– Так почему ты сегодня так поздно? – повторил Тони свой вопрос. – Что-то непохоже, чтобы ты была на вечеринке.

– Суперинтендант Рики из Северного отделения решил, что напоследок нам необходимо отличиться, – сухо ответила Кэрол.

– А как же бюджет? – Тони усмехнулся с понимающим видом и отсалютовал бокалом. – Можно подумать, будто средства на ваши расследования поступают из совершенно другого источника, а вовсе не из смежного департамента одной и той же организации. Просто поразительно, сколько дел оказалось в твоем ведении, с тех пор как начальник полиции провозгласил режим жесткой экономии.

– С тех пор как прошел слушок о моем уходе, новые дела и вовсе посыпались на нас как из рога изобилия. – Кэрол вздохнула. – Впрочем, это дело не совсем обычное. В более щедрые времена мы бы, наверное, сами бодались из-за него с Северным отделением, но теперь…

Тони пристально посмотрел на нее:

– Что, дело очень скверное?

Кэрол одним махом проглотила водку и снова наполнила бокал.

– Одно из самых скверных. Причем такое, что твоя помощь нам тоже не помешала бы. Кто-то пригвоздил проститутку к кресту. Вверх ногами. А потом перерезал горло… – Она набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула. – Наши северные коллеги считают, что преступник уже совершал нечто подобное. Другим способом, естественно, потому что иначе мы бы об этом знали, но, по их мнению, это третья жертва одного и того же маньяка. Насколько я поняла, за последнее время на их территории погибли уже две труженицы секса. Одну задушили, другую утопили.

Тони подался вперед в своем кресле, уперев локти в колени. Теперь его взгляд был внимательным и ни капельки не сонным.

– А знаешь, – сказал он, – несколько часов назад мне звонила Пенни Бёрджесс и что-то такое бормотала. Теперь-то я думаю, что она звонила как раз по этому поводу.

– Правда? А что именно она тебе сказала?

– Ничего особенного, да я, честно говоря, и не особенно ее слушал. Что-то насчет серийных убийств… Кажется, она вообразила, что я непременно должен ими заниматься.

– Боюсь, она не так уж далека от истины. Хотя все три женщины убиты разными способами, у всех у них на запястье одинаковые татуировки – слово «МОЯ!».

– И полиция не связала между собой первые два дела?! – удивился Тони. – Как такое могло случиться?

– Откровенно говоря, возможность связать все эти дела между собой появилась у наших северных коллег только вчера. Вторая проститутка… та, которая утонула… Она пролежала в воде довольно долго и была, как ты сам понимаешь, не в лучшем состоянии. Гриша Шаталов тоже занимался телом не слишком долго, к тому же полицейским потребовалось время, чтобы понять, что же они ищут. – Кэрол пожала плечами и провела ладонью по своим растрепанным светлым волосам. – Первая жертва не привлекла к себе особого внимания – главным образом потому, что у нее на руках и на теле были и другие татуировки. Никому и в голову не могло прийти, что словечко «МОЯ!» значит больше, чем фамилия «Бэкхем», которую накалывают себе почти все шлюхи.

– А эта третья, последняя жертва? У нее тоже было это слово? И тоже на запястье?

– Похоже на то. Правда, буквы разобрать сложно: как раз через запястье прошел гвоздь, которым убийца прибил ее к кресту, поэтому оно сильно распухло, да и крови натекло порядочно… – Кэрол содрогнулась. – Но я почти уверена, что никакой ошибки здесь нет. Рики, по-видимому, тоже так подумал, поскольку позвонил мне почти сразу, чтобы передать дело нашей спецгруппе по расследованию особо тяжких. Правда, он пообещал взять на себя всю пешую работу, опросы и прочее…

– Это потому, что оплачиваться они все равно будут из вашего бюджета, так что не думай, будто суперинтендант сделал широкий жест. Кстати, эти женщины, жертвы, – они с его участка? Или они там просто работали? Есть у них что-то вроде нашего Темпл-Филдз?

– Первая и вторая жертвы – местные, обе занимаются проституцией сравнительно недавно, причем обе работают на улице, а не по квартирам.

– А возраст?

– Обе молодые, обе наркоманки, что, впрочем, неудивительно. Из-за способа, которым они зарабатывали себе на жизнь, мы не можем установить, были ли они изнасилованы… – Кэрол подняла руку. – Я знаю, знаю… Рано или поздно сексуальный мотив все равно может проявиться.

– А может и не проявиться или проявиться неявным образом… – Тони понюхал свой бокал и состроил недовольную гримасу. – Просто удивительно, каким разным бывает кальвадос в зависимости оттого, где ты его покупаешь. В Бретани он пах очень приятно, а здесь… просто жидкость для зажигалок какая-то!.. – Он сделал осторожный глоток. – Вкус, впрочем, гораздо лучше, чем запах. Значит, ты считаешь, что тебе может понадобиться профайлер?

– Это один из очевидных шагов, но Блейк не согласится оплачивать твои услуги, а работать с одним из наших доморощенных специалистов, только что закончивших Национальную академию, я не хочу. – Она закатила глаза. – Помнишь кретина, которого нам подсунули, когда мы работали по интернет-убийствам? Поразительно тупой субъект, да и эмоциональная чувствительность у него была как у кирпичной стены. После того случая я пообещала своим, что больше никогда не совершу подобной ошибки. Лучше обойтись вовсе без профайлера, чем иметь дело с очередным полицейским специалистом, которого подсунет нам Блейк.

– Значит, ты хотела бы заполучить меня? – спросил Тони. Его слегка приподнятые брови подразумевали некий скрытый подтекст, но Кэрол не поддалась на провокацию.

– Это было бы оптимальным вариантом, если мы хотим получить быстрый результат. – Она потянулась к бутылке и в очередной раз наполнила свой стакан. – Но мне ни при каких условиях не позволят израсходовать столько средств налогоплательщиков.

– А что, если это ничего не будет стоить?

Кэрол нахмурилась:

– Я, кажется, уже говорила тебе: служба – это одно, а наши личные отношения – совсем другое…

– Какими бы они ни были, – вставил Тони.

– Какими бы они ни были, – твердо повторила Кэрол. – Ты специалист, профессионал. Каждый раз, когда мы используем сторонних экспертов, мы за это платим, и я не понимаю, почему ты должен быть исключением.

– «Трудящийся достоин награды»[2], – процитировал Тони, смягчая мрачность тона кривой улыбкой. – Мы с тобой уже обсуждали этот вопрос, и никто из нас не уступит. Я говорю – огурец, ты говоришь – помидор. – Он взмахнул рукой, словно отгоняя насекомое. – Впрочем, мне кажется, я знаю, как сделать так, чтобы я получил свои деньги, а ты – мою помощь и совет.

Кэрол нахмурилась:

– И как именно ты собираешься это устроить?

Тони постучал себя согнутым пальцем по кончику носа.

– Мне нужно поговорить кое с кем в министерстве.

– Ты, наверное, этого не заметил, Тони, но у нас новое правительство, у которого не хватает денег на самое необходимое, не говоря уж о такой роскоши, как специалисты по психологическому профилированию. – Она тяжело вздохнула.

– Я знаю – ты считаешь, что я живу на другой планете, но кое-какие слухи до меня все-таки доходят. – Он состроил гримасу печального клоуна, и глубокие морщины на его лице обозначились резче. Раньше их было меньше или они были менее заметны, но Кэрол знала, что это – печать, которую наложила на его черты профессия. – Но мой знакомый в министерстве выше политики. Правительства приходят и уходят, а этот парень остается на своем месте, и он мне кое-чем обязан. – Тони ненадолго замолчал, глядя куда-то в угол комнаты. – Да, он мне обязан, – повторил он твердо, потом повернулся в кресле и посмотрел на Кэрол в упор. – Рики прав. Ты должна отличиться, перед тем как уйдешь. Много лет назад мы с тобой вместе начинали в этом городе, и я хочу быть с тобой до конца.

Наступило утро, а Джеко Вэнс так и не заснул. Впрочем, усталости он не чувствовал, все его тело и разум были заряжены энергией, и ему приходилось сдерживаться, чтобы ничем не выдать владевшего им напряжения. Некоторое время он лежал, прислушиваясь к тому, как понемногу просыпается, оживает коррекционно-психотерапевтическое крыло тюрьмы. Мысль о том, что он, скорее всего, в последний раз начинает свой день в такой большой компании, добавила ему хорошего настроения. Уже завтра все будет по-другому.