Вольф решил выяснить этот момент, если конечно ему предоставится такая возможность. Он был любопытен, как обезьяна или сиамский кот, и всегда готов исследовать, размышлять, анализировать. Он не успокаивался пока не узнавал, почему и как.

Вольф присел и погрузился в раздумья, как быть дальше. Властелины, за исключением Валы, тоже расположились на отдых. Вала же осторожно ступая, отправилась прочь от безопасной зоны. Некоторое время Вольф с удивлением следил за ней, когда вдруг понял в чем тут дело. И как он сам не догадался? Вала шла, тщательно избегая волосков, торчащих из него. Пройдя круг радиусом около двадцати пяти ярдов, девушка благополучно вернулась в зону «врат». И ни разу поверхность не задрожала, ни разу не покрылась смертоносной рябью.

Вольф поднялся на ноги со словами одобрения:

— Молодец, Вала. Один ноль в твою пользу. Животное, или что бы там ни было, пробуждается от прикосновения к волоскам или щупальцам. Если мы будем двигаться так же осторожно, как лавируют корабли на рифах, мы пересечем эту местность. Единственно, что внушает беспокойство, так это вон те горки.

Он указал на возвышающиеся вдали не то холмы, не то грубые наросты. Волоски густо покрывали подножия бугров, а за ними плотно усеивали всю землю.

Вала пожала плечами:

— Не знаю.

— Ладно, побеспокоимся когда доберемся туда, — буркнул Вольф и зашагал внимательно глядя под ноги. Властелины гуськом последовали за ним. Вала же шла параллельно, держась от отряда на расстоянии пять-шесть ярдов.

— Трудновато будет охотиться в таких условиях, — произнес Вольф. — Придется одним глазом все время смотреть на волоски. Будь они неладны!

— Я бы на твоем месте не переживала, — заметила Вала. — Еще неизвестно, есть ли на кого охотиться.

— Ну уж в существовании одного представителя местной фауны я уверен, — отозвался Вольф.

Он больше ничего не добавил по этому поводу и Вала недоуменно подумала, — что он имеет ввиду? Вольф тем временем направился к дереву, на ветвях которого виднелось гнездо. Кучка палок и листьев фута три в поперечнике, скрепленных похоже каким-то клейким составом, располагалось на стыке ствола и одной из ветвей.

Остановившись меж двух волосков, Вольф протянул дубинку и ударил по стволу. Вдали, приблизительно на таком же расстоянии какое они прошли, виднелись верхушки гексагонов. Дерево никак не прореагировало на удар и Вольф, взобравшись по стволу, засунул руку в гнездо. Пошарив, он извлек оттуда два яйца с зелеными и черными пятнами, размером вдвое больше индюшачьих, и передал их Вале.

В это время вернулась мать-птица. Тельце, чуть больше лысого орла, покрывал белый пух с голубыми полосами. Обезьянью мордочку украшали орлиный клюв и волчьи уши: еще более странно выглядели крылья летучей мыши, хвост археоптерикса и лапы хищника.

Сложив крылья, птица камнем рассекла воздух и рухнула на Вольфа. Перед самым ударом она завизжала — словно пилили железо: визг вероятно предназначался для запугивания жертвы. Если так, то все ее старания пропали впустую: едва заметив угрозу Вольф отпустил ствол и упал. За ним послышался треск и повторное взвизгивание — на этот раз от боли и от паники, так как разъяренный стервятник, не рассчитав скорости, со всего лету врезался в дерево.

Свалившись на землю, Вольф покатился. Он чувствовал, что задевает волоски, но не в силах был избежать этого. Наконец он поднялся, отряхивая листья и ветки, осыпавшиеся из полуразрушенного гнезда, и едва успел уклониться от полуоглушенной птицы; та однако падая инстинктивно расправила крылья.

К этому времени земля-шкура среагировала на прикосновение щупальцев, которые затронул не только Вольф, но и остальные Властелины, отскочившие когда тот упал с дерева.

— Назад, на дерево! — крикнул он.

Вала предварила его совет и уже карабкалась по стволу. Он полез за ней и почувствовал, как острые когти, словно раскаленные добела крюки, впились ему в спину. Летающий хищник придя в себя вновь напал на обидчика. Вольф опять рухнул наземь, подминая животное под себя.

Хищник надсадно дышал. Менее пострадавший Вольф скатился и вскочив, ударил зверя по ребрам. Пасть животного под коричневым клювом раскрылась, обнажая два саблезубых клинка, покрытых слюной и кровью. Вольф еще раз ударил его и вернулся к дереву.

Но Властелины, неистово стремящиеся добраться до безопасного места на ветвях, словно обезумели. Тармас наступил Вольфу на голову и, воспользовавшись ею как трамплином, устремился наверх. Ринтрах потащил его вниз, отпихнул и полез по стволу. Слетев вниз Тармас рухнул на стоящего на четвереньках Вольфа.

Сидя на ветке недалеко от верхушки дерева, Вала истерично смеялась, хлопая себя по бедрам. Но вдруг она пронзительно вскрикнула. Ветка обломилась и она не удержавшись свалилась на землю. Удар был сильным, она видимо лишившись чувств осталась лежать. Теорион перепугался больше всех. Он сильно похудел за последние дни, но весил все еще немало, да и ласты здорово мешали, так что взбираться по дереву ему было трудно. Он все время скатывался вниз и то и дело оглядывался через плечо, что-то бормоча.

Вольфу наконец-то удалось встать на ноги. Вокруг него, а точнее вокруг дерева, шкура сходила с ума. Поверхность вздыбилась огромными валами, охотящимися за Лувахом и Аристоном. Эти двое с невероятной скоростью мчались по кругу, ужас придавал новые силы их измученным и голодным телам. Земляная плоть гналась за ними по пятам. Впереди уже появилась новая волна. Под ногами разверзались новые волны и ямы.

Лувах и Аристон резко свернули и двинулись навстречу друг другу. Опухоли и впадины, упустив близкую добычу, столкнулись. Вольф в ошеломлении следил как протоплазма хаотично колыхалась, вспучиваясь и опадая, издавая чавкающие звуки. Больше всего эта сцена напоминала скопление водоворотов.

Прежде чем шкура могла получить новые сигналы о Лувахе и Аристоне и перестроится, им удалось добраться до дерева, но они мешали друг другу подняться. Пока двое обезумевших беглеца цеплялись друг за друга, Вольф схватил тело летающего зверя и изо всех сил швырнул его. Труп птицы упал на приближающуюся опухоль, замершую в тот самый миг, когда мертвое животное коснулось ее. В месте соприкосновения тут же образовалась впадина, которая быстро углубилась, потом края колодца сомкнулись, оставив на поверхности только выпуклость и рубец указывающий на то, что было внутри.

Хотя Вольф и хотел употребить птицу в пищу, но ею пришлось пожертвовать. Поверхность вокруг дерева разгладилась и, совершив несколько пульсаций, вновь стала инертной, будто и в самом деле была обычной почвой. Вольф подошел к Вале. Та сидела, тяжело дыша, с искаженным от боли лицом. Поскольку поверхность-шкура была пружинящей, то удар оказался не таким сильным, как если бы она упала на твердую землю, но все же ее лицо и плечи были покрыты синяками и некоторое время она не могла пошевелить рукой.

Больше того, казалось, пострадало чувство ее собственного достоинства. Пылая негодованием, она обзывала их всех кучей трусливых глупцов, годных лишь на то, чтобы быть рабами. Властелины смущенные оскорблениями держались угрюмо. Они чувствовали правоту и им было стыдно. Но разумеется никто из них не собирался в этом признаваться.

Вольф к этому времени счел происходящее забавным. Он даже рассмеялся но со стоном выпрямился — рана, нанесенная когтями летающего зверя, все еще болела. Лувах осмотрел его спину и сказал, что сочившаяся кровь, по его мнению, скоро остановится, но следует опасаться заражения, так как лекарств у них нет.

— Да, весело, — пробормотал Вольф. Он поискал глазами яйца. Одно разбившееся растекалось у корней дерева. Другого не было видно — вероятно его проглотила шкура.

— О, Лос! — простонал Аристон. — Что нам теперь делать? Мы умираем от голода и не можем шагу ступить от этого дерева, иначе чудовище проглотит нас живьем. Отец убил нас, а мы даже не приблизились к его крепости.

— Эх вы, Властелины и Создатели миров! Да вы просто жалкие человечки без своих крепостей и оружия, — возмутился Вольф. — Напомню вам еще одну присказку землян: «Есть не один способ содрать шкуру с кота».