* * *

– Он исчез! – воскликнул яг, даже охрипнув от изумления.

– Уилбур! – крикнул Ромени. – Что Байрон, на месте? В сознании?

– Аво, руа!

Тогда о ком, удивился Ромени, говорят яги? Может, просто случайный бродяга шатается вокруг? Если так, похоже, он убрался.

Ричард, сжавшись от страха, подогнал телегу к «Village Bavarois», слез с козел и подобрался к игрушке.

– Можешь погрузить ее один? – не оборачиваясь, спросил Ромени.

– В-вряд ли, руа, – заикаясь, ответил Ричард, стараясь не глядеть на огненных великанов. – Нам надо убрать их наконец из лагеря. Уилбур! Кончай Байрона и иди сюда!

Ричард вздрогнул. За свою долгую жизнь ему приходилось убивать людей, но раньше он убивал в отчаянном и более или менее равном поединке, и от одной мысли о том, что его самого могли бы убить, уступи он хоть немного, ему становилось дурно. Но даже представить, что он способен хладнокровно убить безоружного и связанного человека… Нет, это невозможно. Более того, он с ужасом понял, что не в состоянии даже стоять и смотреть на такое.

– Погоди, Уилбур! – крикнул он, и, когда разгневанный Ромени повернулся к нему, он протянул руку, включил «Village Bavarois», повернув рычажок – и отломал его.

* * *

Услышав, как доктор Ромени приказывает Уилбуру убить Байрона, Дойль пополз по почти горизонтальной ветке в надежде увидеть этого Уилбура и сбросить что-нибудь ему на голову, однако его новое тело сыграло с ним злую шутку: ветка, которая под весом его старого тела лишь слегка прогнулась бы, наклонилась, скрипнула и со страшным треском обрушилась вниз.

Тяжелый сук вместе с цеплявшимся за него Дойлем прорвал крышу шатра и разгромил то, что, судя по всему, служило цыганам кухней. С оглушительным звоном во все стороны полетели чайники, миски, кастрюльки и горшки, внося свой вклад в общую какофонию.

Дойль на карачках выбрался из-под рухнувшего шатра. Высокие костры за шатрами раскачивались и ревели, как горящая бензоколонка, и – Дойль решил, что это ему померещилось, – напоминали по форме людей.

Он вскочил на ноги и собрался удирать, но, как только его нога с цепью коснулась земли, чужое сознание снова коснулось его мыслей, и он услышал, как нечеловеческий голос проревел:

– Он снова здесь!

– Привет! – отозвался похожий голос. – Брендан Дойль! Посмотри, какая у нас игрушка!

– Дойль здесь? – услышал он крик Ромени.

– Иа-а-ах! – взревел кто-то низким до боли в зубах басом, и один из огненных столбов вытянулся на немыслимые тридцать ярдов, превратив ближайший шатер в пылающий факел. Дойлю показалось, что сквозь вопли выбегающих из шатра цыган ему слышатся веселые звуки игрушечного пианино и аккордеона.

Шатаясь и оскальзываясь на своих сандалиях-пружинах, доктор Ромени сделал несколько шагов от огней, но застыл при виде Дойля, стоявшего у горящего шатра.

– А это кто? – поперхнулся он и тут же здобно ухмыльнулся: – Какая разница? – Он протянул руку с растопыренными пальцами к ближайшему огненному столбу, словно всасывая его энергию, и нацелил указательный палец другой руки на Дойля. – Умри! – скомандовал он.

Дойль почувствовал, как какая-то неведомая сила сковала холодом его сердце и желудок, но в то же мгновение эта ледяная энергия потоком схлынула по его правой ноге и ушла в землю.

Ромени ошеломленно смотрел на него.

– Кто ты, черт тебя подрал? – пробормотал он, сделал шаг назад и вытащил из-за пояса кремневый пистолет с длинным стволом.

Тело Дойля среагировало автоматически – он прыгнул вперед и вверх и ударил пятками в грудь Ромени. Чародей отлетел назад и рухнул на спину футах в шести от места, где только что стоял. Дойль перевернулся в воздухе и приземлился по-кошачьи, на четыре точки, при этом его левая рука легко и небрежно поймала в воздухе падающий пистолет.

– Руа? – послышался голос у него за спиной. – Так убивать мне Байрона или нет?

Дойль круто повернулся и увидел цыгана с ножом у входа в соседний шатер. Увидев, как чародей упал на землю, цыган поспешно скрылся в шатре.

Двумя скачками Дойль одолел расстояние до шатра и распахнул полог как раз вовремя, чтобы увидеть, как цыган заносит лезвие над горлом Байрона, который лежит связанный на кушетке с кляпом во рту. Прежде чем сам Дойль осознал происходящее, рука его дернулась от отдачи, и сквозь пороховой дым он увидел, как цыган отлетает к дальней стенке шатра с дырой во лбу.

В ушах еще стоял звон от выстрела, а Дойль уже бросился вперед, выхватил нож из мертвой руки и перерезал путы на лодыжках и руках Байрона.

Молодой лорд поднял руку и вытащил изо рта кляп.

– Эшблес, я обязан вам жизнью…

– Вот, держите, – оборвал его Дойль, сунув ему в руку нож рукояткой вперед. – И осторожнее, сегодня здесь творятся дикие вещи. – Он поспешил из шатра в надежде схватить Ромени, пока тот не пришел в себя. Однако чародей исчез.

Теперь полыхали уже почти все шатры, и Дойль нерешительно озирался по сторонам, не зная, куда лучше бежать. То ли глаза его переутомились, то ли что-то случилось с его чувством перспективы, но он увидел двоих – нет, уже троих! – охваченных пламенем людей, энергично, даже, можно сказать, весело плясавших на траве между шатрами и дорогой. Мимо них стремительно, как кометы, – так, во всяком случае, показалось Дойлю – пронеслись еще двое таких же.

Похоже, надо уносить ноги, и побыстрее, причем через северную часть лагеря, подумал Дойль, но, повернувшись, увидел огненных танцоров и на севере. Боже, сообразил он, они же окружают лагерь!

Он снова повернул на юг, и тут же стали ясны две вещи: огненных призраков слишком много, и они двигаются слишком быстро, чтобы надеяться проскользнуть через их круг; и пылающее кольцо сжимается на глазах.

«Это все Ромени вызвал, – в отчаянии думал Дойль, – и если он не сможет остановить этого, не я буду тому виной – если понадобится, я выкручу ему руки… или сверну шею. Он должен скрываться в одном из этих шатров».

Дойль бросился к ближайшему шатру, а тени кружились и плясали вокруг него.

«С энергией проблем не будет, – думал доктор Ромени, склонившись над бумагами у себя за столом и стараясь не прислушиваться к воплям не успевших спастись цыган и реву теперь уже сплошной стены огня, вышедшей из-под контроля и стягивавшейся вокруг лагеря. – Так, здесь угол между этими стеклянными стержнями, я задам время, в которое прыгну. Но как мне вернуться обратно? Ведь для этого нужен волшебный талисман, связанный с этим временем… Куска зеленого сланца с нацарапанными на нем координатами нашего времени хватило бы в самый раз…» Он с надеждой покосился на статуэтку Анубиса, служившую пресс-папье, – она как раз была изваяна из этого материала.

Сквозь рев огня он услышал, как кто-то вломился в соседний шатер.

– Ромени, черт возьми, где ты? Ты прячешься здесь?

«Должно быть, это тот волосатый гигант, каким-то образом оказавшийся неуязвимым для моего смертельного заклинания, – подумал Ромени. – Он вернулся за мной. Да, вырезать сейчас что-то из камня просто некогда. Придется расписать все на бумаге и попытаться выжать еще крови – чем больше, тем лучше, – для того чтобы оживить».

Торопливо царапая цепочки иероглифов эпохи Древнего Царства, он все думал, кто такой этот бородатый мужчина? И где тогда Брендан Дойль?..

Перо повисло в воздухе – до него вдруг дошло. «Но как, – подумал он почти в ужасе. – Ну конечно же – говорили же яги: „Его новое тело действует лучше“! Но ведь он казался таким беспомощным, когда я в первый раз встретил его! Неужели это была только игра? Клянусь Сетом, воистину это так! Того, кто способен заставить Аменофиса Фике заключить его в новое тело, и при этом не отравленное, и не только вынести мое лучшее холодное заклятие, но вдобавок ухитрился выбить у меня пистолет, уже никак не назовешь… гм… беспомощным».