– В чем дело? – спросила Альда.

В желтом отблеске пламени показалось зареванное лицо рыжеволосой женщины:

– О, Господи! Помоги мне, Господи! Я этого никогда не забуду!

– Все дело в ее муже Снелгрине, – объяснил Янус. – Он спрятался за Убежищем и, когда ворота закрылись, пытался своровать еду и спрятать ее в лесу.

– Мне и в голову не приходило, что он способен отважиться на такое, – простонала женщина.

– Вероятно, он тоже не собирался вытворить такое, – мягко проговорила Мелантрис.

Теперь Джил вспомнила эту пару: женщину звали Лолли. Они первыми подали пример женитьбы обитателя Убежища на скиталице из Пенамбры. Прошло не более трех недель с тех пор, как Майо совершил церемонию бракосочетания.

Лолли опять заговорила низким, грудным голосом. Она напоминала раненое животное:

– Он не хотел ничего плохого, – простонала она. Я пыталась его остановить, но он только ответил, что сейчас полнолуние, небо чистое, и ничего плохого не случится. Я умоляла, чтобы он передумал!..

Альда наклонилась к ней. Пытаясь успокоить Лолли, она нежно обняла ее за плечи. Но Лолли, казалось, не заметила этого.

Тихо повернувшись на каблуках, Джил медленно пошла прочь. Тут ни она, ни кто-нибудь другой ничем не могли помочь несчастной. В душе она была согласна с Мелантрис: если человек глуп, то это надолго. Похоже, Снелгрину наплевать на свою жену. Было довольно пустынно, так как до наступления глубокой ночи оставалось всего несколько часов. Дежурство Джил начиналось завтра в восемь утра. Спать ей не хотелось.

Уже в постели, мучаясь бессонницей, Джил подумала, что люди совершают много глупостей от страха или от любви. Поэтому им нельзя позволять поступать по-своему. На этот счет у нее имелся свой печальный опыт. Нельзя позволять им своевольничать просто потому, что дураки еще больше дуреют от вседозволенности. Ее собственному израненному сердцу были понятны любовь, переживания и страх за любимого.

К своим узким койкам тихо прошли Янус и Гнифт. Откуда-то из Убежища донеслись вопли Лолли. Хотя это могло быть плодом ее воображения, а то и просто какие-то другие звуки. Ей ужасно захотелось узнать, а что же будет со Снелгрином утром, когда откроются ворота?

Ей вспомнился всадник, скачущий по речным долинам, – Ледяной Сокол – такой юный и такой отчужденный. Потом припомнились уходящие Ингольд и Руди, злополучный король Драго Третий... Все они навсегда ушли в старинную цитадель чародеев – Мэйджн Джайен Ко.

В засыпающем мозгу ее мысль вдруг споткнулась об этимологию слов «Джайен Ко» – «Джэнгье».

Глаза ее широко открылись в темноте. Так что же осязал Бектис? «...в Пенамбре и в самом Дже, на том самом месте, где теперь Дворец». Она почувствовала, как кровь стынет в жилах.

Но это же бессмыслица, подумала она. Давящая тишина Долины Тьмы вернулась к ней обильным потоком и жутким ощущением слежки за собой. Ей припомнилась уродливая геометрия самого этого места, различимого только под определенным углом со скал на закате, дыхание замерло от привидевшегося ей хаоса.

Но всегда ли эффект был только негативным по отношению к волшебству? А если он был и позитивным?.. Тогда не является ли это причиной возведения городов неподалеку от этих... счастливых мест, а цитаделей чародеев – непосредственно в самих этих местах?.. Но, продолжала она размышлять, не потому ли эти места и были счастливыми, что можно было опять и опять начинать все сначала... И положительный эффект... положительное воздействие... положительная энергия... Да, есть над чем подумать...

В ту ночь Джил так и не уснула.

Джил никогда не была высокого мнения о человечестве. Она убедилась в этом еще раз, когда на рассвете открылись ворота: больше сотни любопытствующих уже собрались у ворот просто потому, что им хотелось узнать, а что же осталось от Снелгрина? Очевидно, слухи уже поползли по Убежищу. Дневное дежурство Джил еще не началось – смена была в восемь утра. Она чувствовала себя раздраженной бессонной ночью и ушибами от утренней тренировки. Ей очень хотелось сойти с трека и облаять их всех вместе взятых.

Как она и предполагала, Альда была уже там. Высокая и тяжелая, Лолли бесчувственно лежала на коленях Альды. Стало ясно, что ни одна из них в ту ночь не спала. Лицо Лолли было красным и распухшим от слез; лицо Альды оставалось строгим и спокойным. К удивлению Джил, появились Алвир и Джованнин. Они попытались подойти незаметно, но их присутствие сразу же обратило на себя внимание.

«Ну и вырядились! Как на аудиенцию», – со злостью подумала Джил.

Янус и Калдерн начали крутить тяжелое колесо запора сначала на внутренних воротах, а потом по темному тоннелю прошли к внешним воротам и тоже открыли их.

Надеюсь, им попадется что-нибудь, достойное их внимания.

Однако всех любопытных подстерегало сильнейшее разочарование. Прошедшей ночью Тьма попыталась поджарить рыбешку иначе: Снелгрина нашли полузамерзшим от долгого лежания в снегу на ступенях Убежища, ошалевшим от потрясения, но живым. Не было секретом, что если жертва оставалась живой, то в этом случае Тьма пожирала ее умственные способности. Джил приходилось встречать таких несчастных: эти любимцы Тьмы либо застывали надолго, бессмысленно уставившись в одну точку, либо двигались хаотично, как под воздействием переменных порывов ветра.

Снелгрину удалось подняться на ноги и вскарабкаться по ступенькам, но его движения... были беспорядочными и неуправляемыми! Эта сцена была настолько жуткой, что Джил задрожала, как от ледяного холода на восходе солнца. Лолли радостно вскрикнула, увидев своего любимого живым. Однако некоторым этот несчастный показался связкой смерзшихся костей, начинающих разваливаться от тепла.

После неприятных запахов подгоревшего жира, дыма и подтаявших трупов кристальная прозрачность и ясная голубизна утра были желанными. За нижние пики горного хребта цеплялись сиреневатые тучки. А над ними небо радовало прохладным, священным светом, постепенно проявляющим подтаявший, побуревший снег и ледяные глыбы смерзшейся грязи. В развевающейся мантии Джил стояла на ступеньках и думала о трех мужчинах, за которыми она сама закрывала ворота, об Ингольде, угодившем прямо в центр Гнездовья Тьмы на западе и питавшем надежду разыскать там Архимага, о Руди...

– Джил?

Джил облегченно вздохнула, увидев Альду.

– Именно тебя-то я и ищу. Пойдем.

Пока они уходили от наблюдательного поста, осторожно обходя разваливающиеся пищевые отходы, Джил торопливо старалась выбросить из головы те мысли, к которым она пришла минувшей ночью, засомневавшись в справедливости слов «счастливое место». Еще одна причина, из-за которой она пыталась забыть ночные мысли, – это Руди и Ингольд, направлявшиеся сейчас прямо в резиденцию чародеев.

– Когда Руди и Ингольд доберутся до чародеев, Бектис уже проснется, не так ли? Ты не могла бы попросить его войти с ними в контакт? Как-то Ингольд рассказывал о своем контакте с Лохиро из Кво. Я хочу сказать, нельзя ли переговорить с ними, пользуясь магическим кристаллом? Прикажи Бектису связаться с ними и попросить их дальше пока не ходить, я скажу, когда им можно будет продолжить путь, – Джил посмотрела на бледное прозрачное небо. Дни уже стали короче. Был конец октября. – Мое дежурство заканчивается на закате.

– Хорошо, – Альда потуже закуталась в мантию и по уже раскисшей тропинке заторопилась назад к Убежищу. Густой мех ее мантии красиво переливался на свету.

Менее чем через час Альда снова показалась у ворот. Идти ей было тяжело, и, чтобы не перепачкаться, она приподнимала свои тонкие крестьянские юбки.

Джил, нахохлившаяся, как птичка, и потиравшая озябшие руки, заспешила навстречу девушке:

– Что он тебе сказал?

– Извини, Джил, но Бектис говорит, что они уже там.

– Что-о?

– Бектис говорит, что они уже дошли до воздушной стены. Он не сможет найти их в Лабиринте.

– И давно они там? Или это известно только гадалке по чайным листьям?

– Да нет же. В подобных случаях Бектис не осторожничает. Руди и Ингольд отправились в путь чуть больше четырех недель тому назад. Поэтому я думаю, что они еще на подходе к Сивардским горам.