до ушей» оказалось таким похожим на «вооружён до зубов» и поэтому смешным, и ещё потому, что она-то знала, что за группа здоровяков на самом деле украла у Сойрина карту. Это был всего лишь один-единственный Маркус!

– Получается, он крал карту для вас? – уточнила Вика у брата с сестрой. – Для Сопротивления?

– Да, – подтвердил Эрик, виновато пожимая плечами. – Извини. Мы же не знали, что карта будет у тебя и что всё так получится.

– А если бы это была не я – он что, украл бы её тогда у майстера Куртиса? – нахмурилась Вика. Кража, пусть даже ради и благородной цели, упорно продолжала казаться ей плохим поступком.

– Вообще-то майстер Куртис тоже нам помогает. Он обещал сделать одну карту специально для нас. А потом пропал. Мы начали искать – и его, и карту, но с тем и с другим возникли проблемы, – ответила Инга. – В итоге мы выяснили, что картографа арестовали констебли. Но мы не знали наверняка, забрали они нашу карту у него из дома или нет, и потому пытались её отыскать. Однако ни у кого не получалось.

– А потом ты взяла и нашла её, – пробурчал Сойрин. – И что мне оставалось делать?

– Даже не знаю, – сказала Вика, продолжая сердиться. – Попробовать рассказать мне всё как есть вместо того, чтобы угрожать? Я бы тогда, может, сама её вам отдала!

– С чего мне доверять подозрительной девчонке, которую я знать не знаю? – парировал Сойрин, не желая признавать за собой никакой вины. – Тем более – такой секрет! Да ты представляешь, что бы со мной сделали, если бы узнали, что я заодно с Сопротивлением?