– А, ничего особенного, – Ветка махнула рукой, – и не пахнет, и щиплется, и вообще им стирают, а не моются. Мне только непонятно, почему у тебя мыла так много, да еще и разноцветного? Зачем?

– Э-э... – Не объяснять же ей, что вся эта роскошь предназначена исключительно для женщин, женщин, которых приводит Артур. А старшему везет на таких, каким и особняк в три этажа особой роскошью не кажется. – Ну... ну, скажем, вот это, – Альберт показал на голубой, слабо пахнущий не то листьями, не то дождем овал, – умываться. Оно тонизирует... ну, для кожи полезнее. Вот это, светло-желтое, антибактерицидное. Я тебе потом объясню, что такое бактерии, ладно? А вот здесь, – жестом фокусника он раздвинул дверцы утопленного в стене шкафчика, и Ветка ахнула снова.

Альберт мысленно поблагодарил Артуровых дам, которым помимо цветов и украшений обязательно требовалась разного рода дорогая мелочь вроде ароматических солей, душистого жидкого мыла, наполнителей для ванн и прочей ерунды. Они без этого не жили. Чахли и дохли. А поскольку старший обычно понятия не имел, когда и с кем именно заявится домой, требовалось, чтобы все было в лучшем виде в любой момент времени.

Порядок есть порядок. И сегодня, еще не зная, что здесь будет женщина, Альберт позаботился о том, чтобы шкафчики во всех ванных комнатах наполнились этими бесполезными, но почему-то привлекательными для дам игрушками.

И вот пожалуйста! Главное, объясняя Ветке, что и зачем, не запутаться самому.

Ванна тем временем начала наполняться водой, и Ветка, позабыв на время о других диковинах, присела на краю бассейна, глядя, как прозрачные, чуть парящие струйки льются из отверстий в стенках:

– Слушай, вода и вправду теплая!

– Конечно, – ответил Альберт, – она потому и потекла не сразу. Время нужно было, чтобы нагреться.

– Здорово как!

– Можно что-нибудь добавить в воду, соль или ароматизатор, или пену. Чего ты хочешь?

– Я не знаю, – девушка обернулась к нему, – ты в этом лучше разбираешься.

Все верно. Все так, как должно быть.

Альберт разыскал в шкафчике стеклянный флакончик совершенно неприличной формы и высыпал в воду несколько черных, блестящих гранул. Совсем немного.

Как наяву всплыл в памяти голос старшего:

– Скользкие они в воде. Но что-то в этом все равно есть...

Ноздри Ветки вздрогнули, вдыхая странный, смутно знакомый аромат.

– Это что?

– Увидишь, – пообещал Альберт.

Нежный пар курился над водой, поднимался вверх, к выгнутому потолку, предметы теряли четкость, подернулся матовой поволокой гладкий мрамор.

– Жарко, – тихо-тихо сказала Ветка и медленно поднялась на ноги. – Ты поможешь мне раздеться?

... Без вести пропавшего в космосе транспортника «Покровитель».

Очень зрелищно смотрелась на экранах телевизоров выжженная на сотни километров земля, черные оплавившиеся бока скал, о которые разбилось бушевавшее пламя, серый пепел в небе – он висел там несколько недель. Те, кто, смакуя, описывал эти разрушения, ни на миг не задумались о том, что подобное можно устроить и на Земле, а не только на далекой, никому не интересной планете.

Дитриха официально объявили пропавшим без вести, а он взял и вернулся. Дитрих фон Нарбэ по прозвищу Гот. Славный мальчик. Пилот. Мастиф относился к нему как к брату. Младшему братишке. За неимением других... Был еще один, настоящий, сын матери и отчима, ровесник Гота, но... это грустная история. Грустная и не до конца понятная.

А мир сходит с ума. Дитрих вернулся, и однажды ночью, пьяный до такой степени, когда все равно, кто вокруг тебя и что вокруг, важно лишь то, что творится в собственной душе, вот в таком состоянии он рассказал... Рассказал о другом человеке, о пилоте милостью божьей, о палаче и убийце, о нелюди, какой на земле нет места.

Нет места.

Дитрих убил его.

– Убить себя мне было бы легче, – сказал он очень серьезно. И ни следа опьянения не было ни в голосе, ни во взгляде.

А Мастиф молчал. Не знал, что сказать. Знал лишь, чего говорить нельзя, ну никак нельзя. Он никогда не видел своего настоящего брата. Он лишь слышал о нем. О палаче и убийце, о нелюди, какой на земле нет места, о пилоте... но не божьей милостью, нет. О Боге тут и речи не шло.

Дитрих убил его. Что ж, кто-то когда-то должен был это сделать.

Думать об этом сейчас не время.

Опять сквозь стену. И раньше, чем успели увидеть, раньше, чем успели понять, что происходит, – команда:

– Не двигаться! Молчать!

Обыденная работа...

Каменная стена отгородила дорогу от Серого леса, и Артур придержал коня. Огляделся растерянно:

– А это еще зачем?

Стена уходила вдаль, насколько хватало взгляда. Дорога стелилась у ее подножия.

Тяжелые камни громоздились один на другом, раствор их удерживал серьезный: Артур чуял в нем магию и не был уверен, что магия эта дозволенная.

Мрачноватая стеночка. Складывали ее от души, высота-то – двух всадников с головой скроет.

Солнце светило почти строго в спину, но теплые лучи, отражаясь от камней, не делали стену более веселой. Скорее наоборот. Артур представил себе, каково ехать под этим непонятным укреплением, когда солнце глядит с востока и на всю ширину дороги ложится черная, горячая тень.

Горячая. В Долине иначе не бывает.

Выходит, поспешил он с выводами о том, что ничего за сто лет не изменилось.

– Чудные дела творятся. – Рыцарь похлопал коня по шее. – Ладно, вперед. Там разберемся.

Довольно скоро за плавным поворотом дороги обнаружилась притулившаяся под стеной деревянная будочка. Скромненькая такая будочка об одном окошке. И бревно поперек дороги, подвешенное на манер колодезного журавля. И скучная охрана в лице двух сержантов-храмовников.

– Стоять, – заорали они, щурясь на солнце, что нимбом сияло у Артура над головой.

Повинуясь всаднику, Серко, не сбавляя рыси, летел прямо на стражников. Артур услышал скрип арбалетных воротов. Оскалился зло. И тут его наконец разглядели.

Сержанты вытянулись в струночку. Закачалось спешно поднимаемое бревно. Придержав коня, пока освобождали ему дорогу, Артур увидел, как из будочки вышел на свет божий монах в черной рясе с веревочным поясом. Монах в общем-то как монах. Только вот непонятно, что делает он на заставе. Пришел чернорясый донести до братьев слово Божие? Вряд ли, конечно. Просто сержанты пустили бродяжку передохнуть чуток. Не по уставу, конечно, зато по-человечески.

Расспрашивать братьев в присутствии рясофора2было ниже рыцарского достоинства. Тронув Серко пятками, Артур поехал дальше. Стена, охрана, да еще и приблудный монах. Все это пока что не укладывалось в голове.

Стена защищает от Серого леса. Ну, то есть, скорее всего, так. Однако кого бояться в лесу, если последних друидов там повыбили еще сто лет назад? Волков, что ли?

«Оборотней», – всплыла неприятная мысль.

Рыцарь повел плечом. Тонкая кожа надетого поверх формы доспеха матово блестела под солнцем.

Оборотни. Вот они, оборотни – хорошая шкура, не уступит самой лучшей броне, но не стоят они того, чтоб стенами от них отгораживаться.

Серко летел дальше, выбивая копытами глухую ритмичную дробь. Славный конек, очень славный. Не чета, конечно, почившему от старости Крылану, однако за неимением лучшего...

Крылан был из Большого мира. Из-за гор. А этот – дитя здешних скудных земель.

И новая застава. Солнце уже сместилось, светило чуть сбоку, так что разглядели издали. Не пришлось даже сбавлять ход, пролетели не задерживаясь. Здесь помимо братьев-сержантов дежурил конный рыцарь. Артур машинально кивнул, завидев нашивки. Получил ответный поклон. И промчался.

Монахи и здесь наличествовали. Числом трое.

Зачем?

Что толку от них на заставе? Драться они не могут. Им убивать нельзя. Никого. Даже нечисть. Демонов гонять будут?..