— Благодарю вас, господин президент, — сказал Мазур. — Но... Мы так и не коснулись главного вопроса. Чем будет заниматься этот отдел специальных операций?

— Часа через три вы все узнаете, — улыбка президента была хитрой, мужицкой. — Есть у меня маленькая слабость — люблю театральные эффекты. Разумеется, в тех случаях, когда они не идут в ущерб делу. Пока что могу сказать одно: ни с чем новым, незнакомым вы не столкнетесь.

Мазур припомнил кое-что, и у него возникли наметки версии, да что там — вполне готовая версия. Однако вопросов он задавать не стал — президент как-то так изменил позу, что стало ясно — аудиенция окончена, политики умеют проделывать такие вещи, дать понять, что гостю пора выметаться — не произнеся ни единого слова. Но Мазур кое-какой опыт общения с политиками имел...

Поэтому он встал и прищелкнул каблуками:

— Разрешите идти, господин президент?

— Идите, — сказал президент, вручая ему папку. — Адъютант ждет в приемной. И главное, оставайтесь в гостинице, за вами приедут.

Иногда технический прогресс — отличная вещь, — едва ли не умиленно сказал Лаврик, поглядывая на стол в гостиной Мазура.

На столе старательно, как стахановец в забое, трудилась машинка размером с нетолстую книгу: на противоположных концах размеренно, неторопливо вращались две решетчатые полусферы, размером с ликерную рюмку, мелькали разноцветные огоньки, в окошечках то мельтешили, то степенно сменяли друг друга электронные циферки и значки.

— Благостно, — сказал Лаврик. — Раньше болтаешься вдоль стен, как идиот, с детектором наперевес, под потолок лезешь, мебель обследуешь. А теперь вот оно как, лежит себе на столе, как мышка — и всю комнату сразу охватывает. Ага, кончает, лапочка...

Миниатюрные локаторы перестали вращаться и самостоятельно убрались в открывшиеся гнезда, из огоньков остался только зеленый, а из значков — два.

— Полный орднунг, - удовлетворенно кивнул Лаврик. — В который раз констатируем, что твоя Белка — девочка порядочная и никаких блошек тебе не подсовывает. Впрочем, я, как старый циник, выскажу и другую версию: тебя по каким-то своим причинам попросту не берут в разработку. «Хвоста» за нашей машиной пускают регулярно, мои ребята это давно установили, но это может быть и охрана, учитывая твое нынешнее назначение. Уж поверь моему опыту: решили б тебя разрабатывать всерьез, подсунули бы девицу качественно иного плана: и в постель бы тебя затянула в первый же день, и микрофоны бы по углам пораспихала, и принялась бы выведывать что удастся. У любой спецуры таких навалом... Ладно, будем о деле, коли теперь можно, — он перебрал содержимое папки, врученной Мазуру на прощанье президентом. Ну что же, все настоящее, не станет же тебе президент липу подсовывать, гражданин ты наш сантакрочийский, адмирал бравый... Плюс начальник серьезного отдела. Надо бы обмыть вечерком по старой традиции. Закатимся в хороший ресторан, не самый гламурный, но приличный, ты Белку возьмешь, я свою рыжую заразку — хоть и стукачка, а девочка эффектная, на публике с ней появляться приятно. Все равно, как мне вещует отрицаемое наукой шестое чувство, работы тебе в ближайшие несколько дней не предвидится. Ну, разве что познакомиться со вверенным тебе хозяйством, но это ж недолго...

— Шестое чувство... — проворчал Мазур. — Лаврик, я давно привык: уж если ты где-нибудь обоснуешься, очень скоро начинаешь знать все полезное, что происходит на сотню миль вокруг. А если учесть, что здесь ты четыре года отираешься, больше времени, чем дома, проводишь, немало в норку натаскал...

— Спасибо за признание моих скромных заслуг, — поклонился Лаврик. — Даже и представить нельзя, что лет сорок назад кое-кто меня этаким ежовцем считал или гестаповцем... Ладно. Будь я семиклассницей, которой взрослый мужик впервые в ее жизни отпустил комплимент по поводу ее ножек, я бы покраснел. Но я не она, я старый циник. И прекрасно понимаю, что в данной ситуации у тебя возникли вопросы. Интересно, сколько?

— Три, — сказал Мазур.

— Ну, это терпимо... Давай по порядку.

— Первый: сколько мне здесь вообще торчать? Уж если тебя четыре года тут держат и неизвестно, сколько еще продержат...

— Неужели уже на вторую неделю тебя ностальгия по березкам и паленой водке трясти начала? Что-то я раньше за тобой такого не замечал...

— Да нет, какая там ностальгия, -—- сказал Мазур. — Сроду ею не маялся и не хочу на старости лет начинать. Просто хочу как-то определиться. Когда знаешь конкретные сроки или хотя бы приблизительные, как- то спокойнее на душе.

— Логично... По предварительным прикидкам - с месяц. Возможно, чуть подольше, но не особенно, это я — пень с корнями[7], а ты — зайчик-побегайчик. Месяц, максимум два. Второй вопрос?

—Может, ты знаешь, какого черта все это затеяно— адмиральство, гражданство, официальная должность? Здесь уже туева хуча наших, преспокойно работают и без здешнего гражданства, и без здешних чинов, и обе стороны это прекрасно устраивает.

— Одну из сторон это с недавних пор перестало устраивать, — сказал Лаврик. — Как легко догадаться, принимающую — нам-то эти забавы ни к чему. Возможно, это тебя чуточку огорчит, но ты не первопроходец. За последние две недели не менее двадцати наших советников точно так же получили и здешние гражданства, и здешние чины, и официальные посты в вооруженных силах. Ожидается, будет еще столько же, — он усмехнулся. — Правда, по соответствующим каналам запущена деза, что их не двадцать, а все его двадцать. Это не секретят, наоборот, в газетах пишут по личному указанию президента. Парочку из наименее секретных засветили по полной, в газетах фото тиснули. Тебя-то, конечно, светить не будут, но по тем же каналам пошла даже не деза, а точная информация: что новым отделом специальных операций — его создание от серьезных иностранных разведок все равно не скроешь— будет заправлять высокопоставленный русский офицер, как говорят сплетники — генерал. Дезы там только капелька — пустили инфу, что командовать ты будешь постоянно и долго.

— А на куа все это?

— Значит, ты еще не понял... Президент демонстрирует гораздо большее, чем прежде, сближение вооруженных сил двух стран. Парочка бульварных газет подпустила туманные намеки, что дело этим не ограничится, что все только начинается. С оборотами «ходят слухи» и «некоторые считают» пишут о возможной нашей военно-морской базе здесь, и не только морской. Три недели назад на здешней базе ВВС Ту-95 приземлялся — не бомбер, а стратегический разведчик. Якобы для устранения мелких неполадок, возникших в ходе полета. Серьезные люди за рубежом этому не поверили, и правильно. К северу отсюда, — он многозначительно ухмыльнулся, — уже легонько паникуют, поговаривают, что мы и здесь для таких «тушек» базу создадим, вернее, воспользуемся одной из местных. Насколько это соответствует действительности, я и сам не знаю — не по моим погонам. Одно сомнению не подлежит: президент старается продемонстрировать самую теплую дружбу и самое тесное сотрудничество в военной области. Он нисколечко не выпендривается и не пускает пыль в глаза — не тот мужичок. Просто жизнь заставляет, — Лаврик помолчал и продолжал самым будничным, даже скучным тоном: — Американцы готовят вторжение. Счет пошел на недели. Группировка уже процентов на девяносто сформирована: десантные корабли с живой силой и бронетехникой, корабли прикрытия. Предполагают, что будет задействована и авиация—с ближайшей американской базы ВВС, а она не так уж и далеко.

— Сан-Хосе?

— Именно, — кивнул Лаврик. — Самое малое подлетное время...

— Они что, охерели? — с искренним недоумением спросил Мазур. — Сколько они там народу собирают, известно?

— Не с точностью до взвода, но те, кому надлежит, подсчитали. Нынче такие вещи от спутников не укроешь. Бригада морской пехоты, примерно соответствующая нашей дивизии, группы «зеленых беретов», с полсотни единиц бронетехники. Удары тактических ракет пока не предусматриваются.