Очередной бычок затушен в пепельнице, чашка опустела, а луна почти скрылась из виду, когда Кирилл наконец почувствовал, как в Эфире будто лопнула перетянутая струна. Молодой человек вздохнул и, поднявшись на ноги, снял пиджак. Повесив его на спинку кресла, он бросил расстёгнутые запонки на кофейный столик так, что те тихо звякнули, ударившись о чайное блюдце. Закатав рукава сорочки и подхватив сбрую с ножами-кхукри, Кирилл привычным движением накинул ремни на плечи и со всей тщательностью подогнал их, чтоб не болтались. Трость вновь оказалась в руке, и её пятка глухо стукнула о деревянный настил веранды. Готов.

Покрутив головой, словно прислушиваясь к ночным звукам, Кирилл почти незаметно усмехнулся и уселся в кресло. Ждать осталось совсем недолго, но выпить чашку чая он ещё вполне успеет.

Расчёт оказался верным. Звуки приближающихся шагов молодой человек услышал аккурат в тот момент, когда изящная фарфоровая чашка опустела.

Вернув её на столик, Кирилл глубоко вздохнул и, прислушавшись к происходящему вокруг, осторожно коснулся Эфира. Миг, и пространство вокруг расцвело невиданными красками, по крайней мере, для внутреннего взора сидящего в кресле молодого человека. А ведь были ещё и ощущения, совершенно неописуемые, но абсолютно понятные.

Кирилл сосредоточился и, подчиняясь его воле, Эфир закружил, сплетаясь в невероятные по сложности красивейшие узоры… для тех, кто мог их ощутить, увидеть и осознать, конечно. Но таковых, среди визитёров, увы, не было. Совсем.

Вот скрипнули доски пола веранды, принимая на себя вес гостя… и весьма немалый, надо заметить, вес. А вот затихли шаги его спутников. Те на веранду подниматься не стали, остановились в десятке шагов… все, кроме пары особо нервных господ, замерших у подножия короткой лестницы из трёх ступеней, ведущих на веранду, точно напротив Кирилла. Телохранители беспокоятся о безопасности своего подопечного? Что ж, имеют на то все основания…

– Удручающее зрелище, но именно так и выглядят нечестивцы, обратившие на себя гнев Его, – голос гостя, вставшего напротив сидящего в кресле молодого человека, оказался чуть скрипучим, но сильным. Хотя, если верить ощущениям, то и сам визитёр слабаком не был. Тяжёлый, судя по шагам, высокий, как минимум, на голову выше Кирилла, уверенный в себе и своих силах, да и в Эфире он ощущался весьма… цельным, но, к счастью, не монолитным. Да и не слишком одарённым в классическом понимании. Не новик, конечно, но… по силам даже до крепкого воя-середнячка не дотягивает, точно.

– С кем имею честь? – отозвался Кирилл, откинувшись на спинку кресла.

– А тебе не всё ли равно теперь, убогий? – с нотками злорадства в голосе протянул визитёр, незаметно даже для самого себя ослабляя цепи воли, сковывавшие его эмоции. Ну, его можно понять… наверное.

– Любопытство, знаете ли, такой порок… – растянул губы в фальшивой улыбке Кирилл. – Ничего не могу с собой поделать. К тому же, это вы пришли ко мне в гости, а не я к вам. Вам и представляться первому… тем более что, как мне кажется, моё имя вам известно.

– О, да! Поверь, твоё имя я знаю, – радости в голосе гостя изрядно поубавилось, а вот злости… злости наоборот стало куда больше. – И знаю хорошо! Даже слишком. Уж очень часто оно мне встречалось в последние пару лет, и всё время в связи с неприятным событиями. Но, признаюсь честно: глядя на тебя сейчас, я весьма удивлён. Как могло такое ничтожество доставить нам столько хлопот?!

– Я старался, Ваше преподобие, – хохотнул Кирилл, и его собеседника перекосило. До слуха молодого человека донеслось сдавленное шипение, в котором при большом желании можно было расслышать совершенно непечатные выражения. – Что? Неужели вы думали, что я не догадаюсь, кто именно придёт сегодня по мою душу, господин епископ?

– Какой забавный уродец, – после небольшой паузы, потребовавшейся гостю чтобы хоть как-то справиться с эмоциями, произнёс он. – Умный, хитрый, везучий… был. Но чаша терпения Его переполнилась. Ты же видишь, да? Впрочем, о чём я говорю?! Ты же слеп! И это лучшее доказательство тому, что время твоё на этой земле истекло, дьяволово семя!

– Вам не говорили, что ваша манера проповеди несколько… ущербна, ваше преподобие? – с лёгкой насмешкой в голосе поинтересовался Кирилл, вновь выводя болтливого гостя из едва найденного равновесия. Впрочем, у того действительно накипело, и названный епископом захотел высказать всё наболевшее в лицо виновному. Очень захотел. Настолько, что его понесло. Правда, сам епископ этого уже вовсе не замечал… как впрочем, не замечали ничего странного и его сопровождающие, молчаливыми тенями маячившие на поляне перед верандой.

– Посмотри на себя, убогий. Слепец, отринувший Господа, оскверняющий всё, к чему прикасаешься! Кем ты стал! Калека, отверженный и брошенный, одинокий и бессильный! Стоило ли богомерзкое ведовство твоей погубленной души?! – грохотал будто с амвона епископ, распаляясь с каждым словом всё больше и больше. Неестественно быстро, но искренне и, кажется, уже неостановимо.

– Калека? – изумился Кирилл. – Да ещё и брошенный-отверженный?! Твоё преподобие, ты ничего не перепутал? Нет, я слышал, что кого Господь хочет наказать, того лишает разума, но ты как-то уж слишком быстро с глузду съехал!

– Не смей поганить своим языком имя Господа нашего, еретик! – в голосе побагровевшего епископа послышались истерические нотки.

– Схизматик, с твоего позволения, – поправил его Кирилл и деланно печально вздохнул. – Чему тебя только в воскресной школе учили…

– Гореть тебе в Геенне Огненной, нечестивец! – окончательно слетел с нарезки визитёр, вздымая над головой руки, и меж его ладоней вдруг запылал комок ослепительно белого пламени. – Ad majorem Dei gloriam!!!

– Похоже, с эфирным давлением я всё же перестарался, – перемещаясь «окном» на крышу флигеля, пробормотал Кирилл. – Говорил мне дед, нежнее с ними надо. Нежнее… Нет, ну кто ж знал, что они такие хлипкие, а?

Илона Стенич, в недавнем прошлом майор одного из старейших наёмничьих отрядов Рахова, снайпер и оператор лёгкого тактического комплекса, откликавшаяся на позывной «Ведьма», а ныне командир дружины боярского рода Николаевых-Скуратовых, с нескрываемым удивлением уставилась на довольно ухмыляющегося главу рода, ждавшего её саму и её подчинённых у входа в один из подземных боксов базы отряда «Гремлины».

– Все в сборе, Илона? – окинув взглядом выстроившихся за спиной женщины бойцов, спросил он.

– Так точно, Кирилл, – откликнулась Ведьма, даже не оглянувшись, чтобы убедиться в том, что её подчинённые выполнили приказ.

– Замечательно, – Кирилл улыбнулся ещё шире и, махнув рукой, двинулся к воротам бокса, тут же послушно разъехавшимся в стороны. – Следуйте за мной.

Стоило хозяину базы шагнуть в темноту проёма, как на высоком потолке бокса защёлкали лампы, и огромное помещение оказалось залито потоками яркого света. Вошедшие под своды искусственной пещеры следом за молодым боярином, дружинники замерли перед неполным десятком стационарных стендов, в распорах которых покоились выкрашенные в матово-чёрный цвет тактики. Три тяжа и шесть лёгких.

– Принимайте агрегаты, бойцы, – звонко, так, что под каменными сводами бокса прокатилось долгое эхо, заявил Кирилл, оборачиваясь лицом к удивлённым дружинникам. – Люди нашего майора изрядно поработали над этими машинками, так что надеюсь, что вам понравятся результаты их труда. Ну, и чего встали? Вперёд, бойцы!

Дружинники переглянулись и, загалдев, ринулись к машинам. А что, приказ получен, а над последствиями думать… так пусть об этом голова болит у боярина!

– М-да, удивил, Кирилл, – качнула головой Илона, краем глаза поглядывая на суетящихся вокруг их новых машин подчинённых. – И как же ты намерен обойти государев запрет на владение боярами подобной техникой?

– А что его обходить? – пожал плечами тот. – Официально, это вообще не тактики, а СЭМы, и принадлежат они отряду «Гремлины». Ну а кроме того, на территории Русского государства эти машины использоваться не будут. Они, вообще-то, предназначены для работы за пределами страны. А там боярские дети могут использовать всё, что не запрещено местными законами.