— Но он не будет давать долготу, — быстро возразила Кэтрин, удивляя обоих мужчин.

— Верно, — согласился адмирал. — Для этого штурману нужны звезды и планеты.

Девушка показала на горизонт.

— Вы должны где-то заправляться. На Фолклендах?

— Нет, — ответил Аллен. — Нас встретит танкер.

— А-а, — протянула Кэтрин, отбрасывая рукой волосы с лица. — Вот как вы это делаете.

Брент почувствовал тревогу, когда глаза девушки похолодели и превратились в черные льдинки.

— Вот как, — повторила она самой себе.

Раздались тяжелые шаги по решетчатому настилу, позади них в молчаливом ожидании застыл матрос-охранник с кобурой на боку.

— Анне Болейн[5] пора возвращаться в Тауэр, — тихо сказала Кэтрин, поворачиваясь к двери, ее длинные стройные ноги и точеные бедра поплыли и закачались под плотно обтягивающей униформой. Глядя, как девушка исчезает в дверях, Брент кончиком языка облизнул внезапно пересохшие губы. Нехотя он отвернулся и прищурившись стал смотреть вдоль на линию горизонта.

Со скоростью 18 узлов боевая группа двигалась к югу, пересекая штилевые полосы, оставляя слева остров Вознесения и входя в зону, где северо-восточные пассаты постепенно сменяются порывистыми юго-восточными. Стоя рядом с Брентом — на месте, которое она занимала каждое утро, словно тоже несла вахту, — Кэтрин сказала:

— Забавно, как переменчив ветер.

— Мы в западном полушарии, Кэтрин, — объяснил энсин. — На самом деле все просто. Стоит лишь помнить, что, когда воздушные потоки и водные течения приближаются к материкам, на них оказывает влияние вращение Земли. По часовой стрелке, — он пальцем нарисовал в воздухе круг, — в северном полушарии. И против часовой стрелки — в южном. — Палец прочертил круг в обратном направлении.

— Как просто, — засмеялась девушка, глядя Бренту прямо в глаза. — Совсем просто.

Брент почувствовал непреодолимое желание дотронуться до нее. Но его руки не двинулись с места.

После того как корабль пересек тропик Рака, курс изменился на 2–0—0; дни шли, и Брент знал, что где-то далеко, на западном горизонте, остались Бразилия, Уругвай и Аргентина. Стало прохладнее, и солнце в небе, медленно заполняющемся высоко плывущими тягучими серыми облаками, уже висело за кормой. Море блестело синевато-серым, вздымающиеся горы океанской воды разбивались о левую скулу могучего корабля, не щадя восемьдесят четыре тысячи тонн стальной махины, бесконечными рядами волн неустанно напоминая «Йонаге» о его абсолютной незначительности, о бренности человека и созданном им. А «Йонага» протестовал, со скрипом и стоном продираясь сквозь волны и проверяя шпангоуты, обшивку и заклепки на прочность. Спустя десять дней после нападения, оставив далеко на западе Фолклендские острова, «Йонага» встретил свой первый танкер.

Ход замедлился, флаги и вымпелы затрепетали на реях, когда мрачный, землистого цвета танкер, глубоко просевший в воду от ударов перекатывавшихся через низкий борт волн, словно необъятная синь океана играла с ним, и раскачивающийся на парусах голубой воды и белых брызг в направлении авианосца, подошел ближе и начал заправку по-японски: от кормы к носу. Фудзита нетерпеливо вышагивал по палубе, проклиная медлительность движения и приказывая впередсмотрящим быть бдительнее.

— Мы отличная закуска для подлодок! — крикнул он, указывая на танкер. Кэтрин Судзуки, стоявшая у двери рядом с охранником, тихо хихикнула. Резко обернувшись, Фудзита бросил ей:

— Марш в каюту! Сейчас же!

Недовольно ворча, женщина ушла.

На девятнадцатый день похода, после того как были пройдены Острова Зеленого Мыса, «Йонага» вошел в пролив Дрейка, поделив пополам море Скотта между мысом Горн и южными Шетландскими островами. Брент в штормовой куртке, толстых парусиновых брюках и парке стоял на мостике, ухватившись руками в перчатках за ветрозащитный экран.

Кэтрин, одетая примерно так же, находилась рядом с ним, что уже стало своеобразным утренним ритуалом, вызывающим уважение у всех вахтенных, которые держались от них на некотором расстоянии, когда эта пара разговаривала или просто бок о бок стояла молча.

Адмирал Фудзита приказал изменить курс на два-семь-ноль, заставляя нос «Йонаги» бросать вызов атакующим корабль бесконечным рядам грозных волн. «Флетчерам» тоже приходилось нелегко. Высокие, за счет торчащих вверх орудий, и узкие, они глубоко зарывались в волны, и серая вода заливала палубы, их грациозные корпуса исчезали в основаниях волн, чтобы появиться вновь, дрожа и отряхиваясь от захлестнувшей палубы и надстройки воды, словно ленивые гончие, застигнутые проливным дождем.

— Серое, серое, все вокруг серое, — сказала Кэтрин, слова белыми ленточками пара срывались ледяным ветром с ее губ. Посмотрев на непроницаемое небо и скользящие по нему серовато-коричневые облака, мчащиеся от горизонта, как напуганные ветром-волком овцы, Брент согласно кивнул и непроизвольно моргнул, когда особенно сильный порыв ветра больно брызнул колючими иголками ему в лицо.

— А где самолеты? — спросила девушка, увидев пустую полетную палубу.

— Спрятаны внизу, — ответил Брент, сгибая ноги в коленях, когда гигантская волна ударила в корабль. — Даже чайки не могут летать в такую погоду.

— О Боже, шторм и холод, — произнесла девушка, держась руками за ветрозащитный экран.

— Шестидесятый градус южной широты.

— Мы почти у Южного полярного круга?

— Примерно в семистах пятидесяти милях. — Его рука махнула в сторону левого борта.

— Ну, команда, должно быть, привыкла к такой погоде, — заметила Кэтрин. — В конце концов «Йонага» провел в Арктике свыше сорока лет.

— Обычный газетный ляп, — хмыкнул Брент.

— У Чукотского полуострова с секретной миссией, — продолжала девушка.

Брент рассмеялся.

— Так вам говорили?

Она кивнула.

— То, что у Чукотского, правильно, но южнее Северного полярного круга.

Кэтрин ударила маленьким кулачком в перчатке по поручню.

— Тогда скажите, Брент, скажите мне правду. Обещаю, никто об этом не узнает.

Глубоко вздохнув и глядя вперед, Брент рассказал историю могучего корабля: невероятную легенду, которая началась в 1935 году. Заложенный как линкор — один из серии кораблей-монстров класса «Ямато», водоизмещением 64 тысячи тонн с девятью орудиями калибра восемнадцать и две десятых дюйма, — «Йонага», как и «Синана», был переоборудован в авианосец. Но если для «Синаны» компоновку судна оставили без изменений, то «Йонагу» удлинили, соорудив 1040-футовую полетную палубу и установив шестнадцать котлов «Канпон» вместо двенадцати.

— «Йонага» входил в состав ударного соединения, атаковавшего Перл-Харбор? — спросила Кэтрин.

— Совершенно верно. Японцы называли его «Кидо Бутай», «Кага», «Акаги», «Сорю», «Хирю», «Цуйкаку», «Сокаку» и «Йонага», который был настолько огромным, что привел в ужас всех шпионов, узнавших о нем.

Кэтрин, казалось, была загипнотизирована легендой. Брент медленно продолжал рассказывать, будто он тоже бросил вызов реальности многотонного левиафана, качающегося и перекатывающегося у него под ногами.

— Для сохранения тайны, — добавил Брент, — была сделана экстраординарная вещь: «Йонага» был укомплектован офицерами отряда Семьсот тридцать один.

— Я этого не знала. Разве они не были как гестапо или СС?

— Правильно. Убийцы! Даже проводили медицинские эксперименты над военнопленными. Были уничтожены все сведения о «Йонаге» как судне императорского флота, и авианосец стал кораблем-призраком. Японцы сделали невероятное. В начале 1940 года отряд Семьсот тридцать один перевел «Йонагу» на стоянку возле Кицуки на острове Кюсю, где он был закамуфлирован огромным количеством сетей — их было столько, что Фудзита как-то заметил, что в течение года рыбаки Кюсю ощущали их нехватку. Но авианосец находился в рабочем состоянии. С моря он выглядел как одна из небольших гор острова, и западные посольства, которые, как правильно считали японцы, кишели шпионами, даже не подозревали о его существовании. Но после принятия решения атаковать Перл-Харбор отряд Семьсот тридцать один переводит «Йонагу» в бухту Сано, на секретную базу, укрытую в пещере на южном побережье Чукотского полуострова.