— Ничего, друг мой! Это скоро пройдет!

— Мы побеседуем здесь, — сказал герцог. — Ведь главное для тебя сейчас — оставаться в постели.

Кулган больше не пытался возражать. Вскоре приступ слабости миновал, и он обратился к Пагу:

— Подай-ка мне трубку, дружок! Без нее я чувствую себя так неуютно! К тому же с ее помощью я надеюсь обрести былую ясность мысли.

Паг разыскал трубку в одном из карманов висевшего на стуле синего балахона и подал ее Кулгану вместе с кисетом. Когда чародей набил трубку табаком, Паг поднес к ней горящую лучину. Затянувшись и выпустив к потолку плотное кольцо дыма, Кулган улыбнулся и с сияющим лицом обратился к присутствующим:

— Итак, с чего же мне начать свой рассказ?

Герцог вкратце поведал ему обо всем, что удалось выяснить отцу Тулли. Священник добавил к повествованию несколько деталей, которые упустил его сиятельство. Выслушав обоих, Кулган задумчиво кивнул.

— Ваши выводы о внемидкемийском происхождении пришельцев кажутся мне вполне достоверными. Я заподозрил это, когда впервые увидел предметы, спасенные с затонувшего корабля. А после всего, что свершилось здесь минувшим вечером, подозрения эти переросли в уверенность. — На мгновение он умолк, приводя в порядок свои мысли, и продолжил внезапно окрепшим голосом: — Свиток заключал в себе послание, которое цуранийский маг адресовал своей жене. Но однако содержание его не исчерпывалось одним лишь текстом письма. Печать, скреплявшая свиток, была наделена совершенно невероятным на наш взгляд магическим свойством — сняв ее, всякий, помимо своей воли, был бы принужден прочесть вслух мантру, приведенную в конце письма, после чего утратил бы способность понять содержание свитка.

— Невероятно! — воскликнул герцог.

— В это трудно поверить! — подхватил Тулли.

— Все это оказалось ново и весьма неожиданно и для меня самого, — кивнул Кулган. — Но тем не менее мне удалось нейтрализовать действие заклятия, наложенного на печать, и прочесть свиток, не опасаясь волшебных ловушек, к коим обычно прибегают маги при составлении своих частных посланий. Цуранийский язык, разумеется, был мне неведом, но я справился с этим затруднением, применив одно из известных мне заклинаний. Но даже обретя возможность понимать это наречие, я был не в силах проникнуть в смысл некоторых выражений, касавшихся событий, явлений и понятий, с коими мы, мидкемийцы, никогда еще не сталкивались.

Чародей по имени Фанэта плыл по морю в один из городов своего отечества. После нескольких дней спокойного плавания на них обрушился жестокий шторм. Корабельная мачта сломалась, многие из матросов были смыты за борт. Чародей поспешно написал это послание — об этом свидетельствует его торопливый, неразборчивый почерк — и наложил на него заклятия. Похоже, что человек этот мог в любую минуту покинуть корабль и переместиться в безопасное место. Его удерживало от этого лишь беспокойство за судно, его команду и груз. Я не совсем уверен, что правильно понял смысл нескольких следующих фраз письма, но похоже, что рисковать своей жизнью ради других, пусть даже во имя спасения целого корабля, вовсе не в обычае у людей его ранга. Неясным остается для меня и смысл его упоминания о долге по отношению к какому-то важному лицу, именуемому «стратегом». Возможно, я заблуждаюсь, но мне сдается, что речь идет о некоем обещании, нарушение которого запятнало бы честь автора послания, а вовсе не о служебном или профессиональном долге. Как бы то ни было, он собирался, подписав и запечатав свиток, переместить корабль прочь из штормового моря с помощью своего магического искусства.

Тулли покачал головой:

— Невозможно!

— Невозможно для нас. Но не для них! — взволнованно отозвался Кулган.

Внимательно оглядев всех собравшихся, Паг не мог не отметить про себя, что герцог остался совершенно равнодушен к тому профессиональному интересу, которым был охвачен его придворный чародей. Напротив, он выглядел чрезвычайно расстроенным и удрученным, тогда как в глазах Кулгана светилось любопытство, которое было сродни восхищению. Паг вспомнил слова Тулли о том, какими бедами может грозить всей Мидкемии вторжение людей, владеющих приемами высшей магии, и по телу его пробежал холодок. Кулган выпустил изо рта тугое колечко дыма и продолжил:

— Люди эти несомненно обладают возможностями, о коих мы можем лишь строить смутные догадки. Маг по имени Фанэта с предельной ясностью и точностью поведал в своем письме о некоторых из них. Не могу не заметить, что меня изумляет, как он умудрился передать в коротком послании, написанном в спешке, столько информации. Это свидетельствует о его весьма незаурядном, великолепно организованном уме. Он в самых убедительных выражениях заверил свою жену, что непременно вернется, ссылаясь при этом на возникновение неких врат, рифта, открывающего путь в «новый мир», поскольку, — я передаю его фразы дословно, не до конца уяснив себе их смысл, — поскольку мост уже наведен, тогда как магический амулет, который помог бы ему перенести корабль в безопасные воды их родной планеты, утрачен.

По тону письма мне показалось, что, затевая это перемещение, он подвергал себя и остальных большому риску, степень которого ясно осознавал. Он наложил на свиток с посланием еще одно заклятие — оно-то и послужило причиной того увлекательного приключения, которое мне довелось пережить и из которого меня столь своевременно вызволил Паг. — Кулган усмехнулся и подмигнул Пагу. — Я понадеялся было, что, нейтрализовав действие первого из заклятий, автоматически уничтожаю и второе, но не тут-то было! Оно начало действовать, едва лишь я закончил чтение свитка. Мне нелегко было избежать этой ловушки, ведь никто из нас, мидкемийских чародеев, еще не сталкивался ни с чем подобным! Действие этого заклятия проявилось в том, что одно из врат, которые эти люди умеют проделывать в пространственно-временной ткани Вселенной, разверзлось здесь, в непосредственной близости от меня. Свиток должен был исчезнуть в этой космической прорехе, чтобы затем очутиться в какой-то их «Ассамблее», а вместе с ним, похоже, туда отправился бы и я сам, не приди дружище Паг мне на помощь.

Паг приблизился к постели учителя и взволнованно произнес:

— Это его друзья тянули к вам оттуда руки, мастер Кулган. Они ощупывали ваше тело, чтобы найти свиток, а потом решили не тратить на это времени и утащить вас к себе, чтобы там обыскать!

Кулган задумчиво взглянул на своего ученика и кивнул:

— Вероятно, так оно и было. В любом случае, эпизод этот поведал нам о многом. Эти цурани освоили на практике магию столь высокого уровня, что мы можем лишь смутно догадываться о всех ее возможностях. Мы очень мало знаем о том, как возникают упомянутые врата между мирами, и еще того меньше — о самой их природе.

Герцог удивленно воззрился на чародея:

— Объясни, что ты хочешь этим сказать.

Кулган сделал глубокую затяжку и, сощурившись от едкого дыма, попавшего ему в глаза, пустился в пояснения:

— Возможности магии едва ли не беспредельны. Как следует из всего сказанного мною прежде, некоторые магические заклинания обладают такой огромной силой, что с их помощью искусным чародеям удается проделать брешь в космической ткани Вселенной. Таким образом и появляется некая скважина, рифт, лазейка, ведущая… неведомо куда, в иные миры, возможно, в другие измерения. О подобных случаях нам известно совсем немного. Мы наверняка знаем лишь одно: при возникновении этих врат высвобождается огромное количество энергии.

Тулли мрачно кивнул и добавил:

— Мы так до конца и не уяснили себе, каким образом, с помощью каких именно заклинаний и амулетов возможно осуществить то, о чем говорил Кулган. Несколько таких случаев имели место и прежде, но мы располагаем лишь косвенными свидетельствами о них. Все, кто находился в непосредственной близости от этих врат, погибли или исчезли без следа.

— До сих пор все живое, что находилось на расстоянии нескольких футов от врат, настигала смерть, — кивнув, сказал Кулган. Он покачал головой, ухватил себя за бороду и с недоумением добавил: — Просто невероятно, что я остался жив и почти невредим после того, как одно из них появилось здесь, в моей комнате!