Похотливый сатир согнал всех женщин в кружок, быстро и эмоционально что-то протараторил, а потом указал первой претендентке на толстого бородатого чёрта в замасленной рабочей майке и застиранных джинсах, присосавшегося к пиву у самой барной стойки.

— Месье, — воркующим голоском начала несчастная, то краснея, то бледнея, потеребив за рукав верзилу. — Не будете ли вы любезны подсказать мне, какие команды сегодня играют?

— А тебе что до этого?

— Ну как же, я, между прочим, тоже заядлая футбольная болельщица!

— А мне что до этого?

— Вам не кажется, что футбол — это прекрасный повод познакомиться, поговорить, обсудить общие интересы, — кокетливо изогнулась дама.

— А тебе что до этого?

— Ну, может быть, вы мне нравитесь. — Она старательно подтянула короткую юбку ещё повыше.

— А мне что до этого?

— Вы… вы… да вы просто хам и мужлан!

— А тебе что до этого? — Верзила в очередной раз пожал плечами и, призывно рыгнув, получил от бармена новую кружку.

Второй и третий «пикап» провалились с не меньшим треском. Мужчины были слишком заняты обсуждением вялотекущей игры, глядя, как традиционно пьяные команды бодают квадратный мячик от одних ворот к другим.

Игра велась с переменным неуспехом. Сначала удалили двух игроков у синих, потом вратарь красных сломал ногу. Дважды сменили полевого судью, могли бы и в третий, но он оказался вооружён. Сами понимаете, как жалко выглядели на этом фоне заигрывающие женщины, предлагая погулять по парку в поисках бабушкиного клада, понюхать увядшие китайские розы на бензоколонке или поискать у букинистов первое издание учебника по кузнечному делу для девочек «Молоток ведьм» на латыни. Четвёртая претендентка, глядя на беспомощные потуги подруг, вообще громко разревелась и убежала из бара.

Я только посмеивался и делал пометки в блокноте, как вдруг специалист по пикапу кивком головы указал Эльвире на мой столик. О нет… только не это… я не хочу! Видимо, нечто подобное вырвалось и у самой Эльвиры, потому что она явно занервничала и дважды уточнила у профессора задание, но Фигувамнакис был неумолим, уже внаглую показывая на меня пальцем.

В конце концов она сдалась, кивнула и, стиснув зубы, направилась ко мне. Я удовлетворённо расправил плечи, поняв, что наступил мой звёздный час.

— Ирджи, — грозно остановившись перед моим столиком, прошептала Эльвира, — сейчас ты встанешь и пойдёшь со мной.

— С чего это вдруг? — не отнимая глаз от экрана, зевнул я. — Такой интересный матч, парни уже швыряются кроссовками, скоро начнут меняться футболками. Не, я, пожалуй, задержусь…

— Мерзавец, ты прекрасно понимаешь, что происходит! Я не могу, как те дурочки, провалить элементарное задание.

— Я — твоё задание?

— Да, и ты это прекрасно знаешь.

— Быть чьим-то заданием по пикапу… — уныло поморщился я, делая вид, что заливаю пивом смертельную обиду. — Это так унизительно, так противно, так недостойно… Пожалуй, всё-таки нет, мне и тут неплохо.

— Я тебя…

— …?! — Мне удалось изобразить многозначительную паузу.

— Я тебя умоляю, негодяй, — едва не заплакала красная от стыда и досады журналистка.

Мне пришлось развести руками.

— Ничего не знаю, милая. Раз тебе меня задали, то пикапь меня по-настоящему, я не намерен быть твоей шпаргалкой.

Бледную Эльвиру буквально затрясло.

— Ты ещё пожалеешь об этом. — Она обернулась, покосилась на профессора и сменила тон на елейный. — Извините, мужчина, я в первый раз в этом баре и совершенно не понимаю, чем лагер отличается от портера?

— Да, да, — равнодушно подтвердил я. — Здесь вообще паршивое пиво.

— Ну? — нетерпеливо пристукнула каблучком Эльвира.

— Что «ну»? — не понял я.

— По закону пикапа ты должен встать, провести меня к барной стойке, дать попробовать оба сорта, после чего я великодушно позволю проводить себя домой.

— После двух стаканов пива ты ещё не такая пьяная, прекрасно дойдёшь сама, — фыркнул я. — Не катит.

— А если про футбол?

— Я в нём разбираюсь не больше тебя.

— Тогда ты бы мог угостить меня сигаретой.

— Я не курю.

— Да что ты вообще о себе возомнил?!!

— Я? Абсолютно ничего. Это ты меня пикапишь.

— Ирджи, миленький, ну пожалуйста, умоляю тебя! — Эльвира не постеснялась опуститься на колени. — О наших отношениях и так все знают, представь, какое будет унижение, если я не смогу спикапить собственного парня. Да шеф меня просто уволит!

— Ладно, — согласился я, видя, что в баре появились Флевретти и Чмунк. — Но только в первый и последний раз.

— Я тебе этого никогда не забуду, — клятвенно пообещала моя недотрога и, торжественно подцепив меня под локоть, провела к выходу из бара.

Фигувамнакис победно кивал ей вслед, что-то мимоходом объясняя трём пристыженным претенденткам.

— Вождь уже уходит? — спросил меня Чунгачмунк, когда мы поравнялись.

— Уходит, уходит. У него сегодня будет занятый вечер, наша военная помощь ему вряд ли понадобится, — поспешил хихикнуть Флевретти, в свою очередь увлекая индейца к барной стойке.

Мы с Эльвирой вышли на улицу. Вплоть до её дома шли нога в ногу, но совершенно молча, потому что она явно надулась и нипочём не желала разговаривать. Ну что ж, получается, я опять во всём виноват. У порога, не попрощавшись, открывая дверной замок, она лишь на мгновение обернулась и мстительно показала мне кулак. Я улыбнулся ей вслед и отправился по пустой улице к себе в гостиницу. Думать больше не хотелось ни о чём. Можно было, конечно, вернуться к ребятам в пивную, тем более что Флевретти пришёл туда по моему приказу, но, думаю, ничего интересного там уже не случится. Видя, как его «ученица» запикапила своего мужчину при всех свидетелях и мы вышли вдвоём, Фигувамнакис всё понял. Он не глуп и вряд ли останется с остальными из боязни, что я могу снова прийти по его душу. Поэтому разумнее было отложить все дела на утро. Едва вернувшись в номер, я лёг спать и почти сразу отключился.

Рано утром, проснувшись по звонку будильника, я первым делом потянулся к поставленному на беззвучный режим сотовому. Внутреннее чутьё не обмануло, меня ожидали восемь непринятых вызовов. Четыре от Флевретти, два от шефа и два с незнакомого номера. Комиссара я набрал сразу, но его телефон не отвечал, наверное, потому, что было ещё рано, а он в последнее время взял привычку приходить на работу попозже. Всё шутил, что раз ему два года до пенсии, то и нет резона рано вставать.

Я быстро умылся, побрился, принял душ, оделся и зашагал в участок. Позавтракать можно и по дороге, как обычно, дешёвым кофе и засохшим круассаном.

Входная дверь была заперта, значит, Флевретти не вернулся сюда ночевать и я сегодня пришел первым. Открыл участок своим ключом, прошел внутрь, торкнулся в кабинет шефа — не заперто. Странно, вообще Жерар никогда не забывает замкнуть дверь. Ничего такого уж секретного в его кабинете нет, разве что сейф для вещдоков, но там обычно хранится конфискованный контрафакт алкогольной продукции. Мне кажется или в участке действительно веяло чем-то нехорошим? Хотя нет, внешне всё вроде было как всегда. Я вышел в коридор и, перед тем как сесть за своё рабочее место, толкнул дверь в камеру для заключённых — заперто.

В следующее мгновение через зарешеченное окно мне явились спящие прямо на кафельном полу Чунгачмунк и Флевретти. Индеец выглядел потрёпанным, его лицо украшали свежие царапины, а из пухлых карманов капрала опять предательски выглядывали пачки банкнот.

Ключей от камеры заключения на гвоздике не оказалось, запасные могли быть только у шефа, минут пятнадцать пришлось ждать и его.

— Знаю, знаю, — с порога отмахнулся вспотевший Жерар, прерывая меня на полуслове. — Мне звонили аж в час ночи насчёт того, что эти голубки устроили в баре!

— Мне тоже, но, видимо, я слишком крепко уснул, пропущенные вызовы увидел только утром.

— Бывает, — понимающе кивнул комиссар, жестом приглашая меня к себе в кабинет. — Что ж, пойдёмте, расскажу. Мне, как вы поняли, сержант, никто поспать не дал…