Когда Фэннон вернулся к стоявшим поодаль воинам, братья обнялись. Лиам склонил голову набок, и негромко проговорил:

— Арута, пообещай мне, что позаботишься о старике!

Арута удивленно вскинул брови:

— Ты это серьезно?

Лиам усмехнулся:

— Знаешь, мне страшно даже представить себе, что будет с замком и всеми вами, если в случае отставки Фэннона отец снова обойдет тебя и назначит на его место Элгона!

Арута звонко расхохотался. Официально мастер конюший Элгон считался заместителем Фэннона по командованию гарнизоном. Все в замке любили Элгона и ценили его глубочайшие познания по части лошадей. Но ни для кого не являлось секретом, сколь безграничным было невежество, коим отличался почтенный мастер во всем, что не касалось коней и конюшни. После двух с лишним лет войны с цурани он все еще отказывался до конца поверить во внемидкемийское происхождение пришельцев и вступал в постоянные споры об этом с отцом Тулли. Арута и Лиам не на шутку тревожились, что во время одного из таких противостояний, как правило заканчивавшихся отчаянными перебранками, вспыльчивого священника хватит удар.

Лиам перебрался через борт лодки, где его ожидали четверо гребцов. Обернувшись через плечо, он крикнул:

— И позаботься о Каролине, Арута!

— Я буду оберегать ее от всех зол, — пообещал Арута. — Не тревожься о ней!

Лиам сел на скамью подле клеток с голубями. Один из гребцов выпрыгнул на берег и столкнул лодку в воду. Арута следил за ней взглядом, пока она не подошла к стоявшему на якоре кораблю.

Принц медленно побрел назад, туда, где его ждали воины, держа под уздцы его лошадь. Он оглянулся и окинул взглядом опустевший берег. Справа возвышались гранитные утесы. Тот, который называли Грозой моряка, далеко нависал над гладью моря. Арута безмолвно проклял тот день, когда цуранийский корабль разбился об эти скалы.

Каролина стояла на верхней площадке южной башни замка, завернувшись в теплый плащ. Ветер разметал по плечам ее густые черные волосы. Она не поехала провожать Лиама, простившись с ним во дворе замка ранним утром. Каролина понимала, как огорчили бы старшего брата ее слезы, которые ей трудно было бы сдержать при прощании на берегу, и решила не омрачать своим унылым видом его радости. Ведь он скоро увидится с отцом! При мысли об этом она горестно вздохнула. Как она хотела бы оказаться на его месте! Все то время, что длилась война с цурани, Каролина старалась не показать отцу и братьям своего постоянного страха за их жизнь. Ведь они были воинами, а значит, опасности и риск стали их судьбой. Прежде она пребывала в наивной уверенности, что ни с кем из ее близких не должно и не может случиться ничего плохого, что ее любовь способна охранить их от всех бед, но с тех пор как Паг попал в плен, беспокойство за участь герцога, Лиама и Аруты не покидало ее.

Сзади послышалось деликатное покашливание. Обернувшись, Каролина увидела в дверях леди Глайнис, свою доверенную фрейлину. Та присела в реверансе и негромко проговорила:

— Ваше высочество, вас желает видеть сквайр Роланд.

Роланд вышел на огороженную перилами площадку и сдержанно поклонился принцессе. За последние два года он сильно вырос и был теперь одного роста с Арутой. Роланд остался таким же стройным и сухощавым, как прежде, но лицо его, утратив мальчишескую округлость, приобрело черты благородной, мужественной красоты.

— С добрым утром, ваше высочество.

Каролина кивнула в ответ на его приветствие и жестом руки велела леди Глайнис оставить их одних. Фрейлина снова присела в реверансе и вышла на лестницу, закрыв за собой дверь.

Каролина улыбнулась Роланду и спросила:

— Выходит, ты тоже решил не провожать Лиама?

— Да, ваше высочество.

— Но ты говорил с ним перед тем, как он уехал?

Роланд обратил взгляд к горизонту.

— Да, ваше высочество. Меня очень огорчил его отъезд.

Каролина понимающе кивнула:

— Потому что тебе самому пришлось остаться.

Роланд горько усмехнулся:

— Вы угадали, ваше высочество.

Каролина с мягким упреком спросила:

— Почему ты сердишься на меня, Роланд? К чему этот официальный тон?

Роланд пристально взглянул на принцессу. В день солнцестояния ей минуло семнадцать лет. За последние два года она очень изменилась. Из капризной, гневливой и вздорной гордячки Каролина превратилась в серьезную, немногословную молодую девушку, в чьих глазах застыла тихая печаль. Немногие в замке знали, сколько горьких слез пролила она, затворившись в своей комнате, после того как в Крайди было получено известие о пленении Пага. После нескольких недель затворничества она снова стала спускаться в обеденный зал и бродить по замку, но то была уже не прежняя Каролина. Она стала уравновешенной, выдержанной и ровной в обращении со всеми, ни перед кем не обнажая своих чувств. Но Роланд не мог не знать, что за внешним спокойствием принцессы скрываются тоска и отчаяние. Каролиной владела глубокая, безутешная скорбь, над которой было не властно даже время.

Помолчав, он глухо проговорил:

— Ваше высочество, когда… — Но не закончив фразы, устало махнул рукой. — Впрочем, это неважно.

Каролина положила узкую ладонь ему на плечо:

— Роланд, ведь мы с тобой всегда были друзьями. Не так ли?

— Да, принцесса.

— Так скажи мне, почему между нами вдруг выросла стена отчуждения?

— Но ведь стену эту возвел вовсе не я! — горячо воскликнул юноша.

Глаза Каролины блеснули гневом. На несколько мгновений она стала похожа на прежнюю вспыльчивую своевольную девчонку. Она тряхнула головой и сердито спросила:

— Так по-твоему выходит, это я ее создала?!

Роланд сурово сдвинул брови и ответил:

— Давайте смотреть правде в глаза, Каролина! — Он провел ладонью по своим волнистым каштановым волосам. — Ты помнишь тот день, когда мы с Пагом подрались из-за тебя? Это было накануне его отъезда.

При упоминании имени Пага Каролина вздрогнула и потупилась. Вздохнув, она подняла на Роланда полные скорби глаза:

— Да. Помню.

— Конечно, теперь я понимаю, как это было глупо. Но тогда я пригрозил ему, что если он посмеет обидеть тебя, я из него душу вытряхну. Он говорил тебе об этом?

Каролина, не таясь, сморгнула слезы, набежавшие ей на глаза, и прошептала:

— Нет. Я об этом ничего не знала.

Роланд с грустной улыбкой взглянул в лицо девушки, которую он вот уже несколько лет любил беззаветной и жертвенной любовью и которая теперь оплакивала другого.

— По крайней мере, тогда я знал, кто мой соперник. — Он понизил голос и заговорил уже без прежней горечи: — Мне отрадно думать, что мы с ним все же помирились и стали друзьями. Но я не скрывал от него, что не оставлю попыток завоевать твою любовь, Каролина!

Принцесса всхлипнула и плотнее завернулась в теплый плащ. В душе ее боролись противоречивые чувства. Тихим дрожащим голосом она спросила:

— Тогда почему же ты теперь так переменился ко мне, Роланд?

Внезапно Роландом овладела злость. Он схватил принцессу за плечи и воскликнул:

— Потому что я не могу сражаться с тенью, Каролина! — Из широко раскрытых глаз принцессы заструились слезы. — Я мог бы противостоять сопернику из плоти и крови, но вынужден сложить оружие перед противником, имя которому — память! — Ярость застилала его взор, клокотала в каждом его слове: — Пойми, он умер, Каролина! Его больше нет на свете! Мне безумно жаль Пага, ведь он был моим другом! Мне всю жизнь будет недоставать его, но его невозможно воскресить! И пока ты не заставишь себя поверить в это, душу твою будут терзать надежды, которым не суждено осуществиться!

Каролина взглянула на него расширившимися от ужаса глазами и отпрянула, прикрыв рот ладонью. Резко повернувшись, она бросилась к двери и выскочила на лестницу.

Оставшись один, Роланд сжал голову руками и глухо застонал.

— О боги, что же это я наделал? — в отчаянии прошептал он.

— Разведчики у ворот! — крикнул часовой со стены замка. Арута и Роланд, наблюдавшие, как солдаты обучали строевому шагу новобранцев из ближайшей деревушки, подбежали к воротам.