3
Простые непостижимые вещи, или Эти загадочные взрослые…
В конце концов, дети люди или не люди? И я уже даже не знаю, радоваться ли, что я ребенок, радоваться ли, что снег опять белый, или грустить, что я такой слабый?
Взрослые – народ странный. Нет, вообще, они бывают очень даже ничего. Если с ними правильно обращаться и не дразнить, они почти не опасны. Впрочем, тут нужно знать, как обращаться со взрослыми. Что можно делать, чего нельзя. С какой стороны лучше подойти, а когда и вовсе обойти стороной. Взрослый – он и есть взрослый. Как бы дружелюбно себя он ни вел, он все равно больше и сильнее меня. Так что уж лучше с этим взрослым быть начеку и постараться все же с ним не ссориться.
Стоп! Прежде чем продолжить чтение, я прошу вас вспомнить себя маленькими. Да-да, постарайтесь вспомнить себя, свое мироощущение как можно в более раннем возрасте. Может быть, вам удастся вновь стать десятилетним (пусть на пару минут!), а может быть, всплывет яркое воспоминание и о более ранних годах. Некоторые утверждают, что помнят себя с годовалого возраста. Очень даже может быть. Только я прошу вспомнить не события, они не столь важны. Постарайтесь вспомнить именно ощущение себя в детстве. Свои чувства, свои эмоции, свой взгляд на этот мир. Сможете ли вы вспомнить себя маленьким? Я прошу вас: постарайтесь. Это очень важно. У нас нет иного пути, чтобы постичь и понять ребенка, чем на время стать им. А ведь это реально. Мы же все были детьми, правда?
Еще Януш Корчак, один из самых любимых и уважаемых мною педагогов, отметил, что человек испытывает благоговение перед большим и с пренебрежением относится к маленькому. Потому что большое – это сила, это значительность, это вес. А что такое маленькое? Маленькое – это маленькое. Это что-то, от чего можно отмахнуться. Толкнуть с дороги. Не заметить. Мы, взрослые, – БОЛЬШИЕ. А они, дети, – маленькие. Маленькие. Маленькие.
По-моему, взрослые на нас смотрят, как на мартышек. Потому что они любят смеяться, когда мы плачем, им весело, если мы падаем, а когда мы рассказываем свои сокровенные обиды, они просто делают вид, что сочувствуют. Или прямо в глаза говорят, что это «глупости». Глупости полночи по телефону звонить, когда папа снова на работе задерживается. Глупости целый день на мне с мамой зло срывать, если на машине кто-то царапину оставил. Этой царапины и не видно-то почти…
Глупости погоду два часа обсуждать, если ее все равно не изменишь. Или на работу ходить, которую каждый день называешь «тягомотиной», «геморроем» и «пустой тратой времени». Ну зачем тогда время тратить, если можно заняться чем-нибудь интересным? Ведь есть же интересные работы, правда? Или вот: то что взрослые называют отдыхом – разве это отдых? Собраться у кого-то дома, сесть на диван или на стул и есть, есть и есть, что наготовлено. И что в этом интересного? Мама с папой говорят: «Интересно побеседовать с друзьями, повидать своих». Повидать – это, я понимаю, посмотреть? Но разве это интересно? А вот поиграть вместе, побегать по стройке, погонять мячик, обменяться дисками с игрушками – вот это интересно. Или посмотреть, у кого какой комп. Или на скутере погонять по двору. Вот что интересно.
А ведь мы с детьми находимся в разных измерениях. У ребенка время спрессовано, у него в минуте целых шестьдесят секунд, а каждая секунда – это очень немалое время! Ребенок гораздо более энергичен. Его нелегко утомить, а уж если он устает, то быстрее восстанавливает свои силы. Поэтому создается впечатление, что дети не устают вовсе. Мы же, в основной своей массе не привыкшие напрягаться физически, устаем гораздо быстрее, а вот отдыхаем долго. Взрослому человеку на самом деле трудно угнаться за ребенком – и физически, и эмоционально. Для нас время течет быстрее, а мы сами по сравнению с детьми медлительны и неповоротливы. Попробуйте ради интереса поиграть с ребятами на улице. Лично меня, в общем-то, человека спортивного, хватает ненадолго. К тому же при общении с детьми нужно быть готовым к эмоциональным перегрузкам – дети живут эмоциями. Эмоции переполняют ребенка, а вот взрослый человек годам эдак к сорока – как правило, эмоциональный инвалид. Потому что во взрослом мире жить эмоциями не положено: это признак неуравновешенного и ненадежного человека. Взрослый ведь живет умом, не правда ли? Отсюда и трудности в общении с ребенком: его сильное и энергичное эмоциональное поле сталкивается с нашим, значительно более слабым и зачастую ущербным. Вернее, не сталкивается, а проваливается в пустоту. В результате ребенок начинает скучать. А попытки общаться на ментальном, «разумном» уровне обречены на неудачу: тут уж недотягивают дети.
Все вокруг построено для взрослых. Все для них. Даже «Детский мир». Какой он детский, если тебя без мамы в него даже не пустят. А если пустят, то посмотрят так, как будто ты воровать туда пришел. И еще обязательно спросят: «А ты просто посмотреть или покупать будешь?» Что-то я не слышал, чтобы так ко взрослым обращались. Даже если эти взрослые по целому часу вокруг витрин ходят и совсем ничего не покупают… Потому что они – взрослые. Они – большие. Мы – маленькие.
А ведь правда, ребенок должен чувствовать себя в мире взрослых как лилипут в стране великанов!
Но самое обидное даже не это. Самое обидное, что взрослые никогда не воспринимают нас, детей, всерьез. Нет, когда им нужно, они могут поговорить с нами «серьезно». Это значит, что будут стыдить, уговаривать или давить на мое чувство сознательности. Только это не совсем то. Вернее, совсем не то.
Взрослые разговаривают друг с другом на равных. Конечно, если только это не начальник и его работник. А для нас, детей, любой взрослый – как начальник. Почему-то мы должны слушать его внимательно, не перебивать, не спорить и не препираться. И при этом выполнять все, что нам прикажут. Конечно, можно и не слушаться. Но тогда нас называют плохими, невоспитанными, хулиганами и бестолочами. Само по себе это, конечно, не смертельно. Ну, называют и называют. Не бьют же… Но очень уж неприятно. Главное – непонятно: почему так? Неужели взрослые считают, что все дети – какие-то недоумки? Что с ними нельзя просто так поговорить, как с обычным человеком, а надо обязательно посюсюкать, потрепать по голове, дать понять, что все-таки ты – маленький, и никакая ему, взрослому, не ровня.
И правда – не ровня. По очень многим параметрам не ровня. Только демонстрировать это совсем ни к чему.
А может быть, взрослые просто боятся принять детей как равных себе? Может быть, они думают, что тогда не смогут ничего контролировать, что мы, дети, станем наглыми, «сядем на шею» и перестанем их слушаться? Хотя разве они могут бояться детей, эти взрослые? Мы ведь на самом деле меньше взрослых. И слабее. К тому же они сами говорят, что самое главное богатство – это дети. То есть мы. И что нам, то есть детям, положено «самое лучшее». Только вот почему-то это не очень чувствуется. Даже наоборот: это «лучшее» почему-то взрослые ценят больше, чем своего ребенка.
У нас в классе есть мальчик, у которого очень богатые родители. Когда-то я ему завидовал. Потому что у него всегда есть деньги. А потом увидел, как он выпрашивает эти деньги у своего папы. Довольно противное зрелище. Я, например, не хотел бы вот так позориться. Даже за большие деньги. Но ведь хочется купить «чупа-чупс», новый диск с игрушкой, пойти в компьютерный клуб, подарить Ирке мороженое, сходить в бассейн, покататься на «Американских горках». А для этого нужны деньги. Которые детям зарабатывать не положено. Очень грустно…
Папа говорит, что мне нельзя давать деньги, ведь я все равно не умею их тратить. А мама говорит, что это все потому, что я не знаю, как тяжело их зарабатывать. А как я могу это узнать, если работать мне не положено, а в школе, которую родители называют моей работой, денег за учебу не платят? Правда, успокаивают: подрастешь, наработаешься.
