Им понадобилось чуть меньше часа, чтобы дойти до места — деревянного сарая, в котором хотя бы возможно было развести костёр, не опасаясь выдать себя дуэлянтам. Солдаты начали было резаться в карты, но, не спав две ночи кряду, быстро сморились и улеглись кто где, оправдывая известную истину, что бывалый солдат может спать хоть у чёрта на рогах. Люк и сам клевал носом, сидя на бревне. Когда же он привалился к стене и расположился поудобнее, глаза закрылись сами.

— Капитан! — раздалось через секунду.

Он открыл глаза и дёрнулся как от укола иглой. В распахнутую дверь льётся белый утренний свет, слепя и выхватывая с земляного пола прогоревший костёр. Его люди вскакивают, тела их еле гнутся, затекли.

«Да чтоб у меня сапог порвался, уже утро!»

— Господин капитан, четверо у рощи, извинений никто не принёс, драка, наверное, уже началась.

Он вышел на улицу, протирая глаза и вспоминая, где эта богами забытая роща, за коей приглядывал солдат. Вспомнив, взобрался в седло. Его отряд высыпал из сарая. Сильвио тут же подскочил и затянул седловые ремни — не дай Трое, сверзнется капитан, потом головы не сносить.

Не спеша, не желая слишком сильно удаляться от солдат, но и не желая упустить добычу, он поскакал к роще. Успел. На выходе с полянки, прикрытой деревьями, один за другим показались три всадника. Последний вёл под узцы второю лошадь, без седока. Похоже, лошадь погибшего. Люк думал, они сейчас разбегутся в разные стороны, но его солдаты были тут как тут — отрезали конным путь, встав полукругом. Все девять человек тяжело дышали после пробежки в доспехах, но оружие выставили как надо.

На лицах дуэлянтов читалось замешательство. Они уже поняли, с кем имеют дело, и молчали. Лошади их нервно переступали. Дорогие, красивые. Едва ли не лучше, чем у самого де Куберте. Капитан дивился — сколько же в столице богатых людей. Почти каждый дуэлянт имеет и дорогую лошадь, и дорогой колет.

— Господа, сдайте оружие, — приказал он уверено и спокойно.

Ближайший к нему щёголь потянулся к эспаде, но, вместо того, чтобы отстегнуть её с перевязи, вытащил и проткнул горло совсем новому ещё жеребцу капитана.

«Проклятье, это уже второй за месяц».

Скакун взвился на дыбы, а нарушитель попытался проскочить между ним и соседним солдатом. И ему бы это удалось, не прыгни капитан сверху. Он повалился наглецу прямо на спину, сграбастал обеими руками и попытался стянуть с лошади. Но вместо этого наземь повалились все трое — капитан, дуэлянт и его лошадь. Дуэлянт попытался ударить его эспадой и даже кое-как попал сильной частью клинка по панцирю, но одну ногу ему придавило собственной лошадью, он не мог развернуться, а капитан уже душил его сзади. Краем глаза де Куберте видел, что рядом началась форменная свалка — лошади испуганно ржали, пару его солдат и одного всадника сбили наземь, второй пытался отбиваться от алебард эспадой, сидя верхом на лошади. Идиот, недолго ему осталось.

Щёголь Люка выудил откуда-то короткий кинжал, и уже занёс его, чтобы ударить капитана прямо в лицо. В последний момент Люк схватил его за запястье, но тем самым ослабил хватку на шее — противник смог дышать. Де Куберте не видел, поспевает ли кто из солдат на помощь и решил не рисковать — достал из-за голенища трёхгранный короткий клинок без гарды и всадил его негодяю под ребро. Достал, всадил ещё раз. Ещё. Дуэлянт прекратил дёргаться, хоть и ещё дышал. Люк оттолкнул его, чуть откатился в сторону и поднялся. Солдаты его уже доделали свою работу — изрублены были и люди, и лошади. Двое из тройки Жака лежали на земле — оба живы. Один уже пришёл в себя и тёр разбитую скулу — удар копытом пришёлся вскользь. Второй же только дышал. На шлеме его зияла вмятина, и капитан думал, что ничего хорошего под этой вмятиной их не ожидает. Его собственный жеребец корчился в агонии. Тут сам Трое не помогут. Старый вояка приколол животину тем же стилетом, оказывая милосердие.

— Тиль, за кладбищенскими, остальные — в лазарет.

Де Куберте подошёл к единственной оставшейся в живых лошади, слегка прихрамывая: прыжок не прошёл для него бесследно. Лошадь эта отличалась от прочих — не в пример скромнее, она не могла поспорить с ними в скорости, но Люк полагал её не такой прихотливой. Похоже, заколотый на дуэли был бедный малый.

Жак достал скатку для раненных и вместе с парой солдат уложил туда того, с искорёженным шлемом. Он как раз пришёл в себя и издавал нечленораздельные звуки.

Люк ускакал в полк. Предстоял визит к Первому министру, а капитан уже и не помнил, когда в последний раз приходил к нему в нормальном виде.

…

— Вы здорово справляетесь, капитан, но сами наши действия используют, как рычаг против нас, — де Крюа ткнул указательным пальцем в стол, словно именно там был этот рычаг, — Ещё бы, такое нарушение традиций, просто вопиющее!

— Ума не приложу, что с этим делать.

— Ничего. Вы знали, что тысячу лет назад по традиции съедали печень своего врага, чтобы получить его силу? А про то, что пятого ребёнка отдавали в жертву древним? Да-да, соблюдай мы до сих пор эти традиции, вас бы им отдали. И даже Трое не знают, что стали бы древние с вами вытворять. С глупостью надо бороться, но меня беспокоит другое. Два моих счетовода умерли на днях, и оба — не своей смертью. Один, как ни банально, на дуэли из-за ссоры, второго же ограбили и закололи, причём непонятно, что он делал в том районе, где нашли труп. Не верю в такие совпадения. Кто-то пытается расшатать всё, мной построенное. И этот кто-то знает, что найти хороших счетоводов — большая проблема. Мало того, они в суть дела будут вникать, самое меньшее, полгода.

— Кто может этого хотеть?

— Кто угодно. Желающих, как и причин, полно. Де Луз, сына которого я упёк за решётку, де Ветт, ведь король больше слушает меня, а не его. Этот старый скряга, вдобавок, из принципа спорит по каждому поводу, только усугубляя своё положение, де Фириньи из-за штрафа за неуплату налогов, де Бижон, наконец. Он же так продвигал своего губернатора в Лорусвильскую область. И это не первые смерти подобного рода. У вас большая агентура, порасспросите их, это наверняка подстраивают специально. Вот список верных мне людей. Вероятно, замышлять могут против них. Как, кстати, наш молодой граф, который должен быть верен и королю, и мне?

— Молод, горяч, поспешен. Имеет мозги, но не желает ими пользоваться. В довесок ко всему, отлично фехтует, что только прибавляет ему гонору.

— Мы все были такими до поры до времени. Что-то должно произойти в его жизни, чтобы дать ему осознать, как мир вокруг хитёр. Лишь бы это что-то не убило его.

— Дай то боги. Думается, из него может выйти неплохой офицер, если возьмётся за ум.

— Заставляйте его, капитан. Рано или поздно ваши усилия окупятся, если я хоть что-нибудь понимаю в людях. А теперь ступайте и не забудьте про агентов.

— Извините, что за молодой господин неделю назад приезжал сюда в полупьяном виде, но его сразу впустили внутрь? Сын кого-то важного? Не хочу случайно заколоть его, когда поймаю.

— Надеюсь, вам не придётся его ловить. Это мой сын, капитан.

…

— Господа, к бою! — отдал команду распорядитель.

Жерар деловито шагнул к сопернику и только после этого принял стойку — сразу сокращая дистанцию, словно хотел побыстрее доделать понятную и вполне посильную работу, да пойти по своим делам. Впрочем, так оно и было. Фехтовальщика этого Жерар знал — молод, тороплив, есть явные ошибки при смещении вправо и назад. Чудом не продул Андреасу в полуфинале. Чем и как против него воспользоваться — вариантов множество.

И фехтовальщик знал графа, но это не давало ему никаких преимуществ — скорее наоборот, он растерялся, не зная, что делать с таким соперником. По клубу уже расползлись слухи, как Жерар фехтует с де Бижоном и Астарлоа, да и предыдущие поединки графа соперник видел. Похоже, очередной турнир в кармане.

Де Сарвуазье слегка коснулся клинка соперника своим, затем отбил укол в живот и сразу контратаковал. Вот и первый укол. Не успевает соперник. Финт на смещении за его правую руку, удар в запястье, удар в ногу — опять пропустил.