Сознание Безликого уже почти покинуло тело, втягиваясь в стены монастыря, перемешиваясь с каменными плитами, бывшими когда-то частью языческого храма. Теперь его душа жила в самом здании, но как много времени потребуется, дабы вновь осознать себя и привести разум в прежнее состояние сказать не смог бы никто. Лишь в одном маг был абсолютно уверен — он отомстит и это будет не стандартное убийство врагов. Он придумает что-то особенное, но потом, потом. Разум его едва уловимыми нитями пронизывал ВЕСЬ монастырь и по крайней мере несколько лет он вынужден будет вести борьбу за сохранение своей личности, рассеянной по древней каменной громаде.

Последним усилием маг заставил уже почти не подчиняющееся тело повернуть голову в сторону орденской верхушки.

— Смерть — это только начало… — были последние слова Безликого перед тем, как его бывшая оболочка разорвалась на куски подобно противопехотной мине, калеча и убивая всех еще оставшихся в зале экзорцизмов.

Целый день с неба льет этот проклятый дождь, превращая грунтовую дорогу в очень достоверное подобие болота. Колеса моего внедорожника то и дело прокручиваются вхолостую, взметая во все стороны потоки жидкой грязи. Понесла же нелегкая в другой город к знакомой на день рождения, а главная трасса как назло оказалась перекрыта. Добираться же по окольным дорогам удовольствие ниже среднего, особенно в такую паскудную погоду. Того и гляди завязнешь всеми колесами в какой-нибудь особо глубокой луже и можешь не надеяться на освобождение собственными силами. И по какой спрашивается надобности я вылез из дома в такую погоду, что подвигло меня на это неразумное действие? Добро бы день рождения у хорошего друга, а то так… Хотя о чем я, вот она причина этой затеи, сидит на соседнем сиденье, ноготки подпиливает в ожидании встречи со своей лучшей подружкой. Знакомьтесь, мадемуазель Люси, редкостная стерва, обладающая тем не менее прелестной фигурой и не лишенная мозгов, что в наши времена является большой редкостью.

Накаркал себе на голову мешок неприятностей! Оба левых колеса соскользнули аккурат в грязевую ванну, вольготно раскинувшуюся посреди дороги. После нескольких попыток выбраться я понял, что машина засела крепко и если я не хочу заночевать здесь, то надо вызывать эвакуатор. Надеюсь, что хоть этот грязеустойчивый монстр сможет добраться досюда без проблем и приключений. Достав из кармана мобильник я бросил взгляд на экран и увидел самую неприятную в данной ситуации картину — мы находились вне зоны действия сети.

— Люсьен, хватит когти полировать, и так можешь ими при желании насильникам глотки резать, — отвлекая подружку от ну очень важного занятия. — Попробуй со своей трубки позвонить, а то мой оператор тут не ловит.

Она неохотно потянулась к сумочке, но вытащив оттуда свой изящный аппаратик последней модели тут же зашвырнула его обратно, сопроводив это нехитрое действие изощренными комментариями по адресу качества связи и качества мозгов обслуживающего персонала.

— Так что делать будем? — пихнула она меня локтем в бок.

Хороший вопрос, особенно в нашем положении. Топать пешочком до ближайшего населенного пункта не слишком воодушевляет, да еще по такой грязище. А что делать? Хотя… Буквально в сотне метров от нас за пеленой дождя тускло светились огни в каком-то большом здании явно старой постройки.

— Люси, а посмотри-ка во-о-н туда, — ткнул я пальцем в направлении светящихся огней. — Конечно, в сумерках толком ничего не видно, но хочется надеяться, что это гостиница или на крайний случай загородная вилла очередного богатенького буратины.

— Это вряд ли, — саркастически фыркнула моя стервозная пассия. — Ну посуди сам, разве поблизости от коттеджа всяких Финансистов Олигарховичей могут быть проблемы со связью? Скорее уж там нечто вроде музея старины далекой или действительно захудалый отельчик. Пошли уж, не в машине же ночевать.

Оно так, но и путь по колено в размокшей глине под непрерывно льющимися с неба потоками воды тоже не показался приятной прогулкой. К тому времени как мы подошли к воротам непонятного строения, даже мои джинсы превратились в грязную и промокшую насквозь тряпку, что уж говорить об элегантном платье Люсьен. Нет, если уж началось форменное невезение, то оно так и будет целый день продолжаться. Это была не гостиница и даже не музей, перед нами равнодушной громадой возвышался монастырь. Только вида хмырей в рясах мне и не хватало для окончательно испорченного настроения. А куда денешься, все равно придется идти туда, хотя бы для того, чтобы сделать пару звонков.

Одно хорошо. От ворот и до самого входа в монастырь дорога была выложена из плит, хоть тут не пришлось грязь месить. Над массивной, окованной железными полосами дверью, висел колокольчик, судя по всему выполнявший тут функции звонка. Озлобленная всем на свете Люсьен тут же начала злобно трезвонить, заставляя меня прикрыть уши от поднятой ею невыразимой какофонии.

— Вымерли они там все что ли? — зашипела она после нескольких минут безрезультатного трезвона. — Да не должны, свет в окнах горит.

— Если дверь не открывают, значит это кому-нибудь нужно.

Произнеся эти слова, я от души пнул вышеупомянутый объект. Объект протестующе скрипнул и соизволил немного приоткрыться. Распахнув оказавшуюся незапертой дверь и пропустив Люсьен вперед, я перешагнул порог монастыря. Если бы я знал, куда приведет меня этот шаг, оказавший столь огромное влияние в самом ближайшем будущем… Впрочем, оглядываясь назад, с уверенностью могу сказать, что даже зная все наперед, я бы все равно вновь вошел в эту дверь, резко изменившую мою жизнь.

Внутри монастыря было тихо и как-то безжизненно, в воздухе словно витал аромат запустения. Первой не выдержала моя подружка и громко закричала в сложенные рупором ладони:

— Э-э-й! Хозяева! Есть кто дома или подохли все!

С минуту не было слышно ни малейшей реакции на столь эмоциональное высказывание, но потом где-то наверху, на втором этаже раздался тихий шорох. Затем стали слышны тихие, осторожные шаги спускающегося по лестнице, словно он сильно опасался то ли нас, то ли вообще непонятно кого. Странно все это, если хозяева этого места так напуганы (или осторожны, это пока неясно), то какого же они тогда входную дверь не закрывают? Ответа на этот вопрос у меня не было, но на всякий случай я проверил, хорошо ли выходит из подмышечной кобуры мой старый, но надежный пистолет Стечкина.

Тут Люси вцепилась мне в руку и прошептала, одновременно пристально смотря на появившуюся перед нами фигуру в рясе:

— Ты посмотри как следует на выражение его глаз. Это взгляд отчаявшегося человека, который уже ни во что не верит… А для монаха это очень странно.

Это она верно подметила, такой психологический надлом у этой категории людей встречается довольно редко. Что же должно было случиться в этом месте? А, к черту, не мое это дело, да и вся эта святая шатия-братия никогда не вызывала у меня других эмоций кроме отрицательных.

— Зачем вы здесь? — голос монаха оказался тусклым и безжизненным.

— Машина у нас сломалась, а мобильные телефоны вне зоны дейстивя сети. Увидели свет в окнах, вот и заглянули на огонек. Надеюсь, что телефон в вашем заведении имеется, — монах кивнул и показал на небольшой столик со стоящим на нем телефоном. — Если вам интересно, то имя моей подруги Люси, меня же можете называть Эш.

Конечно это было не имя, а всего лишь прозвище, правда на протяжении нескольких последних лет употреблявшееся значительно чаще имени. Эш — сокращенное от ashes, то есть Пепел. Прозвище намертво прилипло ко мне по двум причинам: наиболее часто используемая и любимая поговорка "Пепел к пеплу, прах к праху" была первой причиной; вторым же фактором стал мой сероватый, мертвенный цвет кожи, больше всего напоминающий пепел прогоревшего костра. Так что когда ко мне обращались по имени, иногда я даже некоторое время не понимал к кому именно обращаются.