У баронета при упоминании его имени теперь не раздувались ноздри, потому что никто его не произносил по той же причине. Сквайр не краснел от злости, а его жена не хмурилась, а Софи с Хэммондом опять были как голубки. Никто не сомневался в том, что Софи станет хозяйкой Эгремонта.

Как будто Кристиан вообще не существовал.

Джулиана отчаянно хотела спросить о нем Софи, но не осмеливалась. Ее интерес мог быть воспринят как нечто невежественное или угрожающее; хуже того, могли догадаться, что она по нему скучает. Она хотела его видеть, слышать его голос, его смех. Ей надо было знать, что с ним случилось, хотя время шло и ей все меньше хотелось это знать. Она боялась, что он сделал правильный шаг – сбежал. И ничего ей не сказал. Да и зачем? Он ей ничего не должен. У него нет перед ней никаких обязательств.

Это могло означать, что он мошенник, что он не является частью ее прошлого или будущего и что она никогда его больше не увидит. Не поцелует, не прикоснется к нему, не заглянет ему в глаза...

Как она ни тосковала, но не отказывалась ни от компаний, ни от портних.

Родственники сдержали обещание: у Джулианы был гардероб, который они считали подходящим для Лондона, хотя про себя она думала, что он подошел бы принцессе. Сегодня на ней было золотистое платье с нежно-розовым тюлем на юбке и бутоны свежих роз в волосах. Она знала, что никогда еще не выглядела лучше, но, хотя бальный зал был полон самых фешенебельных леди и джентльменов высшего света, только одному мужчине она хотела бы показаться во всем своем великолепии. Она понимала, что этого не будет, что он просто играл с ней, как с дурочкой, и все-таки изнывала от желания еще раз увидеть его холодное красивое лицо.

Джентльмен, стоявший рядом, прервал ее размышления.

– Вам, видимо, все это уже говорили, но не я: сегодня вы очень хорошо выглядите. – Он засмеялся. – Это все равно что сказать: Колизей – красивое здание, верно? Но я не поэт. Примите мои комплименты вашей красоте, мисс Лоуэлл. Сегодня вы затмили всех дам, даже саму луну.

Она улыбнулась:

– Что ж, очень поэтично, мистер Уинтроп. Спасибо. Вы тоже великолепно выглядите.

Он хохотнул:

– Попался. Вы оригиналка, мисс Лоуэлл. Лицом, формами и форматом. И хотя дамам не полагается делать комплименты мужчине, благодарю вас.

Она улыбнулась ему. Это было нетрудно, Джордж Уинтроп был очарователен: высокий, белокурый, голубоглазый, он был красив неброской, но приятной красотой. И был знаток света, в чем и заключалась проблема.

Он был настолько модным во всем, что она не знала, каков он на самом деле. Нельзя было даже сказать, глуп он или умен, потому что он был образован и имел прекрасные манеры. Но у джентльменов его круга не в моде быть слишком культурным, и в его речь вклинивался новейший жаргон. Он и говорил, как прочие денди – как будто зевая от скуки. Чем сильнее она пыталась встряхнуть его, чтобы посмотреть, какова будет реакция на что-то из ряда вон выходящее, тем больше он был доволен.

Сегодня Джулиана вспомнила свою изначальную миссию: найти мужа для себя и сына для своих родителей. Джордж Уинтроп довольно приятный, маме он понравится; и он обожает лошадей, это понравится папе. Найти бы в нем что-то приятное еще и для себя. Был бы он хоть наполовину так хорош, как лжец и мошенник, о котором она не переставала мечтать.

– Здесь жарко, как в аду, – сказал Джордж. – Не желаете пройтись? Здесь есть премилый садик.

– Оранжерея? Жарко, хотелось бы на свежий воздух. Но если мы с вами будем прогуливаться по саду, то нарушим приличия?

– Нет, но это и не самоубийство перед лицом света. Я потрясен: оказывается, прелестную мисс Лоуэлл не шокируют игры сорванцов.

Она усмехнулась:

– У меня был старший брат, мистер Уинтроп, наверное, поэтому и не шокируют. Но я не такая уж легкая мишень.

Он опять засмеялся:

– Вы мудрая, как сова, маленькая мисс. Тогда пойдемте на балкон? – предложил он, подставляя руку.

– Почему бы и нет?

На задней террасе были и другие пары, и еще больше – в саду. В воздухе пахло дождем. По сравнению с бальным залом воздух был восхитительно прохладный. Джулиана взяла Джорджа под руку, и они вышли на террасу, а потом спустились в сад, прошли несколько шагов и остановились под деревом. Рядом плескался фонтан, она запрокинула голову и вдохнула полной грудью.

Он поцеловал ее.

Это был не поцелуй, а мимолетное прикосновение губ, не приятное и не неприятное. Просто прохладные сухие губы. Но она не ожидала и отпрянула.

– Прошу прощения, не мог удержаться. Вы меня простите?

«За что?» – хотела она спросить, но промолчала, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Ее поцеловали, и ничего не произошло! Она была разочарована. Где внезапный звенящий удар электрического тока, где жар на губах, от которого по телу пробегает дрожь предвкушения? Ей не хотелось ни обнять его, ни прижаться к нему. Он вообще был ей не нужен. Ей нужен был Кристиан или тот, кто выдавал себя за него.

Но этот мужчина, кажется, был очень доволен поцелуем и ее явным смущением. Он потрепал ее по руке:

– Не думаю, что скомпрометировал вас, мисс Лоуэлл. Но если вы думаете иначе, я буду счастлив сделать вам предложение.

– О Господи, нет! – выдохнула она и, чтобы не обидеть его, быстро добавила: – Мы ведь едва знакомы. Как можно? Лучше вернемся, пока не скомпрометировали себя окончательно.

– Сердце дуба, – одобрительно сказал он. – Мисс Лоуэлл, вы молодчина.

Она поняла, что ее похвалили; когда они входили в дом, в его глазах она видела восхищение. Она не могла сразу его оставить, но ускользнула при первой же возможности, протанцевав с ним два танца. Этого было вполне достаточно.

В этот вечер Джулиана танцевала с каждым джентльменом, подходящим на роль жениха, или так ей казалось, но думала только об одном мужчине, которого здесь не было.

– Ты сегодня имела огромный успех, – сказала Софи, когда они после бала поднимались к себе. – Поздравляю! Помяни мое слово, не пройдет и нескольких дней, как Джордж Уинтроп сделает тебе предложение.

– Надеюсь, что нет, – сердито ответила Джулиана, – это было бы нелепо, я его совсем не знаю.

– Ты знаешь достаточно, глупышка: он богатый, порядочный, симпатичный и со временем унаследует титул.

– Все это не важно, – сказала Джулиана, думая о мужчине, с которым весь вечер мечтала танцевать. – Нет, порядочность – это важно, но одной порядочности мало. Женщина живет с мужчиной, а не с его деньгами или титулом.

– Вздор, – начала Софи, но ее прервал сэр Морис:

– Подобная мудрость в устах молодой леди восхитительна, – произнес он. – Что я должен сказать юному мистеру Уинтропу, если он придет ко мне, мисс Лоуэлл?

Джулиана остановилась. Сэр Морис стоял на две ступеньки ниже, но был такой высокий, что их глаза оказались на одном уровне. Она смутилась:

– Придет к вам? Зачем?

– Чтобы попросить разрешения поухаживать.

– Но он вряд ли это сделает, сэр, – возразила она. – Конечно, вы хозяин дома и глава семьи Хэммонда, но вы не моя семья.

– Ах, и правда, – улыбнулся он. – Кое-кто об этом забывает, но я рад, что вы помните.

Они в молчании поднялись наверх, Софи подождала, пока он откланяется и спустится в холл, потом ткнула Джулиану в бок.

– Хитрюга! – прошептала она. – Правильно ответила! До чего же ты умна!

– Что?

– Он не член твоей семьи, но может им стать, и ты дала ему понять это.

– О Господи! – сказала Джулиана, глядя в опустевший холл. – Не думаешь же ты, что я старалась... Какой вздор! Не начинай сначала!

Но кузина, хихикая и пританцовывая, убежала в свою комнату.

Джулиане долго не удавалось заснуть, тем более что ночь была на исходе. Но не рассвет, прокравшийся в комнату, заставлял ее ворочаться в кровати, даже не мысль о новом молодом ухажере или о старике, которого она не считала ухажером. Она думала о мужчине, которого здесь не было. Она видела его лицо, вспоминала его поцелуи, его ласки.