— Мне и самому все это не нравится, — заметил Сальдур.

— И не должно! Ведь в данный момент король Алрик Меленгарский обдумывает заключение союза с патриотами, что приведет к войне на два фронта, в которой Трент выступит на их стороне.

— Откуда вам это известно?

— Это моя работа. Богатство Делгоса и мощь Трента в чужих руках приведут к тому, что ваша юная империя под управлением умалишенной императрицы рухнет так же быстро, как образовалась.

— Ну как, теперь он произвел на вас впечатление? — спросил Гай.

— И что же вы советуете нам предпринять, чтобы отсрочить надвигающуюся катастрофу?

Меррик улыбнулся.

— Заплатить мне.

Великая императрица Модина Новронская, правительница всего Аврина и верховная жрица церкви Нифрона, сидела на полу грязной кухни и кормила дряхлого рыжего пса супом из своей миски, а тот в знак признательности пускал ей на платье обильные слюни. Его морда лежала у нее на коленях. Пес без устали колотил хвостом о каменный пол и усердно работал языком. Когда миска опустела, императрица свернулась калачиком возле пса и положила голову ему на бок. Амилия улыбнулась. Как приятно видеть, что Модину хоть что-то заинтересовало, пусть даже старая собака.

— Немедленно уберите отсюда это мерзкое животное и поднимите ее с пола!

Вздрогнув от неожиданности, Амилия огляделась по сторонам. В кухню вошел регент Сальдур, сопровождаемый зловеще ухмылявшейся Эдит Мон. Перепуганная Амилия не смела пошевелиться. Несколько посудомоек бросились к императрице и осторожно подняли ее на ноги.

— Безобразие! — вскричал Сальдур. Судомойки старательно отряхивали и разглаживали платье Модины. — Ты! — прорычал регент, указывая пальцем на Амилию. — Это твоих рук дело! Этого следовало ожидать! И о чем я только думал, доверяя уличной бродяжке заботу о… о… — Он замолчал и раздраженно покосился на Модину. — Твои предшественницы хотя бы не позволяли ей валяться на полу со зверьем!

— Ваше преосвященство, Амилия только… — начал Ибис Тинли.

— Заткнись, болван! — рявкнул Сальдур на повара и снова обратился к Амилии: — Твои услуги императрице более не требуются. И вообще — твоя служба во дворце окончена. — Сальдур жестом подозвал стражника и приказал: — Уберите ее с глаз моих долой!

Потупившись, стражник подошел к Амилии. Девушка тяжело, часто дышала. При приближении солдата она почувствовала дрожь во всем теле. Амилия редко плакала, но сейчас ничего не могла с собой поделать. Из глаз ручьем полились слезы.

— Нет, — сказала Модина.

Это единственное слово, произнесенное тихим голосом, почти шепотом, будто околдовало всю кухню. Один из поваров выронил из рук железный горшок, и тот с грохотом покатился по каменному полу. Все, вытаращив глаза, проводили горшок взглядом. Регент в недоумении обернулся и принялся ходить вокруг императрицы, с любопытством разглядывая ее. Между тем девушка с вызовом смотрела Сальдуру прямо в глаза. Регент переводил взгляд с Амилии на Модину и обратно. Потом нахмурился и наклонил голову, будто пытался разгадать некую загадку. Рядом неловко переминался с ноги на ногу стражник.

Наконец Сальдур приказал ему уйти.

— Ну что ж, как будет угодно ее величеству, — сказал Сальдур, не сводя глаз с Модины. — Видно, я слишком строго судил… — Он раздраженно глянул на Амилию. — Как тебя зовут?

— А-амилия.

Регент кивнул, словно одобряя правильный ответ.

— Методы твои весьма необычны, но в действенности им не откажешь.

Сальдур снова перевел взгляд на Модину. Та стояла в окружении судомоек, которые прыснули в разные стороны, стоило ему приблизиться.

— А ведь она и в самом деле выглядит лучше… Цвет лица стал здоровее. — Он ткнул пальцем в сторону Модины, словно призывая присутствующих обратить внимание на подмеченные им перемены. — Щеки округлились. — Сальдур покивал головой, скрестил руки на груди и сказал: — Очень хорошо! Так и быть, можешь продолжать службу на прежнем месте. Видно, ее величеству это идет на пользу.

Регент направился к выходу. В дверях он на миг остановился и бросил через плечо:

— А ведь я и правда чуть было не поверил, что она немая.

Ариста всегда считала себя опытной наездницей. Вопреки общепринятому мнению — негоже-де благородной даме скакать в седле, она с раннего детства увлекалась верховой ездой. Над ней смеялись, отец бранил ее, но никто не смог убедить принцессу отказаться от своей страсти. Вольный ветер, треплющий волосы, биение сердца в такт стуку копыт — все это переполняло ощущением свободы, которой ей так недоставало. Отправляясь в путешествие, она искренне полагала, что воры по достоинству оценят ее умение держаться в седле, более того — будут немало удивлены и даже восхищены ее высоким мастерством.

Как же она заблуждалась!

Грациозная верховая лошадка, на которой Ариста выехала из Медфорда, осталась в Шеридане. Взамен Ройс подобрал для принцессы резвую гнедую кобылу. Теперь путь их пролегал вдали от дорог, по земле, изрытой невидимыми глазу коварными овражками и канавами. Им приходилось переходить вброд мелкие речки, на полном скаку прыгать через поваленные деревья и уворачиваться от низких веток, которые больно хлестали по лицу. Стиснув поводья с такой силой, что побелели костяшки пальцев, Ариста думала только о том, как бы удержаться в седле. Она больше не питала иллюзий по поводу своего мастерства и не ждала похвалы от воров — все ее умение, все силы были брошены на то, чтобы пережить этот кошмарный день и не упасть с лошади, избежав таким образом позора и унижения, не говоря уж о физической боли.

Оставив университет далеко позади, они быстро продвигались на юг, по тропам, о существовании которых, похоже, было известно только Ройсу. Перед самым рассветом перебрались на другой берег Галевира, узкого в истоке, и какое-то время ехали по дамбе, потом продирались сквозь заросли прибрежных деревьев и кустов колючего шиповника. Оступившись, гнедая кобыла провалилась в вымытую речной волной яму. Ариста громко вскрикнула. Молчание воров заставило ее еще острее почувствовать унижение — будь она мужчиной, уж они не преминули бы высказаться на ее счет.

Далее они долго преодолевали крутой подъем. Лошади, тяжело дыша, упрямились и громко фыркали, с трудом взбираясь по мокрому склону. Наконец они достигли продуваемой всеми ветрами вершины Сенонского нагорья. Отсюда Ариста увидела холодный рассвет.

Это было высокогорное бесплодное плато — голый камень, по которому громко стучали копыта лошадей, и редкий низкорослый кустарник. Отсюда на многие мили вокруг открывался хороший вид. Ройс велел остановиться. На востоке, над подернутыми легкой дымкой лесами Данмора, занимался рассвет. С такой высоты бескрайний лес, уходивший вдаль, навстречу ослепительному солнцу, напоминал темно-синее озеро. Ариста знала, что за этим лесом течет река Нидвальден, где возле водопада Парталорен возвышается эльфийская башня Авемпарта. Некоторое время Ройс неотрывно смотрел на восток, и Ариста подумала: уж не видят ли его зоркие эльфийские глаза этот древний оплот его народа.

Впереди, на юго-восток, тянулась уоррикская провинция Чедвик, которая, как и земли к западу от горного хребта, до сих пор оставалась погруженной во тьму. Внизу, в долине, предрассветное небо только начинало отделяться от темного горизонта. Картина была бы вполне мирной — привычное сонное царство до первого крика петуха, — если бы не сотни огней, мерцавших вдалеке, словно крошечные светлячки.

— Лагерь Бректона, — сказал Адриан. — Похоже, северная имперская армия продвигается медленно.

— Спустимся задолго до Янтарных гор и выйдем на дорогу, обойдя Бректона, — объяснил Ройс. — Как думаешь, скоро они будут в Колноре?

Адриан потер щетину на лице.

— Дня через три, может, четыре. Такое огромное войско обычно ползет со скоростью улитки, а Бректон, я в этом уверен, не шибко доволен полученным приказом. Вот и тащится еле-еле, надеясь, что его отменят.