Велко растерянно молчал, но тут ему на выручку пришла Глоха.

— Женщина может сделать мужчину счастливым, — сказала она, — но если женщина не настоящая, то и счастье не будет до конца настоящим.

— Вот тут ты, по-моему, не совсем права, — усмехнулась Метрия. — Если человек считает, что имеет дело с настоящей женщиной, то он и счастлив по-настоящему. Могу продемонстрировать…

— Не надо, мы тебе верим! — торопливо заявила Глоха. — Пожалуй, то, о чем ты говорила, и вправду вполне в твоих силах. Но мы хотели бы быть уверенными в том, действительно ли ты скажешь Велено правду. Чтобы знать, что не участвуем ни в чем безнравственном.

— Никаких затруднений. Я могу выложить ему все прямо здесь, при вас.

— Это будет по-честному, — признали, переглянувшись, Велко и Глоха.

— Договорились. Как только этот тип снова заявится сюда со своими требованиями, я предложу ему сделку.

Глоха и сама не могла бы толком охарактеризовать чувства, которые испытывала по этому поводу. Если такого рода затея не безнравственна, и если она сработает…

Демонесса растворилась, оставив пленников наедине. Велко подыскал местечко и пристроился у стенки.

— Тебе вовсе необязательно сидеть там, — промолвила Глоха.

— А вот и обязательно. Хватит того, что ты уже попала из-за меня в затруднительное положение.

— Тут нет никакой твоей вины. Я взяла тебя на руки, потому что ты был слаб.

— Это не имеет значения. Я намерен делать все от меня зависящее, чтобы избавить тебя от любых возможных неприятностей.

И тут в ее головке стала формироваться смутная догадка.

— Я тебе нравлюсь, не правда ли? — спросила она.

— Это тоже не имеет значения, — уклонился от прямого ответа Велко. — Любой на моем месте повел бы себя так же.

— Вовсе не любой. Потому что мне кажется… — она заколебалась, покраснела, но все-таки собралась с духом и закончила фразу: — Мне кажется, что ты меня любишь.

— Это правда! — подтвердил Велко, просияв. — Чистая правда. Но это ни в коей мере не должно тебя волновать, ибо я не хочу причинять тебе ни малейшего беспокойства…

— Да ты все это уже говорил. По правде сказать, я отношусь к тебе с большой симпатией, и если бы ты не…

— Не был великаном, — печально закончил он за нее.

— Нет, — возразила Глоха, начинавшая понимать кое-что из сказанного Трентом насчет поисков самой себя, — если бы ты не умирал. Я думаю, что я могла бы полюбить тебя, как ты меня, стать тебе другом, как ты стал другом мне. Но даже если я выйду из этого замка, ты от своей судьбы не уйдешь. Тебе-то, увы, не стать снова веселым здоровым великаном, живущим счастливой и радостной семейной жизнью.

— Прости, — промолвил Велко, обдумав ее слова. — Я не подумал об этом, а совершенно напрасно. Ты права, смертельно больному не следует обзаводиться новыми привязанностями и друзьями, потому как это не только бессмысленно, но и жестоко. Как раз по отношению к этим друзьям. Признаюсь, я настолько истосковался по общению, что просто не задумался над тем, имею ли на него право. А в результате оказал вам всем дурную услугу.

— Логика твоя мне ясна, — откликнулась Глоха после некоторого раздумья, — но чувства не позволяют мне ее принять. Что бы ни случилось, я никогда не пожалею о своем знакомстве с тобой или с волшебником Трентом. Все это время я занималась бессмысленными поисками крылатого гоблина, тогда как мне нужно было повнимательнее оглядываться по сторонам и искать настоящих хороших друзей, вроде тебя.

— Во мне нет ничего такого уж хорошего. Я самый обыкновенный во всем, кроме, может быть, великанского тела. А сейчас не имею и его.

— Это я обыкновенная. То есть, если судить по внешности, крыльям там и всему такому, я единственная в своем роде, но внутренне я — обычная девушка. Хорошо еще, что это путешествие научило меня судить о других не только по внешности.

Оба умолкли. Глохе очень хотелось верить, что Трент с Косто не пали духом: она не могла не винить себя во всех их неприятностях. Ну что ее понесло за тем проклятым попкорном? Мало того, что сама влипла, так навлекла беду и на друзей. И теперь приходится возлагать все надежды на демонессу, которая и помогает-то им исключительно в силу своего демонического любопытства.

С лестницы донесся топот, и она вздрогнула. Неужто Велено? Так скоро? Впрочем, возможно, не так уж и скоро: в темноте трудно судить о времени. Возможно, в промежутках между разговорами она тоже дремала.

На сей раз Велено появился с уставленным едой подносом.

— Ну как, готова ты выйти за меня замуж? — спросил он.

— Нет, — отвечала Глоха. — Но, может быть, кто-то и согласится.

— Нимфы не в счет. Ни одна из них не в состоянии запомнить, что стала замужней женщиной. А ты этого не забудешь.

— Я не о нимфах. Одна моя знакомая совсем не против замужества.

— Кто такая?

— Метрия.

— Кто она?

— Демонесса.

— Ха, демонесса! Демонесса годится для этого еще меньше нимфы, по той простой причине, что не может прикоснуться ко мне, как и ко всему прочему в замке. Каким, спрашивается, образом мы бы с ней стали исполнять супружеские обязанности?

И в этот миг появилась Метрия. Одета она была не столь вызывающе, как обычно, однако изысканно и богато. На шее ее красовалось ожерелье, в волосах блистала тиара.

— Я тут кое-что разузнала об этой Нотариальной республике, — промолвила она, — и выяснила интересные факты. Ни один демон не может соприкоснуться ни с чем и ни с кем, несущим на себе чары замка, а стало быть, и с тобой в его стенах. Но снаружи мы можем соприкасаться, сколько и как заблагорассудится. Более того, женщина, совершившая с тобой свадебный обряд за пределами замка, будет воспринята замком как его хозяйка, то есть после женитьбы ты сможешь соприкасаться с нею и внутри.

— А что, — задумался Велено, — может быть, ты и права. Я на сей счет не размышлял, потому что поймать демонессу все равно не мог, а сами они никакого интереса ко мне не проявляли. Ты первая… ежели не шутишь.

— Какие шутки, Велено. Я и вправду готова выйти за тебя замуж. Но не просто так, а за плату.

— Какую?

— Ты освободишь пленников. Всех — и смертных, и ходячий скелет.