К этому времени Линдрос уже успел бросить взгляд в сторону персонального столика Директора и увидеть, что он не только сервирован, но и занят. Заметив выражение лица заместителя, Директор обернулся. По залу сновало множество официантов, но толчея в зале не помешала могущественному Старику увидеть, что за его любимым столиком – столиком, который был зарезервирован для него на вечные времена, – теперь сидит Роберта Алонсо-Ортис, помощник президента по национальной безопасности. Она была погружена в беседу с двумя сенаторами из сенатского комитета по разведке.

– Я убью ее, Мартин! – прошипел он. – Помоги мне, Господи, я разорву эту стерву на мелкие кусочки!

Тут вернулся метрдотель, вспотевший от страха.

– Господин Директор, мы приготовили для вас замечательный столик. Столик на четверых – только для вас. Он уже сервирован. Напитки – за счет заведения. Хорошо? – проблеял он.

Директор подавил свою ярость, но щеки его по-прежнему горели от злости.

– Ладно, – скрипучим голосом ответил он, – показывай дорогу, Джек.

– Я предупреждал ее, господин Директор, – оправдывался метрдотель, семеня рядом с высокопоставленным посетителем, – я говорил ей, что угловой столик мы держим специально для вас, но она настаивала и не желала слышать никаких возражений. Что я мог поделать? Устраивайтесь, я сию же минуту принесу ваши напитки. – Джек суетливо усадил гостей за столик, предложив им меню и карту вин. – Чем еще я могу услужить вам, господин Директор?

– Ничем, Джек, спасибо. – Директор углубился в изучение меню.

Через минуту к ним подошел дородный официант, поставил на столик два бокала, бутылку лучшего скотча и графин с водой.

– Подарок от мэтра, – сообщил он.

Даже если Линдрос ошибочно полагал, что Директор спокоен, эта иллюзия развеялась, когда Старик взял свой бокал. Его рука дрожала, а в глазах плескалось бешенство. Почувствовав, что настал подходящий момент, заговорил Линдрос:

– Помощник по национальной безопасности мечтает о том, чтобы дело о двойном убийстве наделало как можно меньше шума и было закрыто как можно скорее. Однако в том случае, если выяснится, что главный посыл, а именно вина в этом преступлении Джейсона Борна, неверен, рассыплется и все остальное. В частности, все широковещательные обвинения госпожи помощника президента в адрес ЦРУ окажутся пустой брехней.

Директор поднял глаза и смерил своего заместителя подозрительным взглядом.

– Я слишком хорошо тебя знаю, Мартин. У тебя в голове наверняка уже готов какой-то план, верно?

– Да, сэр, и если все получится так, как я спланировал, мы сумеем выставить госпожу помощника круглой идиоткой. Но для этого мне необходимо максимальное сотрудничество со стороны Рэнди Драйвера.

Рядом со столиком снова возник официант. На сей раз он принес салаты. Дождавшись его ухода, Директор наполнил бокалы. И, хитро улыбнувшись, спросил:

– Рэнди Драйвер тебе действительно необходим для этого?

– Абсолютно, сэр! Это – непременное условие.

– Непременное… гм… – Директор поковырял вилкой в тарелке с салатом и стал задумчиво созерцать оставшийся на ней кусочек помидора, блестевший от растительного масла. – Ладно, первое, что я сделаю завтра утром, – это подпишу столь необходимую тебе бумагу.

– Благодарю вас, сэр.

Директор хмурился и не сводил испытующего взгляда с Линдроса.

– Ты можешь отблагодарить меня лишь одним способом, Мартин. Дай мне оружие, с помощью которого я сумею разнести эту суку в клочья.

Иметь девку в каждом порту – большое преимущество, поскольку в таком случае у тебя есть возможность найти убежище повсюду. Кевин Макколл давно усвоил это правило и руководствовался им в повседневной жизни. Конечно, у агентства имелись в Будапеште вполне надежные конспиративные квартиры, однако сейчас дорога туда была для него заказана. Он не мог появиться перед своими коллегами с кровоточащей рукой и признаться, таким образом, в том, что потерпел фиаско в выполнении задания, которое дал ему лично директор ЦРУ. В том подразделении агентства единственным, что имело значение, были конкретные результаты.

Илона находилась дома, когда он, зажимая рану и шатаясь от потери крови, появился на пороге ее квартиры. Она, как всегда, была готова тут же прыгнуть в кровать, но Макколлу сейчас было не до любовных утех. Первым делом он отправил ее на кухню, велев приготовить что-нибудь посытнее, поскольку ему необходимо восстановить силы, а затем прошел в ванную. Раздевшись до пояса, он смыл с правой руки кровь и полил рану перекисью водорода. Руку опалила столь сильная боль, что у Макколла потемнело в глазах, ноги стали ватными, и, чтобы прийти в себя, он был вынужден присесть на крышку унитаза. Через минуту, когда боль поутихла и лишь глухо пульсировала внутри раны, Макколл сумел оценить степень нанесенного ему увечья. Утешало лишь то, что рана оказалась чистой. Пуля пробила мышечную ткань предплечья и аккуратно вышла с другой стороны. Опершись локтем о край раковины, Макколл снова полил рану перекисью водорода и опять зашипел от боли, а затем поднялся на ноги и стал шарить в шкафчиках, пытаясь найти стерильные салфетки. Это ему не удалось, зато под раковиной он нашел моток ленты, прдназначенной для обмотки водопроводных труб. За неимением лучшего, мужчина отрезал ножницами длинный кусок этой ленты, замотал им рану и закрепил концы повязки.

К тому времени, когда он вернулся в комнату, Илона уже приготовила ему поесть. Макколл уселся за стол и стал жадно поглощать пищу, не чувствуя вкуса. Она была горячей и сытной, а больше ему ничего и не надо было. Женщина стояла у него за спиной и массировала ему плечи.

– Ты так напряжен, – сказала Илона. Она была миниатюрной и гибкой, всегда готовая улыбаться, с яркими глазами и аппетитными складочками там, где им положено быть. – Чем ты занимался после того, как оставил меня сегодня? У тебя был такой встревоженный вид!

– Работал, – лаконично ответил Макколл. Хотя у него не было ни малейшего желания поддерживать беседу, он по собственному опыту знал, что игнорировать вопросы женщины в подобной ситуации было бы неправильно. Но, с другой стороны, ему было необходимо собраться с мыслями и разработать план второго – и последнего – нападения на Джейсона Борна. – Я ведь говорил тебе, что моя работа – это сплошной стресс.

Умелые пальцы Илоны продолжали массировать его мышцы, и напряжение постепенно спадало.

– Почему же ты не бросишь ее и не займешься чем-нибудь другим?

– Мне нравится то, чем я занимаюсь, – буркнул Макколл, отодвигая пустую тарелку. – Я никогда это не брошу.

– Говоришь, что нравится, а сам – такой угрюмый! – Илона встала сбоку и обняла его за плечи. – Пойдем в кровать, я постараюсь поднять тебе настроение.

– Иди, – ответил он, – и подожди меня. Мне нужно сделать несколько деловых звонков, а потом я – в твоем распоряжении.

Утро ворвалось в маленькую комнату третьесортного отеля целой стаей звуков. Шум просыпающегося Будапешта проникал сквозь тонкие стены, как если бы они были из марли, и Аннака, которая и так всю ночь ворочалась с боку на бок, проснулась окончательно. В течение некоторого времени она неподвижно лежала рядом с Борном на большой гостиничной кровати, всматриваясь в мутный утренний свет, а затем повернулась на бок и стала смотреть на него.

Как сильно изменилась ее жизнь с тех пор, как она встретила его на ступенях церкви Святого Матиаса! Отец погиб, а сама она теперь не может вернуться в собственную квартиру, поскольку та уже засвечена и перед Ханом, и перед ЦРУ. На самом деле в этой квартире не было ничего такого, о чем бы она скучала, разве что рояль. Острая тоска по инструменту, которую она сейчас испытывала, была, наверное, сродни тому чувству, которое охватывает близнецов, когда их разлучают.

А Борн? Какие чувства испытывает она по отношению к нему? Аннаке было сложно ответить на этот вопрос, поскольку с самого раннего детства внутри ее существовал некий переключатель, предназначенный для того, чтобы в нужный момент отключать все эмоциональные переживания. Такой механизм психологической защиты представлял собой загадку даже для специалистов, которые тратили годы на изучение подобных феноменов. Он был спрятан так глубоко внутри ее сознания, что даже сама Аннака была не способна добраться до него, и это также являлось своеобразным защитным механизмом.