Один из оперативников поднял на Павла глаза.

— Твой «крестник»? — спросил он у Лаврова.

— Мой, — коротко ответил Павел. — Не верьте, врёт он всё. Если бы я его так отделал в кабинете, то его бы никто не принял в ИВС. Здесь дураков нет. Кому нужен этот геморрой.

— Ты не переживай, разберёмся, — ответил оперативник.

Остальные четыре часа он писал объяснительные и рапорта, оправдываясь перед руководством МВД, прокуратуры и другими следственными органами.

После обеда Лавров поймал такси и поехал к Надежде. Следом за такси следовала машина, в которой ехали три курсанта школы милиции. Павел подъехал к дому Громовых и вышел из такси. Около калитки его ждал отец Надежды Гавриил Семёнович.

— Здравствуй, Павел, — радостно поздоровался он с ним. — Надежда давно уже ждёт тебя. Что-то случилось? На тебе просто лица нет?

— Всё хорошо, папа, — ответил Лавров. — Просто небольшие неприятности на службе.

Он пожал руку будущему тестю и прошёл в дом. Надежда сидела в кресле и, судя по бледности её лица, сильно переживала предстоящую церемонию. Заметив вошедшего в дом Лаврова, она вскочила с кресла и ринулась к нему. Он обнял её и поцеловал в губы.

— Ты, надеюсь, не передумала? — спросил он её.

— Нет. Я очень тебя люблю, Павел, и готова пойти за тобой куда угодно, только позови.

Они вышли на улицу и направились к ожидавшей их машине. Они сели в автомобиль и поехали на улицу Декабристов, где находился ЗАГС Московского района Казани. Сама церемония заняла не так много времени. Заведующая отделением ЗАГСа поздравила их с законным браком, вручила им талоны в магазин для новобрачных и озвучила дату, когда они могут получить свидетельство о браке.

— Вот и всё, Павел, отбегался холостым парнем, — шутя сказала Надежда. — Вот прикую тебя к себе, и будешь сидеть со мной дома.

Они вышли из ЗАГСа и направились к ожидавшему их такси. К Павлу подошёл один из курсантов и поинтересовался у него, что им делать дальше.

— Спасибо вам, ребята. Езжайте на работу. Ещё раз спасибо.

Через минуту машина с курсантами растворилась в общем потоке транспорта.

— Надя, давай заедем к твоим родителям, заберём их, и все вместе поедем ко мне домой. Пусть наши родители порадуются за нас. До застолья ещё есть время.

Из-за поворота, со стороны улицы Шамиля Усманова, медленно выехала легковая машина без государственных номеров. Сердце Павла ёкнуло от предчувствия беды. «Жигули» остановились в метрах тридцати от них. Из машины выскочил молодой парень, в руках которого был автомат. Он передёрнул затвор и направил автомат в их сторону.

Первая очередь легла у ног Павла, осыпав его с Надеждой мелкой галькой. Он успел закрыть своим телом растерявшуюся Надежду, и повалил её на землю. Вторая очередь была более удачной. Стрелку удалось попасть в Павла. Одна из пуль, выпущенная из автомата АК, пробила ему грудь и попала в голову Надежды. Как потом он узнал, она умерла мгновенно.

Парень бросил автомат себе под ноги и стремительно бросился к ожидавшей его машине. Пока люди приходили в себя, автомобиль успел скрыться.

Павел очнулся в больнице. Около него суетился врач и молоденькая девушка, чем-то напоминавшая ему Надежду. Он хотел что-то спросить, но почувствовал, что не может говорить. Во рту у него торчала пластиковая трубка для принудительной вентиляции простреленных лёгких.

— А ты, похоже, везучий парень, — произнёс врач. — Шесть пуль и ничего, выжил. Судя по твоим шрамам, ты бывший афганец? Не переживай, Леонид Павлович тебя заштопал надёжно. Месяца через два, а может и быстрее, выйдешь из больницы.

Врач распорядился, и медсестра, взяв в руки шприц, молча ввела ему в руку обезболивающий препарат. Перед глазами медленно поплыло окно, а лица врача и медсестры исказились, словно он видел их за пеленой марева. Он закрыл глаза и растворился в бездне спокойствия.

Лавров положил цветы на могилу Надежды и поднял к небу свои глаза, словно надеясь, что Бог ответит ему на его молчаливый вопрос. Но, небо молчало, лишь посыпало его голову мелким снегом, который, как и его счастье, таял от прикосновения с землёй и теплом рук. Рядом с могилой Надежды находилась могила его матери, которая, узнав о покушении на сына и Надежду, умерла от обширного инфаркта миокарда. Он хорошо запомнил этот день, когда он потерял сразу двоих своих самых близких людей.

Он медленно вышел с кладбища и, опираясь на палочку, побрёл на останову транспорта. Он медленно шёл по улице Ботанической, не замечая идущих ему навстречу людей.

Павел узнал о смерти матери и Надежды, когда его подняли из реанимации в палату. Его сердце сжалось и превратилось в камень. Он лежал на койке и вынашивал в себе планы мести. Мысль о мести позволила ему подняться на ноги. С этой мыслью он вставал и ложился каждый день своего пребывания в больнице.

Как-то его навестил начальник убойного отдела Харитонов. От него Павел узнал, что пока он находился в больнице, руководство УВД города уволило его из милиции якобы за допущенные нарушения в работе. Ему инкриминировалось физическое воздействие на задержанного Ермолина, в результате которого он не только получил от него показания, которые не соответствовали действительности, но и побудили того наложить на себя руки.

В отношении его было возбуждено уголовное дело, однако вскоре оно было прекращено. Из его сейфа пропали несколько секретных документов, в том числе и протокол допроса Ермолина.

— Юрий Андреевич! Я же Вам докладывал, что этот протокол допроса у меня забрал Новиков. Он должен быть у него.

— Извини, Лавров, но он утверждает, что вернул тебе этот протокол вечером того же дня. Скажи, почему в твоём сейфе лежал рапорт о твоём уходе из органов? Новиков моментально пустил его в дело, и МВД посчитало, что проще уволить тебя из органов, чем проводить довольно большую и масштабную проверку.

— Юра, вы задержали Гришина? Это он стрелял в меня и Надежду. Я узнал его. Я об этом говорил следователю прокуратуры.

— Я не в курсе. Уголовное дело по факту убийства Громовой Надежды приостановлено в связи с отсутствием лица, совершившего данное деяние.

— А как УАЗ? Там что-нибудь нашли?

— Ты знаешь, Павел, проведённая экспертиза, которая проводилась по факту возможного наличия в ней крови Корнеева, подтвердила её наличие, но почему-то признала обнаруженную кровь кровью совершенно другого человека, а не погибшего Корнеева.

Он извинился перед Лавровым и молча ушёл из палаты, оставив его один на один со своими мыслями.

Павел стоял на остановке с мокрой головой и промокшими ногами. Он не чувствовал холода и не обращал внимания на то, что его демисезонное пальто уже промокло. Ему не хотелось идти домой, там было пусто и холодно. Его никто и нигде не ждал. Пошарив в кармане, он нащупал в нём деньги. Пересчитав их, он вышел на дорогу и поднял руку. Через минуту около него остановилась машина.

— Мне в Московский район. Не подбросишь?

Водитель смерил его своим рентгеновским взглядом, стараясь угадать финансовое состояние этого человека.

— Садись, — коротко сказал он. — Я как раз еду на завод Органического синтеза.

Павел осторожно влез в салон машины и положил на колени свою палочку. Водитель ещё раз взглянул на него.

— Мужик, а ты при деньгах? Я не из тех людей, кто катает бесплатно. Больно уж ты бледный?

— Не переживай, деньги есть. Поехали. А бледный, это из-за того, что только что вышел из больницы. Три месяца провалялся без солнца и воздуха.

Водитель высадил его не так далеко от пивного бара. Расплатившись с водителем, он хромая направился туда. Выбрав столик в самом дальнем конце бара, он сел за стол. К нему подошла молодая полная официантка.

— Валя, как вчера. Два пива и триста граммов водки.

Она испуганно посмотрела по сторонам и молча ушла. Через минуту она поставила перед ним две кружки пива и бутылку из-под минеральной воды, в которой находилась водка. Лавров пил уже третий день, то есть с момента, когда его выписали из больницы, и местный пьющий народ уже считал его своим закадычным другом.