Клодия метнулась к ней.

— Как ты смеешь! — зашипела она на нее, вплотную приблизив свое лицо к черному лицу своей мучительницы и уставившись на нее с такой злобой, что та от неожиданности даже отпрянула.

— Пошла вон! — крикнула ей Клодия. — Allez! Убирайся! — И охранница послушно покинула камеру, ворча и пытаясь неубедительно выказать свое пренебрежение.

Клодия сама изумилась своей храбрости. Она привалилась к двери, дрожа от бессильной ярости, и только потом начала осознавать, какой опасности себя подвергла, — ведь ее могли жестоко избить или лишить единственной и главной ценности — воды.

Силы ей явно придало письмо Шона, которое так рискованно и дерзко передал ей Матату под самым носом у охраны. Прислонившись к двери, она просунула руку в карман брюк и нащупала сложенный листок бумаги, просто чтобы убедиться, что он на месте. Она пока не будет читать его. Она хотела немного потянуть с этим и продлить удовольствие. Поэтому она отправилась к своему тайнику и вытащила оттуда трубочку для питья.

Напившись, она занялась кукурузной лепешкой, аккуратно выбирая зубами из грязи кусочки и пытаясь отряхнуть их от земли и грязи. Она не хотела оставлять на полу ни крошки не только потому, что была голодна, а поскольку знала, что ей понадобятся силы, и потому, что запах еды привлекает крыс. Только поев и напившись, она позволила себе насладиться чтением письма Шона.

Она достала его из кармана брюк и бережно разгладила пальцами. Затем положила его так, чтобы на него падал луч света, и наконец опустилась на колени около него.

Она читала медленно, шевеля губами, как малограмотная, проговаривая каждое слово, которое он написал, как будто хотела попробовать его на вкус.

«Будь сильной, это может продлиться еще довольно долго. Но помни, что я люблю тебя. Что бы ни случилось, я тебя люблю». Ее глаза наполнились слезами, когда она прочитала последние слова. Она откинулась назад и прошептала

— Я буду сильной. Я обещаю, что буду сильной, ради тебя. Я тоже люблю тебя, всем своим существом, я тебя люблю.