— Если окажется, — сказал Марк, отведя в сторону глаза, — что пары подростков были убиты офицером из Кэмп Пири, можно представить себе реакцию общественности.

— Невероятно, — проговорила я, желая сосредоточиться на разговоре. — Но почему ЦРУ так уверено, что убийства совершены кем-то из их рядов? Какими доказательствами они располагают?

— В основном это косвенные данные, — объяснил Марк, — военно-фаталистский шик оставлять игральную карту. Сходство между схемами совершения этих преступлений и учениями, проводимыми как внутри объекта, так и на улицах близлежащих сел и городов. Например, лесные массивы, где были обнаружены тела, могли напоминать «зоны для убийств», отведенные внутри Кэмп Пири, где офицеры приобретают навыки обращения с гранатами, автоматическим оружием, всеми его модификациями, а также приборами ночного видения, позволяющими вести преследование в лесу после наступления темноты. Их также обучают приемам самообороны, разоружения противника, технике нанесения телесных повреждений и убийства голыми руками.

— Отсутствие очевидных причин смерти этих пар, — сказал Уэсли, — наводит на мысль — раз они убиты без применения оружия, например, задушены или им перерезали горло, — о подготовке к партизанской войне. Когда врага нужно убрать быстро и без шума, ему перерезают глотку и трахею, и он не в состоянии издать ни единого звука.

— Но Дебора Харви была застрелена, — сказала я.

— Из автоматического или полуавтоматического, оружия, — ответил Уэсли. — Из пистолета или из автомата «Узи». Патрон нестандартного образца наводит на мысль о блюстителях закона, о наемниках — тех, чьими мишенями являются человеческие существа. Разрывные пули «гидра-шок» не ассоциируются с охотничьими патронами на оленей.

Помолчав, он добавил:

— Мне кажется, теперь тебе ясно, почему мы не хотим осведомлять Пэт Харви о типе оружия и патронов, примененных в отношении ее дочери.

— Что вы можете сказать относительно угроз, о которых миссис Харви упоминала на пресс-конференции? — спросила я.

— Это правда, — сказал Уэсли. — Почти сразу же после ее назначения директором национальной полиции по борьбе с наркотиками, кто-то направил послания с угрозами ей и ее семье. Неправда, будто Бюро не восприняло их всерьез. Ее шантажировали и раньше, и мы всегда относились к этому серьезно. У нас есть определенные соображения по поводу того, кто стоит за недавними угрозами, но не думаем, что они связаны с убийством Деборы.

— Миссис Харви также намекала на «федеральное агентство», — продолжала я спрашивать. — Имела ли она в виду ЦРУ? Известно ли ей то, о чем вы только что рассказали мне?

— Это меня беспокоит, — признал Уэсли. — Она дала понять, что у нее есть кое-какие идеи, и сказанное на пресс-конференции только усилило мои подозрения. Возможно, она подразумевала ЦРУ. Но может быть, и нет. Однако миссис Харви замечательно осведомлена. Во-первых, она имеет доступ к информации ЦРУ, имеющей отношение к наркотикам. Более того, она в дружеских отношениях с экс-послом при ООН, который является членом кабинета советников президента по проблемам внешней разведки. Члены этого кабинета имеют право присутствовать на совершенно секретных совещаниях по любому вопросу и в любое время. Кабинет знает, что происходит, Кей. Возможно, что и миссис Харви все знает.

— И поэтому избрала стиль поведения Марты Митчелл? — спросила я. — Делает вид, будто бы она иррациональна, ненадежна, чтобы никто не воспринимал ее всерьез и, когда она откроет секрет, никто ей не поверит?

Большим пальцем Уэсли водил по кромке бокала.

— К сожалению. Она не поддавалась контролю, отказываясь сотрудничать. И ирония судьбы состоит в том, что, по вполне понятным причинам, мы заинтересованы выяснить, кто виновен в смерти ее дочери, гораздо больше, чем она сама. Мы делаем все возможное, мобилизовали все силы, какие можно, чтобы найти этого человека или группу лиц.

— То, что вы мне сказали, не соответствует вашему же прежнему предположению, что Дебора Харви и Фред Чини были убиты по заказу, Бентон, — рассерженно проговорила я. — Или же все это туман, который вы напустили, чтобы скрыть истинные опасения Бюро?

— Не знаю, были ли они убиты по заказу, — мрачно сказал он. — Честно говоря, мы так мало знаем. Их убийство может иметь политический характер, как я уже объяснил. Но если мы имеем дело с офицером ЦРУ, у которого с головой не все в порядке, или просто с сумасшедшим, то дела об убийстве пяти пар действительно могут быть связаны между собой, тогда речь идет о серии преступлений.

— Здесь налицо пример эскалации, — выдвинул предположение Марк. — Пэт Харви долгое время находилась в центре общественного внимания, особенно на протяжении последнего года. Если мы разыскиваем офицера ЦРУ, специализирующегося на убийстве, не исключено, что в качестве мишени он мог избрать дочь кандидата на пост вице-президента.

— Таким образом, увеличив риск и возбуждение, — объяснил Уэсли, — убийство становится максимально приближенным к операциям по нейтрализации политиков, проводимым в Центральной Америке и на Ближнем Востоке. Другими словами, их убийствам.

— Насколько я знаю, ЦРУ запрещено заниматься убийствами со времени администрации Форда, — проговорила я. — В действительности ЦРУ не вправе даже принимать участие в заговорах, в которых подвергается смертельной опасности жизнь лидеров зарубежных стран.

— Правильно, — ответил Марк. — Предполагается, что ЦРУ не имеет отношения к подобным делам. Американские солдаты во Вьетнаме не должны были убивать гражданское население. А полицейские не должны превышать полномочий и неоправданно применять силу в отношении подозреваемых или арестованных. Но когда эти общие положения спускаются на уровень конкретных исполнителей, иногда ситуация выходит из-под контроля. Правила нарушаются.

Я не могла сдержаться, чтобы не поинтересоваться Эбби Торнбулл. Что ей было известно об этом? Сказала ли ей что-нибудь миссис Харви? Была ли это истинная цель книги, которую писала Эбби? Тогда неудивительно, что она подозревала, что ее телефоны прослушивались, а за ней следили. ЦРУ, ФБР, даже Кабинет советников президента по внешней разведке, который имел возможность войти через заднюю дверь непосредственно в Овальный кабинет, имели все основания беспокоиться по поводу того, о чем писала Эбби. А у нее были все основания стать параноиком. Возможно, она подвергала себя реальной опасности.

Ветер ослаб, легкий туман опускался на верхушки деревьев, когда Уэсли закрыл за нами дверь. Я следовала за Марком к его машине. Мне многое стало ясно, благодаря рассказанному. Но я была обеспокоена гораздо сильнее, чем прежде.

Я не начинала беседы, пока мы не выехали за пределы подразделения.

— Происшедшее с Пэт Харви просто потрясает. Сначала она теряет дочь, сейчас рушится ее карьера и репутация.

— Бентон не имеет отношения к утечке информации в прессу, ни к любой другой подставе, как ты выразилась.

Марк не отрывал глаз от темной и узкой дороги.

— Дело не в том, как я выразилась, Марк.

— Я лишь ссылаюсь на твои слова, — ответил он.

— Ты знаешь, что происходит, не валяй дурака.

— Бентон сделал для нее все, что мог, но она ведет войну с Управлением правосудия. Для Пэт Харви Бентон всего лишь еще один агент, брошенный по ее следу.

— На ее месте я, наверное, чувствовала бы себя так же.

— Зная тебя, я бы сказал, пожалуй.

— И что же это должно означать? — спросила я его. Тем временем нараставшая внутри меня злость, сидевшая глубже, чем мысли о Пэт Харви, стала проступать наружу.

— Это не значит ничего.

Минуты проходили в молчании, напряжение росло. Я не узнавала дороги, по которой мы двигались, но знала, что время нашего пребывания вдвоем подходило к концу. И вот он завернул на стоянку около магазина и подъехал к моей машине.

— Извини, что довелось увидеться при таких обстоятельствах, — тихо проговорил он.

Я не отвечала, и он добавил: