Почувствовав, что боль вполне терпима, Ивейн повернул голову, всматриваясь в сумрак. Он увидел Киэра, спавшего крепким, спокойным сном. Под боком у мальчика примостился лисе­нок; в последний раз Ивейн видел зверька, когда тот бежал вслед за ним, а сам он, в свою очередь, шел за коварным Клодом.

Прежде чем друид успел о чем-либо спросить Анью, из глубины пещеры послышался чей-то голос. Невзирая на боль, он повернулся: воспо­минание словно ожило, превращаясь в реальность и приближаясь к нему в облике женщины. Он тут же решил, что в ней-то и заключался ответ на все его многочисленные вопросы.

– Благодарю тебя. В эти искренние слова жрец вложил всю свою благодарность за то, что – как он считал в заблуждении, – совершила эта далекая, почти незнакомая сестра.

Элис не обратила внимания на слова брата. У нее было для него более важное сообщение – то, ради чего она и пустилась на его поиски.

– Мне было видение, и я должна тебе пове­дать о нем.

Ивейн снова нахмурился, на этот раз чуть-чуть вопросительно, с легкой усмешкой.

– Видение? И что же это такое?

– Дело серьезное, и именно из-за этого мне было ниспослано повеление найти тебя.

Элис видела, что Ивейну нелегко принять ее слова всерьез; ему трудно поверить в то, что кто-то может быть наделен сверхъестественным даром. Обычному, непосвященному человеку так же трудно уверовать в могущество друидов. Она смотрела на него молча, не отрываясь, пытаясь убедить его в важности своего сообщения, пре­жде чем произнести его вслух.

Ивейн не спрашивал, кто был пославший ее, и Элис не собиралась объяснять того, что и так было очевидно для них обоих. И все-таки то, что он слышал от Элис, и до сих пор не рассеявшийся туман в голове, не позволили жрецу осознать, что она действительно может сообщить ему нечто важ­ное. Ему вспомнились вдруг разговоры совершен­но иного рода. С неожиданной ясностью, точно в свете кристалла, венчавшего рукоять его посоха, друид увидел перед собой свою мать.

– Так ты, значит, и есть та колдунья из Иствуда, о которой многие перешептываются, тре­пеща и благоговея?

Досадуя, что ее снова уводят от главного, Элис пожала плечами.

– Не я выбирала такое имя, но мне нечего возразить на это. Да и что же мне еще оставалось?

Два взгляда – проницательные, пронзитель­но-синие – встретились.

– С того дня, как мой кристалл раскололся, я не могла быть жрицей.

Никто не заметил, что их приглушенные го­лоса разбудили Киэра; при упоминании о кол­дунье из Иствуда глаза мальчика широко раск­рылись. Вот и еще одна история, рассказанная матерью, оказалась правдой.

Анья тоже удивилась, узнав, что женщина, чей образ был средоточием минувших раздоров, стал фигурой почти мифической. И, поскольку ей удалось спастись и остаться в живых, было похоже, что она принимала участие еще в одном столкновении, в центре которого стоял все тот же алчный, ненасытный епископ.

– Но ведь ты больше не можешь общаться с духами, как же ты объясняешь свои виде­ния? – сурово спросил Ивейн, хотя и не отвер­гая возможности, что Элис не лжет.

Та снова раздраженно пожала плечами и, взяв потемневшую от копоти палку, поворошила ею угли под висящим над огнем котелком.

– Я сказала, что не могу разговаривать с ду­хами – как ни один из непосвященных не может ни общаться с природными силами, ни взывать к их могуществу. Но я не говорила, что духи не могут общаться со мной. И они говорят со мной в сновиденьях и знамениях.

Ивейн едва заметно кивнул, превозмогая боль. Это было возможно. Воистину, поведение духов непредсказуемо. Достаточно вспомнить жаркие летние дни, заканчивающиеся неистовой бурей. И он не раз видел, как природа, отнимая одной рукой, одаривает другой, подобно тому, как снег зимой морозит землю, но, тая весной, подготавливает ее для новых всходов.

Огонь разгорелся, и Элис, отложив палку в сто­рону, заметила, что Ивейн наконец-то готов ее вы­слушать. Не теряя ни минуты, она заговорила:

– Ты должен узнать о том, что они мне от­крыли, выслушать то, что повелели тебе сооб­щить.

Ивейн лежал, не двигаясь, весь превратив­шись в слух. Он чувствовал, что сообщение не будет приятным, и приготовился к этому, хотя и счел нужным предупредить:

– Если ты собираешься предостеречь от опасностей, грозящих нам на каждом шагу, то ты опоздала. Чего мы только не вытерпели за все эти дни!

– Я понимаю, – Элис кивнула жрецу. – К несчастью, в ниспосланном мне откровении есть сцена, которой я не нахожу объяснений. Я ни­чего об этом не знаю, кроме того, что это неве­роятно серьезно.

Хотя видения ее были зачастую неутешитель­ны, значение их было ясно. Как странно, что те­перь оно касалось близкого ей человека, за чье здоровье она тревожилась. Смысл откровения был скрыт от нее в тумане.

– Ты никак не участвовал в этом видении. Однако нет ни малейших сомнений, что посла­ние предназначено именно для тебя.

Таинственность откровения придавала ему особую ценность в глазах жреца.

– Я не один раз видела челн, отплывающий от пристани у громадного здания, построенного из камня человеческими руками. На носу его сидит муж нашей сестры с младенцем на руках. Это маленькая девочка, которую он оберегает.

Элис взглянула на Ивейна, пытаясь по глазам или по выражению лица определить, как он вос­принял ее слова.

Однако лицо его оставалось холодным, бес­страстным, будто высеченным из камня. Анью поразило это так же, как Элис. Нет, даже боль­ше, поскольку она сразу же поняла значение пос­лания: Адама больше нет в Иске. И все испыта­ния, которые они претерпели во время этого пу­тешествия, были напрасны. Обе женщины не сводили глаз со жреца, ожидая его реакции, в то время как в душе мальчика при упоминании колдуньи о маленькой девочке зажглась крохотная искорка надежды – а вдруг это его исчезнувшая сестренка, Сайэн?

Мучительная, ноющая боль от удара путала мысли Ивейна, но и он тоже понял всю тщет­ность предпринятых поисков. Однако вместе с разочарованием пришло и открытие, подтверж­давшее его подозрения. Каждая встреча с про­тивником должна была заманивать их все дальше в поджидавшую западню. Ивейн прижал пальцы ко лбу, потом запустил их в густые черные кудри. Перед ним вставали новые трудности, еще более серьезные, чем предыдущие. Необходимо было немедленно разобраться во всем этом и узнать, куда перевезли мужа сестры. Задача эта была не­легкой. У него не было теперь ни единого пред­мета из новой темницы Адама и рядом не было Брины и Ллис для сотворения вечной триады гармонических сил, которая помогла бы ему в поисках.

Элис прервала его размышления. Она повто­рила все то, что сказала вначале, и добавила еще кое-что – намек на ответ, который он так жаж­дал услышать.

– Я видела, как лодка отплывала от ка­менного форта, построенного древними заво­евателями… и как она пристала к другому бе­регу.

– Где?

Ивейн резко сел, невзирая на пронзившую его боль. Наклонившись вперед, он задал тот же вопрос, что вертелся на языке у Аньи:

– Где они теперь? Отплыли они на север или на юг?

Отблески нняамени вспыхнули, заиграли на серебряных нитях в волосах Элис. Она медленно покачала головой.

– Что верно, то верно – они отплыли либо на север, либо на юг.

Она улыбнулась, увидев, как сжал кулаки ее брат, и спокойно добавила:

– Но если я сейчас скажу тебе, где они, ты, рискуя своим здоровьем, сразу же устремишься за ними.

Она прищурилась, готовясь отразить взрыв его негодования.

Ивейн ничего не ответил, но пламя, вспых­нувшее в его синих глазах, могло бы испепелить Элис. Уверенная в своей правоте, она была непреклонна:

– Тебе нужно отдохнуть целый день и еще одну ночь, чтобы восстановить силы, которые тебе скоро понадобятся.

Хотя Элис и не знала его намерений, ей было известно достаточно, чтобы понять, что в пред­стоящих жрецу испытаниях ему потребуется все его могущество.

– Так что я не скажу тебе, где это, пока го­ризонт на востоке второй раз не окрасят лучи рассвета.