– Вам не стоит беспокоиться, монсеньер. Я все храню в порядке уже в течение сорока пяти лет. Это уже далеко не первый король, которого будут короновать при мне. Наш молодой принц будет хорошим королем, если переживет эту ночь.

Дункан мгновенно напрягся, его руки сами потянулись к груди.

– Что ты имеешь в виду: «переживет эту ночь»?

– О, неужели вы не знаете разных слухов? Говорят, что по улицам Ремута в эту ночь будут рыскать темные силы в поисках юного принца – Господь, защити его, – Джером истово перекрестился. – Говорят, магия Дерини ведет их к нему.

– Магия Дерини? – переспросил Дункан. – Кто сказал тебе это, брат Джером? Все лорды Дерини сейчас находятся в дружбе с Халданами.

– Не все Дерини, милорд, – возразил старый монах. – Говорят, что дух мертвого колдуна Дерини, которого отец принца, упокой, Господь, его душу, убил в том ужасном поединке много лет назад, что он вернулся, чтобы отомстить. И говорят, что дочь колдуна Чарисса – Темная Леди Севера – хочет убить нашего принца и сесть на трон в Гвинеде. А другие говорят, что все темные и злые силы объединились, чтобы уничтожить принца, стереть с лица земли наше государство за то, что мы не платим им выкуп. Но я думаю, и много таких, кто согласен со мной, что это все Морган, в ком, наконец, победила его кровь Дерини. Поверьте мне, Морган – вот за кем надо смотреть и смотреть!

Дункан принужденно засмеялся, хотя его очень обеспокоило все услышанное. И пусть вся эта старческая болтовня была дикой смесью старых сказаний и легенд, которыми увлекались наиболее суеверные и фанатичные из горожан, какая-то доля истины во всем этом была. Чарисса была замешана здесь, и дух ее отца тоже, если принять во внимание, что дух родителей возрождается в детях. Он не сомневался также и в том, что силы тьмы собрались и готовы двинуться на мир, как только падет могущество Гвинеда. А что касается рассказов про Аларика, то он уже их слышал. Часть этих слухов была чистейшей чепухой. И уж в этом-то он должен постараться переубедить брата Джерома.

Он подошел поближе к монаху:

– Брат Джером, ты же не веришь во всю эту чепуху относительно Моргана?

– А почему? Ведь все это правда.

Дункан неодобрительно покачал головой.

– Нет. Думаю, что тебя ввели в заблуждение. Я могу сказать с уверенностью, что лорд Аларик вовсе не таков, как ты думаешь. Я видел его сегодня, и, поверь мне, он заботится только о принце, все интересы принца в его сердце.

Глаза Джерома сузились.

– Вы можете это доказать?

– Могу, если нарушу клятву священника, – спокойно ответил Дункан.

На лице Джерома мелькнуло понимание.

– Ах да. Вы же его исповедник, – он помолчал, размышляя. – Но можете ли вы быть уверенны, что он говорит вам правду?

– Конечно могу, – засмеялся Дункан. – Ведь я его давно знаю, брат.

Джером пожал плечами:

– Ну что же, вам лучше знать. Но слухи-то ходят? А дыма без огня не бывает. Во всяком случае, эту проблему мы тут не разрешим. Если вы не возражаете, я пойду. Охранники выпустят вас, когда вы захотите уйти.

Он потихоньку заковылял к двери. Дункан взял свечу, которую зажег монах, и пошел проводить его до выхода.

– Хорошо, брат Джером. Впрочем, подожди.

– Да? – старый монах задержался у двери, его рука уже легла на ручку.

– Ты видишь эту свечу, брат Джером?

Глаза Джерома устремились на огонь и остановились на нем.

– Да, – прошептал он.

Голос Дункана стал тихим, мягким, а глаза засветились изнутри.

– Ты лучше возьми эту свечу с собой, Джером, потому что там темно, а здесь не было никого, кроме тебя, так что тебе не нужно оставлять здесь горящую свечу. Она же может сжечь собор. А это ужасно, правда?

– Да, – прошептал Джером.

– А ты здесь никого не видел, верно, Джером? Сегодня вечером здесь, в ризнице, никого не было, кроме тебя. Ты ни с кем не говорил. Ты понял?

Старый монах кивнул и Дункан отпустил его руку.

– Тебе лучше идти, Джером. Все будет так, как должно быть. Ты выполнил свой долг. И ты меня не видел здесь сегодня вечером. Иди.

Не говоря ни слова, Джером повернулся, открыл дверь, спокойно вышел и закрыл ее за собой. Теперь он никому не скажет о том, что случилось здесь сегодня вечером.

Дункан кивнул и вернулся на то место, где он появился в результате Перехода. Он немного постоял, чтобы собраться с мыслями, – и снова оказался в своем кабинете.

Как только Дункан появился в нише кабинета, Келсон вскочил и подбежал к нему.

– Все хорошо, отец Дункан? Вас так долго не было, что мы боялись, не произошло ли что-то ужасное.

Морган тоже подошел к нише.

– Келсон очень переволновался, Дункан. Почему ты задержался?

Что-нибудь случилось?

– Не совсем, – ответил Дункан, качая головой. – Я просто встретил старого знакомого: в ризнице был брат Джером. Он проверял, все ли готово. Не думаю, что он заметил мое появление. А кроме того, он слишком стар и дряхл и вряд ли может сообразить, что я очутился там каким-нибудь неестественным образом. У него очень любопытные взгляды на события. Напомните мне, чтобы я рассказал вам об этом как-нибудь.

Дункан снова вошел в нишу для Перехода и пригласил туда Келсона и Моргана. Там было тесно, и они с трудом разместились. Морган и Дункан обняли Келсона за плечи.

– Готовы? – спросил Дункан.

Морган кивнул:

– Келсон, я хочу, чтобы ты сейчас расслабился и полностью освободил свой мозг. Пока еще ты не можешь самостоятельно перемещаться, и поэтому мы просто перетащим тебя, как мешок с помидорами.

– Хорошо, – ответил Келсон.

Дункан взглянул на Келсона, внезапно осознав, что тот говорит как король, дающий согласие, хотя его и не спрашивали о том, согласен ли он, его просто поставили перед фактом. Дункан подумал, заметил ли это Аларик.

Келсон закрыл глаза, стараясь ни о чем не думать, пытаясь представить полнейшую темноту, отрешиться от всех тревог. Он почувствовал, как рука Моргана стиснула ему плечо, а сразу затем его затопила головокружительная легкость, сопровождаемая бунтом возмущенного желудка. Келсон открыл глаза. Они были в темноте – и уже не в кабинете.

Дункан внимательно осмотрелся. Ризница была такой же, какой он ее оставил. Пустынно, темно. Он жестом пригласил Моргана и Келсона пройти, а сам подошел к двери и выглянул. В храме тоже никого не было.

Морган заглянул через его плечо и показал на гробницу.

– Обойдем вокруг? – почти беззвучно спросил он.

Дункан кивнул и показал на противоположный край гробницы, где был вход в королевскую усыпальницу.

– Я пойду справа, вы идите слева.

Морган кивнул в знак согласия, и они втроем пошли вдоль гробницы – туда, где был вход. Когда они почти достигли цели, Дункан скользнул вправо и растаял в темноте. Келсон застыл на месте совсем рядом со входом, а Морган продолжал приближаться к еле видимому в темноте охраннику.

Морган крался, как приведение, перемещаясь от одной тени к другой, с каждым шагом все ближе подходя к стражу королевской гробницы. Наконец, он оказался всего в нескольких ярдах от ничего не подозревающего человека. Осторожно, чтобы не произвести ни малейшего шума и не спугнуть солдата, Морган подобрался еще ближе, протянул руки к шее охранника, затем легко прикоснулся к ней пальцами.

При этом прикосновении солдат застыл, потом расслабился, глаза его закатились, они ничего не видели, не запоминали, Морган смотрел на него несколько секунд и, убедившись, что тот в полном трансе, поманил Келсона. Вскоре подошел и Дункан. Келсон с восхищением смотрел на них.

– Ну как? – тихо спросил Морган.

– Он ничего не помнит, – кивнул Дункан.

– Идем, – сказал Морган и направился к воротам в гробницу.

Ворота были массивные. Они представляли собой могучий барьер, отделяющий царство живых от царства мертвых, – барьер, не позволяющий ни войти в гробницу, ни выйти из нее. Ворота имели восемь футов в высоту и были сделаны из толстых медных прутьев, скрепленных золотыми кольцами.