В тот день на море разразился шторм.

Паг перескакивал с камня на камень, внимательно заглядывая во все углубления под обломками прибрежных скал, заполненные приливной водой — не осталось ли там какихнибудь обитателей моря, выброшенных из глубин волнами и годных в пищу. Он поправил заплечный мешок, в котором шевелилась добыча — крабы, мелкие осьминоги и моллюски. Мешок был наполовину пуст.

Легкий западный ветерок гнал морские волны к подножию скал, и брызги соленой воды сверкали и переливались на солнце. Паг потянулся, и тонкая ткань рубахи обрисовала его едва наметившиеся мальчишеские мускулы. Он откинул со лба прядь темных, слегка выгоревших на солнце волос, приставил ладонь козырьком к карим глазам и стал внимательно вглядываться в сторону горизонта. Его неудержимо клонило в сон. До заката было еще далеко, и Паг решил, что вполне может позволить себе немного вздремнуть в тени невысокого утеса. Потом он доверху наполнит мешок моллюсками и крабами, и Мегар, мастер повар, приняв столь богатый улов, не станет бранить его за позднее возвращение. Паг снял мешок, привалился спиной к подножию скалы и безмятежно заснул.

По прошествии нескольких часов его разбудил резкий порыв ледяного ветра. За те короткие мгновения, что отделяют глубокий сон от полного пробуждения, Паг успел вскочить на ноги и оценить всю степень нависшей над ним опасности. С середины моря к побережью стремительно приближалась черная туча, гонимая ветром. Она заслонила собой солнце, и из ее недр на вспенившиеся волны лились струи дождя, издали походившие на длинный прозрачный шлейф. С минуты на минуту над берегом должен был разразиться ураган — обычное явление для ранней летней поры в этой части света — ураган, способный смести в пучину моря все живое не только с берега, но и с прилегавшей к нему равнины.

Подхватив с песка свой мешок и наспех приладив его за плечами, Паг заторопился на север, к замку. Ветер становился все пронзительнее и холоднее, и сгустившуюся тьму то и дело прорезали вспышки молний. Оглушительные раскаты грома перекрывали рокот волн.

Миновав ближайшую к берегу гряду холмов, Паг в несколько прыжков преодолел полоску песчаного пляжа. Шторм несся к побережью гораздо стремительнее, чем можно было ожидать.

Паг перескакивал с утеса на утес, дважды едва не потеряв равновесие, и когда перед ним вновь замаячил песчаный участок суши, он спрыгнул на него с высокого, крутого холма. Приземление оказалось неудачным: он больно ушиб колено, и, в довершение ко всему, через несколько секунд огромная волна накрыла его с головой. Почувствовав, что под напором воды тесемки его заплечного мешка развязались и море вознамерилось забрать назад своих обитателей, которых он с таким трудом насобирал под скалами, Паг бросился спасать улов. Но мешок бесследно исчез в пучине, а резкое движение, которое он сделал, чтобы спасти его, лишь усилило боль в ушибленном колене. Паг не успел еще встать на ноги, как следующая волна ударила его в грудь и опрокинула навзничь. Паг вырос на побережье и был прекрасным пловцом и ныряльщиком, но теперь, оказавшись один на один с разбушевавшейся морской стихией, чувствуя, что ушибленная нога едва повинуется ему, он был близок к панике. С усилием поднявшись над поверхностью воды, он набрал в грудь воздуха и, держась за камни, стал продвигаться к ближайшему утесу, где волны не смогли бы добраться до него.

Паг медленно, стараясь не ступать на ушибленную ногу, обходил утес, ища пологий склон, по которому он мог бы взобраться на вершину. Вода поднималась все выше, и, когда он начал свое мучительное восхождение, добралась ему до подмышек.

Оказавшись на вершине, он лег на спину, чтобы немного передохнуть, а потом отыскал каменистую тропинку, змеившуюся вдоль гряды холмов, и двинулся вдоль нее.

Начался дождь. Ледяные струи хлестали Пага по спине, они заливали его лицо и шею, и он продвигался вперед ощупью, рискуя сорваться вниз. Через несколько минут, показавшихся ему вечностью, он достиг поросшей травой равнины, которую еще не успели захлестнуть разбушевавшиеся волны, и уселся на землю, чтобы перевести дух.

Паг осторожно ощупал распухшее колено. Судя по тому, что он мог шевелить ступней, нога не была сломана, но движение это причинило ему столь мучительную боль, что он с ужасом подумал о предстоящем пути назад. Но буря и морской прилив, с неудержимой силой надвигавшийся на берег, вселяли в его душу гораздо больший страх.

Когда он доковыляет до города, наступит ночь, и ему придется искать ночлег вне стен замка, ворота которого к тому времени будут на запоре. Если бы не ушибленное колено, он, пожалуй, мог бы попытаться перелезть через замковую ограду позади конюшен. Но разумнее было бы и в этом случае не искушать судьбу. Ведь когда он рано поутру появится на кухне, ему придется иметь дело с одним Мегаром, и тот ограничится лишь словесным внушением, а вот если мастер клинка Фэннон или мастер конюший Элгон застанут его верхом на стене замка, тут уж наказание наверняка примет гораздо более суровые формы.

Пока он сидел на траве, предаваясь своим невеселым думам и осторожно потирая больную ногу, тьма сгустилась, и Грозовые тучи затянули все небо. Паг принялся на все лады клясть свое легкомыслие. Он не мог простить себе потери мешка с крабами и прочей морской живностью. Если бы он не проспал несколько часов кряду, все было бы замечательно. Он успел бы наполнить мешок доверху и вернуться в замок до начала этой чудовищной бури. Не говоря уже о том, что, возвращаясь без всякой спешки, он не спрыгнул бы с высокого утеса и не расшиб бы свое несчастное колено. Паг горестно вздохнул. Если бы сон не сморил его в столь неподходящее время, он успел бы обследовать устье неширокой речки, впадавшей в море поблизости от утесов, и отыскать там хотя бы несколько плоских длинных камешков для своей рогатки. А теперь с мыслью об этих великолепных снарядах придется распроститься аж на целую неделю. И ведь Мегар может так осерчать на него за позднее возвращение, да еще с пустыми руками, что и через неделю не отпустит его сюда, а пошлет вместо него другого мальчишку!

Паг продрог в мокрой одежде на пронизывающем ветру. Боль в колене не утихала. Он с трудом поднялся на ноги и заковылял к оставленным неподалеку вещам — узелку с едой, рогатке и посоху. Зубы его выбивали частую дробь. Обнаружив, что узелок разодран каким-то прожорливым зверьком — енотом или песчаной ящерицей, — а хлеб и сыр, которыми он надеялся подкрепить свои силы, бесследно исчезли, Паг поднял кулаки к небу и выкрикнул ругательство, которое не раз слышал из уст воинов замкового гарнизона. Похоже, судьба нынче решила обрушить на его голову все несчастья разом!

Он отшвырнул ногой бесполезный теперь узелок, засунул рогатку за пояс и, опираясь на палку, прихрамывая направился меж невысоких зеленых холмов к дороге, которая вела в город. Паг с тоской оглядел росшие кругом молодые деревца. Они не смогут укрыть его от дождя и ветра. Чем хорониться под их слабыми, редколистными ветвями, лучше уж продолжать свой нелегкий путь.

Ветер усилился, и деревья начали клониться под его ледяными порывами чуть ли не до самой земли. Ветер подгонял Пага в спину, и мальчик стал быстрее переставлять ноги, опасаясь, что еще немного, и ураган швырнет его оземь. Дойдя до Королевской дороги, Паг свернул на север. Он слышал, как с востока, оттуда, где раскинулся темный вековой лес, доносятся треск и завывания — это неистовствовал ветер, запутавшийся в густых кронах деревьев, и, будучи не в силах вырвать могучие дубы с корнем, в ярости ломал их ветви. На секунду Пагу пришла мысль укрыться от непогоды под сенью одного из этих исполинов, но он тут же отогнал ее. Он хорошо знал, как много опасностей подстерегает одиноких путников в чаще леса. Там можно встретить безжалостных разбойников и множество зловредных существ, не относящихся к роду человеческому. Паг вздрогнул и ускорил шаги. От страха на голове его зашевелились волосы.