— Хильд, мама вернулась! — Из комнаты в прихожую выбежал темноволосый кареглазый мальчишка лет десяти.

Ингерда, смеясь, обняла сына:

— Как ты здесь поживал без меня, а, Хельги Вилдарссон?

— Хорошо! — Мальчишка непоседливо вывернулся из ее рук. — Мам, смотри, как я умею! — Хельги оттолкнулся от пола и пролевитировал по прихожей, исполнив замысловатый кувырок.

— Вот-вот, два дня так прыгал, чуть шею себе не сломал!.. — донесся из комнаты возмущенный старчески-надтреснутый голос.

В прихожую выглянула Хильд — старая троллиха, темная и морщинистая, как усохшее яблоко.

Ингерда наконец выбралась из сапог и прошла в комнату. Хельги с важным видом пролевитировал перед ней. Ди Эроен скользнула по нему обожающим взглядом, удовлетворенно отметив, что по-прежнему не может «прочитать» сына.

Помимо всего прочего, госпожа демонолог являлась абсолютным телепатом, способным читать окружавших ее людей, словно открытые книги, и не прилагающим к этому никаких усилий. Наоборот, чтобы избавиться от порядком раздражающего шепотка чужих мыслей, ей самой пришлось научиться полностью экранироваться от окружающих. За свою жизнь Ингерда не смогла «прочитать» лишь двоих человек: Хельги и его отца. И демонолог была несказанно этому рада.

Троллиха, низкорослая и кривобокая, ростом едва ли выше Хельги, вновь опустилась в кресло и разложила на коленях вязанье.

— Вам сообщение от профессора, leri, — скрипуче доложила она, не дожидаясь, пока госпожа спросит о последних новостях.

— От Криэ? — уточнила Ингерда.

— Вы знаете другого профессора, который имеет привычку слать деловые сообщения на этот адрес? — ворчливо осведомилась троллиха.

Женщина усмехнулась. Хильд недолюбливала Криэ за то, что тот постоянно обыгрывал троллиху в покер.

Ди Эроен вскрыла плотный конверт, быстро пробежала глазами письмо и посерьезнела.

— Хильд, думаю, мне придется уехать завтра, — произнесла она.

— Что? Leri, как можно! Вы же только что вернулись! Подумайте хотя бы о маленьком ярле!

— Хильд! — Глаза ди Эроен холодно блеснули. — Прикуси свой болтливый язык! Чтобы я больше не слышала, как ты называешь Хельги ярлом! Хвала богам, мой сын не принадлежит к дому ди Эроен!

Мало того что Ингерда не могла «читать» мальчика, она еще и испытывала несказанную радость из-за отсутствия у него фамильных черт клана ди Эроен. Мальчишка внешне сильно походил на отца, а магический дар унаследовал от нее. К счастью, это был дар заклинателя и телепата, настолько редкий в семье ярлов ди Эроен, повелевавших льдом и морем, что никак не мог считаться основным.

Неожиданно зазвонил телефон. Госпожа ди Эроен сняла трубку:

— Да?

Звонили с кафедры. Похоже, поездка в Будапешт откладывается на несколько дней. Хильд и Хельги, несомненно, обрадуются. Женщина положила трубку на рычаг. Что ж, все, что ни делается, все к лучшему…

Радислава сидела на ступеньках деревянной лестницы, ведущей в комнатку над гаражом, и задумчиво перебирала струны гитары, тщетно пытаясь свести в единое целое обрывки пришедшей к ней мелодии. Не прерывая игры, она сверилась с записями в потрепанной тетради, которую забрала из коробки с хламом в комнате байкера. Человек, написавший эти стихи, явно не был обделен Одином, когда тот раздавал мед. И теперь оборотничка пыталась превратить некоторые из его стихов в песни. Они того стоили!

«Придется все же расспросить этого типа о том, чьи это записи…» — подумала Радислава.

Оторвавшись от игры, менестрель задумчиво глядела в пространство. Город призвал ее к себе и взял в плен… Зачем? Одному лишь Одину известно. Оборотничка уже неоднократно задавалась этим вопросом, но город упорно молчал. Радислава вдруг поймала себя на противоречивой мысли, что все происходящее начинает ей нравиться. По крайней мере, она уже не столь резко реагировала на окружающих ее людей, хотя по-прежнему пребывала в убеждении, что все сотрудники этого странного отдела — ненормальны. Особенно этот… этот странный черноволосый тип, из-за которого она тут застряла! Вопреки своему желанию — и все-таки согласно ему… Менестрель гневно закусила губу, осознав, что злится скорее на себя, чем на него. Поэтому она и совершает столь глупые поступки: ругается, конфликтует, мечется. Человек же, наоборот, старался сгладить все острые углы в их отношениях. Как только его раны полностью затянулись, байкер перебрался ночевать в гараж, предоставив комнату в ее полное распоряжение. Юморил, парируя Радиславины подколки, временами достаточно бестактные и обидные. И при этом с абсолютно серьезным видом мог задавать совершенно идиотские вопросы. Радиславе иногда представлялось, что ей легче просчитать траекторию полета молекулы, чем действия этого несносного человека, будь он трижды неладен! Но именно из-за этого он ей и нравился, черт побери!

Оборотничка в сердцах треснула кулаком по ступеньке — на доске образовалась вмятина. О чем она вообще думает?! Менестрель все больше злилась на себя, но доставалось всегда хозяину комнаты…

— Привет! — внезапно раздалось у нее над ухом.

Радислава едва не подскочила от возмущения. Как назло, этот несносный человек еще и двигался почти так же беззвучно, как оборотень, уже не в первый раз заставая ее врасплох и заставляя вздрагивать от неожиданности.

Но, увы, справедливому негодованию, так и клокотавшему внутри оборотнички, не было суждено выплеснуться на нерадивую головушку виновника сих чувств. Менестрель удивленно воззрилась на розы, возникшие перед ее носом.

— Это что? — неуверенно осведомилась она, продолжая рассматривать темно-красные и уже полностью раскрывшиеся бутоны.

— Цветы, что же еще.

— Я вижу. Мне просто интересно, в какой овощной лавке ты стянул этот вялый веник? — саркастично поинтересовалась менестрель, понимая, что этого-то как раз говорить и не следовало. Букет оказался воистину шикарен и, судя по сорту роз, стоил довольно дорого.

Но человек, похоже, решил пропустить шпильку мимо ушей.

— Я не знаю, как там насчет лавки, — вальяжно отозвался он, — но если бы хозяин дома застукал меня на своем балконе, то отделу прибавилось бы работы. Эльфы, знаешь ли, очень не любят, когда всякие гуманоидные вандалы покушаются на их растительность.

— Эльфы? — шокированно переспросила Радислава, понимая: кто-то из них двоих в данный момент явно пребывает не в себе.

— Ну да, это такие остроухие снобы, страдающие манией величия, — снисходительно пояснил Виктор, откровенно забавляясь растерянностью, написанной на симпатичном лице оборотнички.

— Я знаю, кто такие эльфы! — обиженно огрызнулась Радислава.

— Угу. Они тут поблизости целый квартал занимают, — шутливо продолжил мужчина. — Наверное, чтобы с жалобами далеко не бегать.

Менестрель уставилась на него уже с явным недоумением:

— Подожди, ты хочешь сказать, что влез на балкон эльфийского дома, дабы срезать там этот веник? Ты либо герой, либо идиот… Хотя в твоем случае это слова-синонимы, — убежденно пробормотала она себе под нос и осведомилась уже в полный голос: — И как, по-твоему, я должна это расценивать?

— Как приглашение, — усмехнулся Виктор.

— Приглашение?

— Да. На свидание.

— Ага. На свидание, значит… — Оборотничка смерила его изучающим взглядом снизу вверх. — И как ты себе это представляешь, человек?

— Что значит «как»? — слегка удивился байкер. — Как самое банальное свидание, какое положено всем уважающим себя людям и оборотням.

— Для начала смею заметить: ни один уважающий себя оборотень не пойдет на свидание с таким ненормальным человеком, как ты, — желчно заявила менестрель.

— Для начала смею заметить: ни один нормальный человек не пригласит на свидание оборотня, — ответно усмехнулся Виктор. — Даже такого симпатичного, как ты.

Радислава задумчиво окинула его еще более внимательным взглядом.

— Допустим, ты получил мое согласие. Что дальше?

— Увидишь.

— Ладно, — согласно тряхнула головой менестрель. — Попробуй меня удивить!