За внешним прыщом на теле российской государственности назревает страшный вулканический процесс. Этот процесс питает собой потерянное поколение – молодых людей в возрасте от шестнадцати до двадцати четырех, становление которых прошло уже в эпоху подлости 90-х, повального бандитизма и массово спивающихся бывших промышленных городов. Отцы этого поколения – деклассированные военнослужащие, нищие врачи, брошенные ИТРовцы. Большинство этих ребят выросли с разведенными матерями или в семьях, по которым прошелся страшный «русский крест» – когда смертность мужчин достигла феноменально высокой отметки по сравнению с Советским Союзом годов примерно 70-х, а уровень средней продолжительности жизни упал до пятидесяти девяти лет. Они привыкли считаться только с силой и искренне верят, что вокруг все враги. Они видели великое перемещение народов, когда их традиционные зоны обитания вдруг заполонили люди, о которых они раньше знать не знали и ведать не ведали, которые плохо говорят по-русски и принесли с собой совершенно чуждую культуру. В итоге мы имеем поколение людей, которые прекрасно понимают, что мы живем в классовом обществе, и если нет денег, то ничего добиться нельзя.

У них нет общей идеологии, нет общей идеи, нет общего дела. Их родители озлоблены и брошены, они готовы к любому негативному ответу. Поэтому эти молодые люди с нетерпением жаждут революции. Для них революция – это не только забава, не только «прикольно». Специфика нового поколения в том, что в массе своей оно не прошло через систему пионерской организации и пионерских лагерей. И дело здесь не в идеологии, а в умении общаться со сверстниками. Эти ребята практически асоциальны. Они не чувствуют чужую боль, не умеют сострадать. И на этот субстрат очень легко ложатся самые разнообразные идеи.

В зависимости от этнической окраски это могут быть в первую очередь идеи религиозного экстремизма – начиная от исламского фундаментализма и заканчивая довольно пока экзотическим для нас увлечением родноверов, суть которого сводится к тому, что все существующие религии придуманы и навязаны нам евреями, поэтому надо отбросить чуждое нам сионистское влияние, вернуться к нашему родному Перуну и Ярилу, и вот тогда-то и наступит на земле мир и во человецех благоволение. Неуважение к своей истории и нежелание ее знать, стремление подчеркнуть собственную исключительность на фоне общей безграмотности населения приводит к радикализации взглядов. Возникают совершенно безумные теории.

Книги, которые заполонили наши специализированные магазины, являются воплощением худшего, что только можно себе представить в области антинаучной фантастики, – чего стоят только названия наподобие «Хазария против Святой Руси». Напомню, что среди исторических документов информацию о Хазарском каганате содержат всего лишь два письма, да и те написаны уже после его исчезновения. Появляются люди с тремя классами образования, которые вдруг считают себя вправе придумывать новую историю государства российского и творить новую мифологию, и тут выясняется, что всюду – мы. И египтяне – мы, и кентавры наши тут бегали, и Юлий Цезарь наш, и Сократ, и уж конечно, Спаситель наш, и апостолы все наши. Правда, Иуда – еврей. Если кто-то думает, что я передергиваю, хочу обратить ваше внимание, что в свое время одним осетинским ученым была на полном серьезе написана работа, где без тени иронии вполне аргументированно доказывалось, что все апостолы были осетинами.

Но вернемся к поколению молодых. Именно эти ребята, с самого детства брошенные всеми и предоставленные самим себе, являются питательной основой для разнообразных местнических организаций – от Владивостока и Красноярска до Москвы и Калининграда. Именно они начинают кричать «Россия для русских», «Москва для москвичей» и «Сибирь для сибиряков». Они боятся, что не выдержат конкурентной борьбы в современном мире, где за ними зачастую нет даже родительской поддержки, а за теми, кто «понаехал», стоят диаспоры, кланы, деньги и специфическое воспитание. Они лишены возможности продвинуться по социальной лестнице. Они не учились в престижных школах, потому что их родители не в состоянии были за это платить. Они вообще плохо образованы. Им закрыты дороги в платные, некогда престижные вузы. Они понимают, что у них никогда не будет хорошей работы, но им, так же как и сверстникам, хочется иметь дорогие мобильные телефоны. Да, конечно, они могут попросту «отжать» их у незадачливых прохожих, но, кроме того, молодежь всегда стремится к восстановлению справедливости, и с ее точки зрения справедливость восстанавливается крайне легко.

И тогда рядом появляются взрослые люди – либо преступники, либо вчерашние сотрудники Главного разведывательного управления, выброшенные на улицу и неприкаянные, либо сумасшедшие с националистическими идеями, либо еще кто-то подобный. В умелых руках ребята становятся замечательной пластичной массой, из которой можно с легкостью вылепить и банду, и партизанский отряд, и фанатское объединение – любой клуб по интересам. Специалисты оценивают количество бойцов в разнообразных и разношерстных экстремистских движениях, действующих в России, достаточно серьезными цифрами. Можно говорить о том, что такого типа террористические организации – сюда не относятся футбольные фанаты, представляющие собой отдельную субкультуру, – могут собрать тысяч двадцать крайне неплохо обученных бойцов.

Пожалуй, несколько обнадеживает лишь то, что среди молодежных экстремистских организаций отсутствует единство. Они исповедуют очень разные идеологии. Есть и нацисты, и антифа, и национал-социалисты, и русские фашисты, и родноверы – проще сказать, кого там нет. Каждая из этих группировок обожает власть, все они воюют друг с другом и ненавидят друг друга. Известно, например, что антифашисты, которые выросли из довольно специфической панковской тусовки, охранявшей концерты, практически завершили свое существование после того, как основные бойцы антифа были убиты нацистами, и сейчас превратились в совершенно маргинальную группу.

Драки в этой среде всегда были ужасны. Умение драться и кого-то «завалить», даже абсолютно безо всякого основания, является предметом особой гордости. Множество подобных групп исповедует идеологию, суть которой в двух словах сводится к фашизму, при этом со временем у членов группировок происходит явное изменение сознания. Но все понимают, что необходимо быть готовыми к бою, поэтому парни посвящали все свое время занятиям боевыми искусствами. Занимались фанатично, относились к тренировкам как профессиональные спортсмены и старались сделать все возможное, чтобы все вокруг знали, насколько они хороши. Отсюда и специфический тип одежды, и шнурки определенного цвета, показывающие, что их носитель уже кого-то убил, и внутренняя система иерархии, и повязывание кровью – все это было и все это есть.

На первых порах доморощенным нацистам казалось, что достаточно сделать так, чтобы сюда не приезжали всякие мерзкие, по их мнению, чужеземцы и не занимали их рабочие места. Им казалось, что таким образом рабочие места появятся у них самих и их родителей и они смогут защитить свою родину. При этом банды начали с того, что убивали приезжающих из Средней Азии, а то ли в Питере, то ли в Воронеже нацисты убивали негров – при этом помимо убийств не брезговали и ограблениями: ничто не мешало им выхватить сотовый телефон, снять понравившуюся одежду. По большому счету это были прикрытые идеологической болтовней элементарные грабежи, попытки повысить свой жизненный уровень. Но не все так просто.

В скором времени выяснилось, что казавшийся таким действенным подход «убьем узбека или таджика, другие испугаются и сюда не поедут» слишком примитивен и не работает. Оказалось, что, если убить узбека или таджика, на его место придут еще трое. Тогда в их болезненном мозгу появилась другая установка. Они решили – ладно, давайте смотреть причину, почему они сюда приезжают. А приезжают они сюда, потому что власти их привозят. Значит, что происходит? Россия оккупирована вражеской властью – а если Россия оккупирована, то надо бороться с оккупантами. Кто защищает оккупантов? Милиция. Понятно, значит, будем убивать милиционеров. И отсюда уже рукой подать до партизанских отрядов.