Annotation
Изустная история вьетнамской войны от тридцати трёх американских солдат, воевавших на ней.
Ал Сантоли
Посвящается родным и близким мужчин и женщин, служивших во Вьетнаме.
Все люди, начиная новое дело, принимаются за него с наибольшим рвением. К тому же как в Пелопоннесе, так и в Афинах тогда было много молодежи, которая по неопытности, еще не зная, что такое война, рвалась в бой.
Фукидид, 'История [Пелопоннесской войны]'
'Я спросил у главнокомандующего генерала Уильяма Уэстморленда, что ещё ему требуется, чтобы сдержать эту нарастающую агрессию, и он мне ответил. И мы дадим ему то, что ему требуется... Нам ни к чему разрастание борьбы с непредсказуемыми последствиями, и мы не будем угрожать, запугивать или бахвалиться нашей мощью. Но мы не сдадимся, и мы не отступим'.
Президент Линдон Б. Джонсон, 28 июля 1965 г.
Пусть раскололась -
В который раз - там же ты,
Луна на воде
Тёсё
ВСЁ, ЧТО БЫЛО У НАС
ПРЕДИСЛОВИЕ
I ТУЧИ СГУЩАЮТСЯ
II ЗАМКИ ИЗ ПЕСКА
III ГОРЫ И ДОЛИНЫ
IV ТОЩИЙ УРОЖАЙ
V ОПЕРАЦИЯ 'НОВЫЙ ВЕТЕР'
ВСЁ, ЧТО БЫЛО У НАС
ПРЕДИСЛОВИЕ
Авторы этой книги ? тридцать три ветерана вьетнамской войны. Мы попытались честно и без прикрас рассказать о том, что нам выпало пережить. Обдумывая пережитое, мы вспоминали, помимо прочего, что были тогда молодыми идеалистами, испытавшими ошеломляющий ужас войны, когда одни люди воюют с другими. Сейчас же, как родители и как граждане своей страны, мы чувствуем, что обязаны ? если не ради чьего-то блага, то ради блага своих детей ? высказать то, что не могли высказать или не высказали раньше. Многим из нас потребовались долгие годы для того, чтобы начать спокойно относиться к насилию, которое мы творили сами, и которое видели вокруг.
Просим понять, что мы не напрашиваемся на парады, памятники или сочувствие. Но мы просим вас, каждого по-своему, вспомнить о 57 661 американце, погибшем на этой войне. Может быть, все они погибли ни за что. Но если мы, как отдельные люди и как нация в целом, извлекли из пребывания в Юго-Восточной Азии нечто небесполезное для людей, то принесенные жертвы в их лице не были напрасны, и мы на том стоим. По меньшей мере мы, тридцать три человека, считаем, что поступаем разумно, не убегая от своих воспоминаний о боях и тех, кто в них погиб.
Наша книга называется 'изустная история', потому что представленные здесь рассказы о службе тридцати трех человек во Вьетнаме проведут читателя, более или менее хронологически, от декабря 1962 года, когда Джон Ф. Кеннеди был ещё жив, до падения Сайгона в апреле 1975 года, когда президентом был Джералд Форд. Наши личные рассказы охватывают почти весь период открытого вмешательства нашей нации в жизнь этой далекой страны.
У нас нет какой-либо системы политических убеждений, единой для всех нас как группы ветеранов. Тем не менее, мы полагаем, что любой, кто захочет судить о твердости духа собственной или целой нации по такому переломному событию, каким считается война, должен делать это осмысленно и не спеша. Никогда нельзя забывать, что вьетнамская война была для людей суровым испытанием, а не каким-то абстрактным героическим приключением, каковым она подчас представляется Голливуду или тем, кто сочиняет тексты выступлений для политиков.
Часто говорят, что человеку непосвященному войны не понять. Но мы надеемся, что, читая эту книгу, вы будете видеть то, что видели мы, делать то, что делали мы, чувствовать то, что чувствовали мы. До тех пор пока большинство жителей нашей страны не поймут до конца того безымянного солдата, который пока что для них не более чем картинка на экране телевизора, нация наша так и не сможет в полной мере осознать, что такое 'Вьетнам'.
Американскому народу не довелось пока услышать от самих солдат подробного рассказа о непростых психических и физических аспектах того, через что им пришлось пройти во Вьетнаме. Для того чтобы осветить эти аспекты в книге, один ветеран объехал всю страну и провел бесчисленное количество часов, разговаривая, плача и смеясь вместе с другими ветеранами и их родными. Этим ветераном был я, и вот вам наш рассказ.
Ал Сантоли
Октябрь 1980 г.
Нью-Йорк
I ТУЧИ СГУЩАЮТСЯ
Дэвид Росс
Санитар
1-я пехотная дивизия
Дьян
Декабрь 1965 г. ? июль 1967 г.
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ВОЙНУ, РЕБЯТА
Мы, пара-тройка санитаров, болтались просто так, без дела, у входа в главный корпус госпиталя - большой, собранный по типовому проекту из листов гофрированной жести. Человек сорок салаг стояли там в очереди для проверки карт вакцинации перед отправкой по частям.
Там были одни салаги, по паре дней в стране у каждого, и всем было интересно, что и как будет дальше. Стоя в очереди, они шутили, курили, дурачились ? порядка особого не было. То есть никто не говорил им: 'Подтянуться. Из строя не выходить', ничего такого. Стоят себе, стенки обтирают.
И тут прилетели четыре чоппера и даже садиться не стали. Просто выбросили мешки. Один из мешков разорвался, и то, что оттуда выпало, едва ли походило на человека. Для наших, кто стоял там и глядел на этих салаг... Над этим не смеются. Ирония, сатира ... словами не выразишь. Смех прекратился. Все замолчали. Одних трясло, других тошнило, а один парень опустился на колени и стал молиться.
И я сказал про себя: 'Добро пожаловать на войну, ребята'.
Ян Бэрри
Радиотехник
18-я авиарота армии США
Нхатранг
Декабрь 1962 г. ? октябрь 1963 г.
ВОЙНА С ДЕВЯТИ ДО ПЯТИ
Я прибыл в свою часть в Нхатранге в канун Рождества. До этого я дня четыре провел в Сайгоне, дожидаясь рейса из небольшого ротационного лагеря, который на вид будто бы вышел из кино про южные моря времён Второй мировой ? пальмы, палатки, пыль. Мне было приказано садиться в самолет, крохотный такой. На нем были командир экипажа, пилот и второй пилот. Этот самолёт летает очень медленно, и двести миль он пролетел тогда часа, наверное, за четыре. Всё жужжит, жужжит и жужжит себе от Сайгона до Нхатранга, над бескрайней ширью полей и гор.
Сели мы почти уже в сумерках. Как только самолет остановился, пилот, второй пилот и командир экипажа выпрыгнули из него и заскочили в джип. И уехали. А я даже багаж свой из самолёта ещё не вытащил, и остался стоять в полном одиночестве в форме класса 'А'. Я ни малейшего представления не имел о том, где нахожусь, вокруг никого, темнеет. В горах какие-то странные огоньки. Оружия нет.
Я был на базе. Но я не знал ? на краю я периметра, нет ли, да и был ли там периметр вообще. Ничего не было видно. Я ничего не понимал: а вдруг меня бросили неизвестно где, и сейчас придут партизаны, и меня уволокут.
И вот стою я там, стою, и всё стою, проникаюсь всей этой обстановкой, и тут, наконец, приезжает джип, и совершенно пьяный мужик говорит: 'Ах, простите, что раньше не забрал'. Отвозит меня в расположение роты, а там никого нет. Кроме этого человека. А он сам из квартирмейстерской команды, водитель. Как я понимаю, он остался сторожить всю базу. Больше я там никого не заметил.
