— Я догадался, что за этим кто-то стоит, — сказал он, — было нетрудно выяснить, кто в одиночку дежурил в те ночи — точнее говоря, ранним утром, — когда являлось видение. Я предложил подежурить еще несколько ночей, если персоналу скажут, что расследование закончено. Никто не должен был знать, что я еще там. Полагаю, надзирательница решила, что победила, и может продолжать, как раньше.

— Она действительно вообразила, что ей сойдет это с рук?

— Она сумасшедшая, Кейт. Она может вообразить что угодно.

Кейт закрыла папку с материалами по «Счастливому пути» и отложила в сторону.

— Что ж, я рада, что мы покончили с этим. Мне казалось это не очень вероятным.

— Сколько дел кажутся такими в начале...

Несколько лет назад Эш никогда бы не сделал такого замечания, и Кейт удивилась. Почему-то он казался несчастным, его словно разочаровал результат только что проведенного расследования, и это тоже вызвало у нее замешательство. Эш, который когда-то цинично отзывался о парапсихических явлениях и задачах Института экстрасенсорики, незаметно, но ощутимо изменил свою позицию. Он больше не отмахивался от не подчиняющихся физическим законам аномальных явлений, хотя при расследованиях по-прежнему демонстрировал свое явное неверие в существование призраков и общения с миром мертвых. Большинство рассматриваемых институтом явлений, действительно, оказывалось либо мистификациями, либо вызывались причудливыми природными условиями, и никто лучше Дэвида Эша не умел выводить мошенников на чистую воду, находить естественные объяснения странным, причудливым явлениям. По сути дела, именно этот его скептицизм ко всему сверхъестественному и толкнул Кейт предложить ему работу в Институте: их исследования нуждались в уравновешенном и критическом взгляде, а кто лучше неверующего может это обеспечить? И он превосходно справлялся с задачей, не принимая на веру рассказы о призраках, полтергейсте и духах, раз за разом находя логичные, здравые объяснения, подкрепленные солидными свидетельствами. В организации работали и те, кто полагал, что он слишком хорошо справляется со своей работой, а это вредит репутации Института, ибо он постоянно опровергает то, что сами они подтверждали; но Кейт всегда опровергала их доводы, объясняя, что Эш из-за своей непредвзятости — нет, из-за своего неприятия подобных верований и явлений — обеспечил огромное доверие к институту в тех случаях, когда обстоятельства, связанные с аномалиями, оказывались вне всяких сомнений.

Дэвид Эш хорошо вписался в деятельность института и тоже радовался — хотя внутри испытывал некую печаль — своим успехам. До событий трехлетней давности. До дела Мариэлл. Тот случай вдребезги разбил его самоуверенность и поверг его в нервный коллапс.

Что крылось за этим, Дэвид? Твое расследование сломало твою веру, или ты и так шел к этому? А может, все произошло в твоем воображении?

Эш уже вставал на ноги, по привычке допивая кофе. Бросив пустой пластиковый стаканчик в мусорную корзину, он сказал:

— Мне нужно поспать. Я напишу отчет вечером, и завтра первым делом прочти его. Кстати, ты могла бы позвонить Пенлокам — им не помешает пара теплых слов.

— У меня есть для тебя еще одно поручение.

— Мне нужно отдохнуть, Кейт.

— Хорошо. Считай, что завтра у тебя выходной. Составишь отчет о «Счастливом пути» и отоспись.

— Ты ужасно великодушна. Несомненно, заняться этим мог бы кто-нибудь другой.

— Я подумала, тебе это будет интересно. «И кроме того, я не люблю, когда ты бездельничаешь, — подумала она про себя. — Свободное время путает тебя, не так ли, Дэвид? Тогда ты начинаешь слишком задумываться, уходить в мечты».

— Ты когда-нибудь слышал о деревне под названием Слит? — спросила Кейт.

Эш покачал головой, не тратя времени на раздумья.

— Это в Чилтернах. Не так далеко.

— И что там за проблема? Привидения?

— Нет, Дэвид, — ответила она. — Если бы только это.

Было приятно убраться из города, несмотря на то, что ясная погода вдруг сменилась мелким дождиком, охладившим воздух. Время от времени сквозь тучи пробивалось солнце, и пейзаж искрился, луговая зелень сверкала глянцем, вдали, смягченные дымкой, виднелись холмы, буковые рощи отбрасывали тень, в то время как полевые цветы добавляли яркости и пестроты.

На проселочной дороге движение было несильным, но Эш не разгонял свой «форд», наслаждаясь покоем прилегающих к Лондону загородных просторов. Время от времени он сверялся с картой, лежащей на сиденье рядом. Когда маршрут вне главных дорог стал сложнее, Эш начал понимать, почему никогда не слышал о деревне Слит — это было одно из тех местечек, что стали еще более заброшенными в эру скоростных шоссе и трасс, предназначенных для тяжелых грузовиков и скоростных путешествий, не позволяющих водителям отклоняться от своего маршрута. Он ехал через ложбины и пологие холмы с гребнями, заросшими буковыми рощами. Временами встречались знаки, предупреждающие водителей, что на дорогу выходят дикие олени, а один раз, когда Эш остановился, чтобы свериться с картой, он услышал, как где-то в лесу барабанит дятел. Опустив стекло, Эш пил свежий загородный воздух, наслаждаясь обострившимися после дождя разнообразными запахами деревьев и трав. В тишине ясно звучало пение птиц, каждая птичка пела по-своему, и в то же время все голоса сливались в совершенную гармонию; даже отдаленная дробь дятла мягко вписывалась в нее. Эш тронулся с места, не вполне уверенный в своем местоположении, но надеясь, что придерживается нужного направления.

Слит. Странное название. Впрочем, сельская местность пестрит странными названиями, многие из них забавны, а некоторые звучат зловеще. Это название, подумал Эш, ближе к последним[2].

Он взглянул на часы. Скоро нужно быть на месте. Впрочем, нетрудно заплутать в этом лабиринте дорог, среди которых есть такие, где не разъехаться двум легковым автомобилям. Кейт говорила, что деревня находится вдали от наезженных трасс, а она в таких вещах не ошибается. Пока он еще даже не встретил указателя с названием этой деревни. Ну, ничего — еще минутку, и появится.

Он остановил машину у перекрестка двух дорог и вгляделся в потрепанный непогодой указатель. Стойка посерела и потрескалась от времени, названия на стрелках облупились и заржавели, покрылись черно-коричневыми пятнами. Несколько растерянный, Эш покачал головой: три стрелки сказали ему, что находится слева и справа, но что лежит впереди — прочесть не удалось. Он снова уставился на карту.

Дорога должна идти прямо, если он не совсем еще потерял ориентацию. Эш опять посмотрел на указатель, запомнил названия и нашел их на карте.

— Ладно, — пробормотал он, — цель прямо впереди, — и, включив первую скорость, тронулся, озираясь по сторонам.

Но не успела машина проехать и нескольких дюймов, как пришлось снова ударить по тормозам справа показался трактор, его тарахтенье еще из-за поворота предупреждало о приближении самой машины. Водитель — мужчина, чье красное лицо отлично гармонировало с ржаво-красным цветом трактора, приветливо махнул рукой и свернул на дорогу, по которой собирался ехать и сам Эш. На трактористе была оливково-зеленая куртка с поднятым капюшоном, а улыбка открывала редкие матово-желтые зубы, зияющие между ними промежутки придавали каждому зубу особую важность.

Быстро опустив стекло, Эш крикнул ему:

— Это дорога на Слит?

Но трактор продолжал свой путь по узкой, окруженной насыпями и кюветами дороге, водитель даже не взглянул на Дэвида, и тот мог только наблюдать, как он исчез за поворотом. Огромные колеса оставили на дороге грязные комья земли, а шум дизеля перешел в низкое пыхтение. Эш выключил передачу и отстегнул ремень безопасности, чтобы залезть в карман пиджака. Он нашел сигарету и, закурив, швырнул еще горящую спичку на мокрую дорогу. Спичка потухла, не долетев до земли; маленький завиток дыма от нее быстро растаял под дождем. Эш секунду-две смотрел на полусгоревшую спичку, потом откинулся на сиденье и закрыл глаза. Он глубоко затянулся и вспомнил другое мгновение, в другой машине, когда кое-кого привлек маленький огонек в его руке, и она обернулась к нему в лунном свете...