И в этот момент им навстречу вышли трое, а ещё двое появились сбоку из-за угла дома. Тром увидел их сразу, и дубина сама собой оказалась у него в руке.

— Вы на чужой территории, ребятки. Платите, — Один из троих снял с пояса странного вида серп.

— И сколько? — прищурился Олаф.

— Всё, что есть.

— Давай решим это в поединке, — предложил Тром.

— С чего бы?

— Это честно.

— Пятеро против троих, расклад в нашу пользу, зачем мне его менять?

— Чтоб было по-честному.

— Пусть будет не по-честному, — ответил незнакомец.

Тром уловил краем глаза, что Марк резко дёрнулся, и тут же заорал один из тех, что вышли из-за угла дома.

— Тром, убивай! — взревел вождь, пока орущий падал на землю, держась за перебитую руку.

Поединщик взмахнул дубинкой, стараясь задеть хоть кого-то из троих, пока они не окружили его, но те бросились врассыпную. Правый оказался слишком близко к Олафу, и моряк напрыгнул на него, успев два раза пырнуть в брюхо, но грёбаный низинник не хотел умирать, и они стали бороться. Средний, с серпом, занёс его, чтобы полоснуть Олафа в спину, но Тром треснул его дубиной по башке. Бандит схватился за голову, отшатнулся назад, а горец едва успел выставить свободную руку, чтобы не подпустить к себе разбойника слева. Он схватил его за одежду на груди и вышло удачно, что Тром оказался выше: разбойник не мог дотянуться ножом до его бока, но сразу смекнул и полоснул поединщика по руке, и Трому пришлось огреть его дубиной дважды, упуская из виду того, с серпом.

Вооружённый ножом мешком грохнулся наземь, Тром развернулся к человеку с серпом, который был занят Олафом… Сзади дважды раздался чавкающий звук. Видно, Марк расправился со своими боковыми. И действительно, в следующее мгновение громила присоединился к ним, и они втроём теснили бандита с серпом.

— И как теперь расклад? — ощерился Тром.

Серп дёрнулся в сторону Олафа, пытаясь пугнуть, потом бандит бросил его в Трома и развернулся, чтобы убежать, но дубина Марка опустилась ему точно на затылок. Крови Тром не увидел, и всё же, бандит обмяк и повалился лицом на землю. Пятеро лежали на земле, лишь один из них стонал, а Тром всё оглядывался вокруг, опасаясь, что кто-то ещё выскочит из-за этих вездесущих лачуг.

— Поэтому не стоило работать? — спросил Марк Олафа.

— И поэтому тоже, но не только. Прежде, чем что-то делать в этом городе, лучше сначала спроси меня, горец. Я раньше жил в таких местах.

Того, кто предлагал им работу, как ветром сдуло. Зато несколько человек пялились на них из разных щелей, не решаясь подойти. Марк взял серп, покрутил в руке, рассматривая с разных сторон, подошёл к трупу и с сомнением стал изучать ремень, на который этот серп подвешивался. В конце концов, он снял с ремня шлёфку для серпа и приладил её к собственной верёвке на поясе, пока Олаф обыскивал остальные трупы. Сноровистый моряк уже выудил пару кошельков и пригоршню монет в чужом кармане. Тром тоже не стал отставать и заграбастал себе парочку ножей с ножнами, а у одного бугая нашёл короткую палицу с шипами. Не очень удобную, но это было наверняка лучше палки.

— Что ты делаешь? — спросил он Олафа, когда моряк заглянул в трусы одному из мертвецов, которого Тром уже обыскал.

— Горец, ты раззява, — Олаф выудил оттуда маленький плоский кошель, — Вы, кажется, хотели заработать денег, но сами их упускаете… Всё, пора сваливать, и так зависаем тут слишком долго. Ща дружки их придут.

Громила согласно кивнул головой и заметил:

— Но куда мы пойдём?

— Переночуем в лесу, а там будет видно.

И все трое двинулись дальше по грязным подворотням, быстро пробегая мимо перекошенных лачуг, торговых лавок, да рыболовных сетей, что висели тут и там.

В городе никто не остановил их. Завидев брызги крови на Олафе, порезанную руку Трома и пару капель на вожде, народ пропускал их. Когда спереди показалась опушка, с руки уже прилично натекло: с пальцев то и дело капало на землю. Трому повезло, что бродяга не догадался резануть руку изнутри, ближе к подмышке, где проходит артерия, а полоснул по внешней стороне предплечья.

Марк протянул ему тряпку:

— Ну-ка, перевяжись.

Тром смутно помнил, что это была косынка одного из бандитов. Он передал вождю палицу и приложил ткань к ране. И тут вождь позаботился, как мог, в отличие от самого Трома…

Они почти дошли до опушки, когда голос сзади окликнул их:

— Подождите, пацаны, дело есть!

Это оказался один из тех бродяг, что наблюдали за дракой. Он хромал на одну ногу и как-то странно выворачивал правую руку, да и вообще имел довольно жалкий вид.

— Если ты за тех ребятишек, что мы уложили отдохнуть, дак они сами полезли, — Олаф свирепо выдвинул вперёд голову, будто опять собирался драться.

Бродяга примирительно выставил руки вперёд:

— Парни, то не мои пацаны, я за них впрягаться не собираюсь, у меня другой вопрос. За Серпа наверняка его подельнички впрягутся, поэтому в районе Белой Блевотины лучше вам пока не появляться.

— Знать бы ещё, где он, — ответил Тром.

— Могу объяснить, то несложно.

— Позже, — оборвал вождь, — Зачем пришёл?

— Так, эта… Корешку моему, Йону-под-Картинкой, трое крепких ребят не помешают. Он недавно двоих потерял в стычке. Вы в городе люди новые, может, прицепиться к кому хотите? Тогда Йон — самое то, он пацан правильный.

— Где его искать? — Олаф всё так же глядел на него, недобро наклонив голову.

— Возле Ржавого Ножа. Могу провести по городу, чтоб вам ни на кого не нарваться.

— За дураков-то нас не держи, — усмехнулся Марк, — Может, ты Серпу этому как раз и служишь, которого мы к предкам отправили, а сейчас в засаду нас тянешь, чтоб отомстить.

— Зачем мне тогда с вами разговоры разговаривать? Не проще срисовать, где вы на ночлег уляжетесь, да прийти с десятком ребят?

— Затем, что я тебя тоже, как ты говоришь, срисовал. И хотел поймать да потолковать, когда в лес зайдём.

— Это может быть шанс, — тихо пробормотал Олаф, — Эй, хромуля, может, твой Йон будет не прочь встретиться на ничейной территории?

— Эт вряд ли. Не положено ему самому за тесаками бегать.

— А ты передай, что, так мол и так, правильные пацаны встретиться хотят, да есть кое-какие опасения у них. Ребята в городе новые, людей не знают, но ищут, с кем бы поработать, вот и предлагают, со всем уважением, встретиться тут, на опушке… Прям слово в слово и передай. У вас же семь банд в городе, да? Как думаешь, долго эти горцы без дела тут будут шляться? Завтра слушок-то расползётся, их любой атаман возьмёт. Ты сам видал, как они дерутся.

— Это да… Ладно, передам Йону твои слова, посмотрим, что скажет. Как вас найти-то потом?

— Мы тут костёр разведём, ты увидишь.

— Добро, ну, я пошёл тогда.

И он, прихрамывая, двинулся обратно. Немного боком, оттопырив больную руку, похожий на большого краба.

Пока не стемнело, они разожгли костёр на опушке среди деревьев, так, чтобы его было видно из города, и принялись разбирать трофеи. Марк оставил себе серп, взял один нож, но и дубину с пояса снимать не стал. Тром повесил пару ножей на пояс и пытался приторочить туда же палицу, но, как ни вешал, она всё время мешалась. В конце концов, он решил, что пока будет носить её в руках. Будь у него другое, нормальное оружие, он бы тут же от неё избавился: короткая, тяжёлая, да и в руках всё время таскать. Но выбирать было не из чего. Олаф же увешался ножами, как только мог: теперь два из них, те, что побольше, висели у него на поясе, справа и слева, ещё один, специальный, он запрятал под рукав, и оставил тот, подмышкой, что был у него ещё с корабля.

Люди пришли с темнотой. Их было восемь. Они то и дело ругались, спотыкаясь об кочки, да опасливо озирались по сторонам, когда увидели, что у костра пусто. Марк решил не давать незнакомым людям шанса застигнуть себя врасплох, и сейчас оба горца с Олафом прятались за деревьями, а свет от костра, напротив, хорошо освещал тех, кто пожаловал в гости.